Скотт Вестерфельд - Вторжение в Империю
Заговорщики встретились в одном из спортивных отсеков рядом с лазаретом, где царила невесомость. Сейчас сюда, естественно, никто не наведывался, поскольку при высоком ускорении пользоваться спортивными площадками было невозможно. У Хоббс заныли мышцы при одной только мысли о том, чтобы взять в руки ракетку или побросать мяч в кольцо при такой неустойчивой гравитации.
Всего конспираторов было пятеро, включая ее саму. На самом деле Хоббс ожидала, что их будет больше. Пятерых казалось слишком мало для того, чтобы затеять бунт. Наверное, недовольных больше, но Томпсон пока не раскрыл все карты. Без сомнения, какие-то козыри он припрятал.
Всех присутствующих Хоббс знала: предводитель мятежников второй стрелок Томпсон, Йен Ху – еще один молодой офицер-артиллерист, третий пилот Магус, выглядевшая печальной и напряженной, и Дарен Кинг, лейтенант-связист. Назвать происходящее бунтом нижних чинов язык не поворачивался. У всех присутствующих на погонах сияли звездочки.
Когда вошла Хоббс, все явно обрадовались. Видимо, присутствие старшего помощника, второй по значению фигуры на корабле, придавало заговору весомость.
Однако пока роль предводителя взял на себя Томпсон. Когда ведущая на теннисный корт дверь герметически закрылась, Томпсон заслонил спиной маленький иллюминатор, чтобы из коридора не был виден свет его фонарика. На взгляд Хоббс, такие предосторожности были ни к чему. При нынешнем жестком режиме высокого ускорения члены экипажа сводили свои передвижения по кораблю к минимуму. Она сомневалась и в том, что сотрудники службы безопасности очень уж внимательно наблюдали за работой подслушивающих устройств, хотя лейтенант Кинг или кто-нибудь еще из конспираторов, которых Хоббс не знала, наверняка отключили «жучки» на теннисной площадке. Безмолвный мятеж.
– На самом деле это вовсе не мятеж, – заявил Томпсон.
– А как же это тогда назвать? – осведомилась Хоббс.
Слово взяла третий пилот Магус.
– Наверное, строго говоря, это убийство.
Йен Ху ахнул и тяжело задышал. Остальные заговорщики уставились на него. Хоббс жалела о том, что Йен Ху в этом участвует. Он всего-то два года назад закончил академию. Видимо, стрелок Томпсон хорошо его «обработал».
– Убийство из милосердия, – уточнил Томпсон.
– Из милосердия к?.. – спросила Магус.
– К нам, – закончил Томпсон. – Как бы ни обернулись дела, капитан все равно умрет. А нам вместе с ним погибать смысла нет.
Томпсон немного отошел в сторону и тем самым отделил себя от остальных, превратил их в своих слушателей.
– Пусть хоть вся Империя верит в это помилование, но мы-то знаем, что капитан Зай отверг «клинок ошибки». И Императору это известно.
Хоббс, неожиданно для себя самой, кивнула.
– Это нападение на риксский крейсер – бессмысленное принесение «Рыси» в жертву, – продолжал Томпсон. – Нам следует остановить фрегат и координировать свои действия с планетарной системой обороны Легиса. Защитив гражданское население от бомбардировок, мы сумеем спасти миллионы жизней. А нас вместо этого толкают к самоубийству.
– И вы вправду думаете, что на нынешнем этапе флотское командование способно отменить приказ? – спросила Хоббс.
– Если капитан в ближайшие пару дней согласится применить «клинок ошибки», нас еще успеют приказом вернуть назад. Аппаратчики что-нибудь измыслят насчет того, что великий герой Зай был единственным офицером, кто сумел удержаться от нападения на риксский крейсер. И тогда «Рысь» плавненько вернется к системе обороны Легиса. Когда Зай будет мертв, не останется никакого смысла жертвовать нами.
Невзирая на то, что этот разговор происходил на собрании заговорщиков, Хоббс все равно стало неприятно, что имя капитана употребляется без упоминания его звания.
– По моим подсчетам, у нас есть двадцать пять часов для того, чтобы успеть развернуться, – сказала третий пилот Магус. – Ну, чуть больше. После разворота можно перейти на двенадцать g.
– Нет уж, спасибо, – буркнул Томпсон.
При любом росте ускорения нестабильность поля легкой гравитации возрастала в геометрической прогрессии.
– Что ж, в противном случае, – пожав плечами, продолжала Магус, – через тридцать часов мы будем обречены на встречу с риксским крейсером за пределами радиуса действия системы планетарной обороны.
