Алан Фостер - Последнее приключение Флинкса
– А что еще, скажи на милость, ты бы хотела?
– Но ты не будешь пытаться сделать из меня часть того, что он пожелает?
Вандерворт даже бровью не повела.
– Если твое присутствие в лаборатории, которая только еще создается специально для проведения этих исследований, потребует чего-то дополнительного, уверена, наша фирма найдет чем отблагодарить тебя за это.
– Единственное, чего я хочу, так это выяснить, какую роль ты отводишь мне в этом эксперименте. Предположим, Эйми, что ты просчиталась, и он отвергнет любое из твоих щедрых предложений? Что, если ему хочется только одного – чтобы никто не лез ему в душу? Что если для него это в тысячу раз важнее твоего желания “расширить границы человеческих знаний” с целью личного обогащения?
– Но ведь он тоже на этом неплохо зарабатывает! – в голосе Вандерворт звучала обида. – Ему достанется куш побольше, чем другим. Я в этом совершенно уверена.
– А я нет. К тому же я отказываюсь верить, что наши спонсоры согласятся на проведение подобных экспериментов, ведь у меня была возможность встретиться с некоторыми из них, когда я устраивалась на работу. Они не производят впечатление людей, готовых ввязаться в подобную авантюру. Они, конечно, были бы не против, если бы их имена прогремели бы в связи с крупным научным открытием. Не сомневаюсь, что они не отказались бы на этом хорошенько заработать. Но у меня в голове не укладывается, чтобы те люди, с которыми я разговаривала, дали свое согласие на похищение как неотъемлемую часть задуманного.
– Дорогая моя, а ты резка. Хотелось бы думать, что мы все-таки помогаем этому несчастному как следует разобраться в себе. Ладно, так уж и быть, признаюсь, что “Колдстрайп” не имеет к этому никакого отношения. Так что ты по-своему права.
Клэрити тотчас насторожилась.
– А кто же тогда?
– Все наши расходы взяла на себя компания “Скарпания Хаус”. У меня там уже в течение многих лет есть кое-какие знакомые. Это, можно сказать, залог выживания в мире бизнеса – иметь на черный день запасной вариант. “Скарпания” в сотни раз крупнее “Колдстрайпа”. Она обеспечила нам частное космическое судно, таможенное разрешение на вывоз чего угодно, предусмотрено все до последней мелочи. Как только я объяснила им, что поставлено на карту, они с готовностью пошли мне навстречу. В том числе, предоставили кредиты. Я все еще уверена, что ты не до конца разобралась, какие перспективы открываются перед нами. Ты только представь себе, что мы наблюдаем в соответствующих условиях, как развивается и взрослеет наш молодой человек. И даже если он не проявит никаких новых талантов, пристальное изучение его дара эмоциональной телепатии останется для нас достаточной гарантией того, что мы не останемся без работы до конца наших дней. А так как у тебя с ним отношения еще и иного рода, то ты как никто другой подходишь для проведения этих исследований.
– Мне понятно, к чему ты клонишь, Эйми, но я скажу тебе сразу, что отказываюсь ввязываться в эту историю. Тебе понятно?
– Подумай как следует, моя дорогая. Посмотри на мое предложение непредвзято. Постарайся пробудить в себе здоровое любопытство ученого.
– Я не собираюсь обхаживать его, чтобы ты потом замеряла и анализировала его реакцию, – с горечью произнесла Клэрити. – Неужели, по-твоему, я тоже нечто вроде того транквилизатора, который ты впрыснула ему, чтобы он не слишком переживал свое положение подопытного кролика?
Вандерворт отошла в сторону от бежевого контейнера.
– По крайней мере, теперь ты знаешь, что от тебя требуется. Уверена, что ты в итоге примешь правильное решение, хотя бы потому, что ему без тебя не обойтись. Я призываю тебя не поддаваться минутному настроению, а все хорошенько и не торопясь обдумать. Ведь помимо всего прочего, он весьма симпатичный молодой человек, хотя изо всех сил старается не выставлять этого напоказ.
– Я не орудие в твоих руках. Меня не купить за деньги.
На этот раз Вандерворт искренне изумилась.
– А это мы еще посмотрим, моя дорогая. Я ведь еще не сделала тебе конкретного предложения. Подумай вот о чем. Если ты вернешься в “Колдстрайп”, я не стану препятствовать. Но тогда ты не узнаешь, что же стало с нашим драгоценным Флинксом – как он развивается, какие таланты проявляет, а главное – ты никогда не узнаешь, кто занял твое место около него.
