Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 - Ёжи Старлайт
Комда задумчиво смотрела перед собой. Она с самого начала стремилась объяснить мужчинам, что здесь произошло, и, наконец, вплотную подошла к этому.
— Теперь я хочу рассказать, как развивались события в день гибели деревни. Все это взято мной из воспоминаний маленького мальчика. Конечно, могут быть неточности, так как он воспринимал события через призму своего возраста. Но это не меняет сути произошедшего.
Комда вздохнула и продолжила:
— Сразу скажу, что сканирование памяти, к которому я прибегла, чтобы выяснить, что здесь произошло, отличается от телепатии. В этом случае я заставляю человека переживать все заново, а ответы на вопросы получаю в виде картинок. Беззвучных картинок. И догадываюсь, о чем говорят люди, по выражению их лиц. Чувства человека, которого я использую в качестве объекта сканирования, проецируются на меня и становятся общими. Я испытываю то же самое, что и он: боль, страх или отчаяние. Это очень тяжело. И для меня, и для него. Поэтому я стараюсь прибегать к такому способу постижения истины очень редко. Только тогда, когда нельзя иначе восстановить картину событий, как, например, в данном случае.
Начну с того, что мне удалось узнать о мальчике. Он сын правителя деревни. У него есть старшая сестра. Та самая девочка, которую мы с Йяццу встретили вчера, когда случайно столкнулись с детьми около дома, и которая убежала от нас и скрылась вместе с братом в лесу. Их мать умерла, когда дети были еще совсем маленькими. Мальчик смутно ее помнит. Не лицо, а тепло рук, запах, тихий голос…
При нашей первой встрече я обратила внимание на то, что ребенок не может отвести от меня глаз. Он даже несколько раз споткнулся, когда вместе с сестрой убегал от нас, только потому, что продолжал разглядывать меня. Наверное, я чем-то напомнила ему мать, а может быть, одиночество, которое он испытывал всю свою жизнь, стало просто невыносимым после гибели отца и жителей деревни. Между собой дети ладили плохо. К тому же отец был излишне строг с ними и ругал за малейшую оплошность. Доставалось и девочке, и мальчику. Но младшему особенно часто. Правители в этой деревне не выбирались. Власть переходила по наследству. Отец видел в сыне продолжателя своего дела, поэтому и требовал от него в несколько раз больше, чем от дочери, не делая поблажки на его юный возраст. К девочке отец относился более нежно. Она, по всей видимости, была любимицей. Когда мы встретили ее, девочка выглядела грязной и лохматой. Какой-то замарашкой. В воспоминаниях мальчика она предстает в виде всеми обласканной красавицы. Но, может быть, так только казалось обделенному вниманием ребенку.
Женщина поправила рукой волосы, и Озгуш обратил внимание на то, что кольцо у неё на пальце было черным. Таким оно стало после смерти адепта Рёдзэна и с тех пор не изменило свой цвет.
— В деревне, как мы знаем, существовал культ мендлоков. Моё предположение о том, что эти звери не совсем обычные, подтвердилось. Они обладают способностью общаться с людьми, с мужчинами. Но не со всеми. Только правитель деревни в полной мере имел дар к телепатии и был связующим звеном между людьми и животными. По крайней мере, в воспоминаниях ребенка это выглядит именно так. Мальчик помнит, как по вечерам, когда на небе зажигались яркие звезды, его отец выходил во двор и «разговаривал» с мендлоками. В памяти ребенка навсегда отпечаталось темное, переливающееся звездами небо и два еще более темных силуэта на его фоне. Желания, которые «высказывались» мендлоками и передавались правителем всем остальным, становились для жителей деревни законом. Будучи вначале защитниками животных, люди постепенно превратились в их рабов.
— А что за странное сооружение находится на поляне в центре деревни?
— То, что напоминает качели? Это «колыбель прощанья». Два раза в год, зимой и весной, жители деревни оставляли на ней детей. Причем тех, которых выбирали сами мендлоки. Утром «колыбель» всегда оказывалась пустой. Люди думали, что звери забирают детей с собой, чтобы воспитать в своей стае.
Мужчины переглянулись, и Озгуш спросил:
— Это действительно так, Комда?
— Не думаю. С какой стати мендлокам забирать детей к себе? Люди намного слабее зверей и были бы для них обузой. Весна и зима — «голодное» время года для хищных животных. Мне кажется, как бы жестоко это ни звучало, малыши становились дополнительным блюдом к их обычному меню. Просто людям было удобнее верить, что их дети не погибают, а продолжают жить, набираясь «ума» среди благородных мендлоков. Но это отступление в моем рассказе. На чем я остановилась?
— На том, что мендлоки стали хозяевами деревни.
— Не совсем так, но в принципе верно. Каким образом такое положение дел стало известно Великому Учителю, я не знаю. Могу только предположить, что он когда-то побывал здесь. В узелковой летописи есть странное место. Особенным образом завязанный узел, который мог означать присутствие в деревне гостя. Учителю достаточно было бы пробыть здесь несколько дней, чтобы понять все о местной культе. Для этого ему даже не пришлось бы расспрашивать жителей деревни. Каменный страж стоит около каждого дома, и его лицо, лицо зверя, говорит само за себя.
Комда немного помолчала, а потом продолжила, но уже совсем тихо:
— Странное и необычное событие произошло в тот день, когда погибли все жители. Ближе к обеду в деревню пришла большая стая мендлоков. Их было около двух десятков. Никогда еще столько животных не появлялось здесь одновременно. Правитель заволновался, сразу почувствовав что-то неладное. Он послал мальчика за сестрой, а затем поступил самым странным образом. Он запер детей в большом сундуке и запретил покидать его, пока луч солнца не упадет на крышку.
Комда показала рукой в угол комнаты:
— Вот этот сундук. Сейчас почти полдень. Солнце двигается в этом направлении. Следовательно, — женщина на мгновение задумалась, словно что-то просчитывая, — свет озарит сундук ранним утром. По-видимому, правитель знал об этом и хотел, чтобы дети покинули свое укрытие на рассвете. Когда станет светло и опасность, которую он предчувствовал, минует. Отец был так строг и серьезен, что дети побоялись перечить. Они просидели в сундуке до самого утра и сквозь узкие щели увидели,