«Интересно, – подумала Хоббс, – догадалась ли Магус произвести эти расчеты вручную?» Все компьютерные расчеты, даже если они носили сугубо бытовой характер, в обязательном порядке регистрировались.
– И как только это случится, мы тут же отправим на Родину срочное сообщение о том, что капитан покончил с собой, – вступил в разговор лейтенант Кинг. – Им тогда придется принять какое-то решение и ответить нам. Ответ придет сразу же, поскольку наш узел связи, что называется, на прямом проводе с Родиной.
– Но кто знает, насколько долго командование будет размышлять над решением? – спросила Магус.
Все четверо воззрились на Хоббс. Они знали, что до назначения на «Рысь» она работала в штабе. Хоббс нахмурилась. Ей случалось видеть, как сложнейшие, критически важные решения принимались почти мгновенно, но бывало и совсем наоборот – тянулись дни до того момента, когда наконец достигалось согласие. А решение спасти или потерять «Рысь» было настолько же политическим, насколько военным. Вопрос заключался в следующем: ждал ли хоть кто-нибудь теперь, что Зай воспользуется «клинком ошибки»? Существует ли, в зависимости от такого поворота событий, запасной план?
Однако даже это для Хоббс значения не имело. Для нее важнее было удержать заговорщиков от поспешных действий. Если они решат, что времени нет, управлять ими станет сложнее.
– Не имеет значения, много ли на это уйдет времени, – спокойно отозвалась Хоббс.
– Почему же? – поинтересовалась Магус.
Хоббс какое-то время в отчаянии пыталась найти ответ. Наконец нужные мысли пришли к ней.
– Если капитан Зай умрет, командование «Рысью» перейдет ко мне. И как только это случится, я сделаю разворот и запрошу новых распоряжений.
– Отлично, – обрадовался Томпсон.
– Но ведь тогда получится, что вы не выполните непосредственный приказ, – заметил Йен Ху. – Не так ли?
– Если нам велят продолжать атаку, у нас будет время занять ту или иную позицию. Но я не думаю, что такой приказ последует. Меня поблагодарят за то, что я оперативно приняла решение, не дожидаясь больших шишек.
Томпсон расхохотался.
– Хоббс! Ну, вы даете! А я-то думал, что вы меня сразу же после первого разговора бросите на съеденье капитану! А теперь желаете все взять на себя, так получается? Все, так сказать, почести?
– Почести – так себе, я бы сказала, – ответила Хоббс. – Лучше все определить проще: нам не придется слишком старательно заметать следы.
– О чем вы говорите? – спросил Ху. Вид у него стал совсем ошарашенный.
Магус посмотрела на юного лейтенанта.
– Старший помощник Хоббс не боится того, что командование может заподозрить бунт на борту «Рыси», поскольку доказать это будет не так-то просто. Она считает, что ее инициативу одобрят.
Ху устремил на Хоббс взгляд, полный нескрываемого ужаса. Он явно согласился участвовать во всем этом ради спасения «Рыси», а не для того, чтобы помочь кому-то продвинуться по службе. Видимо, ему была отвратительна мысль о том, что кто-то способен думать о будущем, забегать вперед нынешнего кризиса. Хоббс словно слышала его возражения: «В живых бы остаться, а вы!..»
«Хорошо, – решила она, – значит, нужно сосредоточить Ху на дальней перспективе». Далее если с этим заговором ничего не выйдет, все равно жизнь Ху с этих пор останется навсегда переломанной.
– Итак, в некое мгновение на протяжении ближайших двадцати четырех часов Лаурент Зай встретится с «клинком ошибки».
– Чем позднее, тем лучше, – добавила Хоббс. – Мое решение развернуть «Рысь» имело бы больше смысла, если бы у нас не осталось времени на получение новых распоряжений от командования флотом. Капитан сменяется с вахты послезавтра в девять пятьдесят, то есть – через двадцать два часа.
– Значит, мы обо всем договорились? – спросил Томпсон.
Наступила короткая пауза. Хоббс надеялась, что кто-нибудь хоть что-то скажет. Обязательно должна была прозвучать какая-то спокойная заключительная фраза, которая всех образумит. Она еще верила, что бунта можно избежать, что верные слова могли бы разрушить чары, сотканные Томпсоном. Но ей брать слово было ни в коем случае нельзя. Хоббс не должна была выдать истинную цель своего согласия участвовать в заговоре.
– Знаете, есть одна закавыка, – проговорил Ху.
Все молчали.
Юный лейтенант прокашлялся.
– Получится, что капитан Зай – трус. Будто бы его помиловали, а он с собой покончил только из-за того, что побоялся сражения с риксами.
Хоббс заметила, какое впечатление сказанное Ху произвело на остальных заговорщиков, и стала гадать, верные ли слова он подобрал.