Клэрити думала, что это какое-то наваждение. Неужели перед ней Мамочка Вандерворт, неужели это она с таким спокойствием раскрывает перед ней карты в преступной игре? Нет, такое случается только в телепередачах. Просто не верилось своим собственным глазам, которые говорили, что на столе слева от нее в саркофаге лежал Флинкс, неподвижный, как покойник.
Клэрити не сомневалась, что Вандерворт выложила ей всю правду. И если она не согласится, то Вандерворт и те, кто за ней стоит, постараются уговорить кого-нибудь еще занять ее место в сердце Флинкса. Они не остановятся до тех пор, пока не найдут требуемое сочетание ума и красоты. И пусть той другой не будет никакого дела до Флинкса, зато она не станет задавать лишних вопросов. Если Клэрити не безразлична судьба Флинкса, ей ничего не остается, как согласиться с предложением своей начальницы поработать на “Скарпанию”. Хотя бы временно, пока у нее не созреет какого-нибудь решения. Или пока не подвернется случай вырваться из цепких лап Вандерворт. Главное – выиграть время.
– Мне бы хотелось знать – чисто теоретически – что будет, если я отвергну твое предложение и поставлю в известность обо всем власти Горисы.
Голос Вандерворт даже не дрогнул.
– Вот чего бы я тебе не советовала, моя милая. Независимо от того, что ты думаешь обо мне в эту минуту, за время нашей совместной работы я сильно привязалась к тебе. В моих глазах ты всегда останешься талантливым генинженером, к тому же наделенным редким даром увлекать за собой других.
Вот и все. Больше Вандерворт не добавила ни слова. Никаких угроз, ни явных, ни скрытых. Лишь вкрадчивая просьба, подкрепленная, правда, присутствием Дабиса и Монконкви и их оружием.
– Допустим, я сделаю вид, что согласна на все твои предложения, а сама потихоньку улизну и донесу обо всем Церкви.
Вандерворт на минуту задумалась, а затем кивнула.
– Что ж, не исключаю, что ты способна на такой шаг. Тебя всегда отличала находчивость, и к тому же ты далеко не тот наивный ребенок, каким пришла в нашу фирму. Возможно, тебе удастся найти падре, способного поверить в твою историю. Но к тому времени, как начнутся поиски, мы и молодой спящий человек будем уже далеко отсюда в надежном месте. Вы даже не сможете проследить, куда мы исчезнем, ни ты, ни Церковь. Лично я спокойно отношусь к дополнительным расходам, а вот “Скарпания” – вряд ли. А поскольку у тебя вряд ли найдется сумма, способная возместить ущерб, боюсь, что они будут вынуждены прибегнуть к сведению счетов.
Клэрити исчерпала свои аргументы и поникла. Вандерворт тотчас поняла, что ей удалось добиться своего и она с большим трудом сдержала довольную улыбку. Теперь ее юная подруга ограничится эмоциональной реакцией, а это не страшно.
Флинкс привык к странным сновидениям. Этот сон не был исключением. Он ощущал себя парящим где-то под поверхностью озера с кристально чистой водой. Пип примостилась рядышком с ним, а вместе с ней и Поскребыш. Но никто из них не плыл. Никто не дышал. Они словно находились в подвешенном состоянии под гладкой зеркальной поверхностью, скованные холодной умиротворенностью.
И хотя Флинкс знал, что рискует захлебнуться, он попытался попробовать воду на вкус. Выяснилось, что он не способен втянуть в себя ни единой капли ни ртом, ни носом. Это была какая-то особенная вода, скорее напоминавшая воздух. Может, так оно и было. Или же он плавал под самой поверхностью моря из метана или жидкого азота.
Временами Флинкс различал, как сверху мелькали какие-то тени, но это случалось не часто. Он различал лица каких-то крылатых существ, скорбно склонявшихся над ним прежде, чем упорхнуть прочь. Он пытался заговорить с ними, пытался дотянуться, но не мог. Он вообще не мог пошевелиться. Судя по тому, что невозможно было почувствовать исходящие от существ эмоции, талант его тоже дремал. Образы, которые он видел, были расплывчатыми, в них не было ни враждебности, ни душевной теплоты, а лишь спокойное безразличие.
Происходящее не тревожило его. Наоборот, каждой клеточкой он чувствовал умиротворение. Голод и жажда представлялись отвлеченными понятиями. Правда, где-то в глубинах сознания едва ощутимо пульсировала мысль, что так не должно быть, что ему следует постараться стряхнуть с себя оцепенение, пошевелить онемевшими членами, попробовать встать.
Напрасная трата времени. К чему все эти попытки проанализировать это странное состояние? Достаточно того, что он покоится под поверхностью озера, не замечая остального мира, каким бы тот ни был.
