Александр Зорич - Без пощады
– Ну да, а Марицын, конечно, воспринял их измену как личную недоработку… Ведь еще тогда, когда они дрейфовали на «Грифе», они уже один раз его предали? Черт, да я бы на его месте мечтал только об одном: вернуться туда, на борт «Грифа», и пристрелить обоих мерзавцев!
– Это война, Саша, а не роман о войне. Боюсь, Марицын вовсе не пристрелить их мечтает… И вообще думает не столько о предателях, сколько о различных… хм… материях. Ладно, не будем. Запомните: все, что я вам сказал, не предназначено для обсуждений. А наоборот, для того, чтобы вы усвоили, какие темы обсуждать ни в коем случае не следует.
– Я усвоил, Никтополион Васильевич…
«Внимание! Стыковка через десять минут! Всем, кроме рабочей вахты, разойтись по каютам и пассажирским салонам!»
– С кем это мы стыкуемся? Разве мы не садимся в Городе Полковников?
– Не знаю. Идемте, Саша. Требования безопасности надо выполнять.
Что правда, то правда. Перед стыковкой все двери и люки задраиваются автоматически. Если же стыковка застанет человека в коридоре, старшие офицеры будут вынуждены подать на него рапорт. Ибо по распорядку все проходы корабля во время выполнения тесных маневров требуется оставить свободными. А ты, баран пассажирский, только под ногами будешь путаться, если не дай бог что.
Вместо долгожданной посадки в Городе Полковников началась какая-то ерунда.
«Камчадал» пристыковался к могучему лайнеру «Емельянов». В иллюминаторе пассажирского салона, возле которого сидел я, возникла громадная буква «Ь», проглядывающая из-под матовой камуфляжной краски. Разумеется, лайнер был мобилизован для воинских перевозок со всеми вытекающими последствиями для своих некогда голубых боков. Наряду с многим прочим название мирного времени было закрашено.
В иллюминаторах же по левому борту показались еще два транспорта и госпитальное судно с грандиозным красным крестом во всю высоту жилых палуб. На пределе видимости маячили несколько неприметных крошек: эскортные корабли.
Эге, да здесь целый конвой собирается… А ведь заметим: если командование было вынуждено ввести громоздкую и неудобную в оперативном отношении систему конвоев, значит, есть чего бояться. Выходит, нападения неприятельских легких сил возможны и здесь, в системе С-801, и там – на рейде Земли…
В пассажирском салоне появился малоприятный тип в форме почему-то армейского полковника медслужбы. Думаю, был он такой же медик, как я – поэт-концептуалист.
Тип сообщил, что все мы включены в недавно сформированный ОПРОС – отдельный полк резерва офицерского состава. Полк состоит при штабе Второго Ударного флота, который сейчас выводится на отдых и пополнение в Солнечную систему.
– Прошу всех перейти на борт воентранспорта «Емельянов», – сказал «полковник». – Мы летим на Землю.
Приказ есть приказ, на Землю – так на Землю.
Но скажите на милость: что, разве сейчас на фронте передышка? Разве не талдычил тот же Меркулов с утра до вечера, что набеговые силы противника атакуют Восемьсот Первый парсек почти непрерывно с разных направлений? И каждый боец гарнизона нашей главной космической крепости – на счету? Да и адмирал Тылтынь вроде бы не возражал!
Кстати, о Тылтыне.
Наверняка он, передав нас командованию Второго Ударного, намеревался вернуться к исполнению своих прямых служебных обязанностей генштабиста на Земле. Либо должен был остаться в Городе Полковников как представитель Ставки – не важно.
Понятно, что адмирала в любом случае распоряжение насчет ОПРОСа не касалось. Но, похоже, оно озадачило его не меньше, а то и больше нашего.
– Погодите-ка, голубчик. – Адмирал поднялся со своего кресла-люкс в первом ряду салона. – Правильно ли я понял, что доставленных мною офицеров и адмиралов командование не намерено немедленно задействовать в обороне Восемьсот Первого парсека?
– Именно так, – процедил «полковник».
Я машинально отметил, что наш горе-вестник не добавил уставного «товарищ адмирал» или хотя бы «контр-адмирал» (последнее соответствовало бы теперешним липовым погонам Тылтыня).
– Давайте-ка отойдем на минутку, – предложил Тылтынь ровным голосом.
Благо теперь, после стыковки, было куда отойти: автоматика разблокировала двери. Тылтынь крепко взял «полковника» за локоть и вывел в коридор.
С моего места я наблюдал блиц-драму в трех актах.
Акт первый: адмирал что-то говорит на ушко; «полковник» краснеет, потом бледнеет, потом снова краснеет и становится по стойке «смирно».
Акт второй: «полковник» горячо оправдывается; Тылтынь хмурится; становится мрачнее тучи; прямо-таки темнеет лицом; потом вмиг просветляется, улыбается, отечески хлопает «полковника» по плечу.
Акт третий: Тылтынь бросает короткую фразу, «полковник» четко отдает честь и убегает.
Я страстно желал, чтобы адмирал, вернувшись в салон, сказал: «Произошло недоразумение. Вы никуда не летите. Вас ждет фронт!»
Увы, ничего подобного.
– Пришло время прощаться, товарищи, – спокойно прогудел адмирал. – Должен вам сказать, что до последней минуты на Большом Муроме сердце мое было неспокойно. Я опасался, что конкордианцы, наплевав на достигнутые договоренности, устроят диверсию или внезапно атакуют «Камчадал» при выходе из атмосферы. Но теперь все уже позади, и я скажу откровенно: дело по освобождению вас из плена считаю своей крупнейшей военной победой. Добро пожаловать домой, родные мои!.. Что же до приказа о выводе вас на Землю… Наверху виднее. Значит, в военных действиях наметилась оперативная пауза. Оно даже и к лучшему, если подумать. Отдохнете, наберетесь сил, получите новые назначения… Так что следуйте на «Емельянов». А я с вами прощаюсь – надеюсь, не навсегда.
Много чего хотелось сказать в ответ – думаю, не одному только мне.
И – «спасибо, Святополк Даромирович!».
И – «еще обязательно свидимся!».
И – «да что же это творится, какая, епонамать, оперативная пауза?!».
Но мы – кадровые офицеры. Для нас ответы на все вопросы в уставе написаны.
– Служим России, товарищ адмирал!
На борту «Емельянова» мы встретили еще сотни офицеров всех родов войск. Их ввели в ОПРОС в течение последних суток, и они тоже ни черта не понимали.
Кого там только не было! Пилот из эскадрильи Меркулова с «Адмирала Нахимова»… Два сослуживца Покраса с «Пересвета»… Приятель Марицына из 5-го отдельного полка…
И как назло: ни одной знакомой лично мне физиономии!
Комендоры… навигаторы… связисты… пилоты… военин-женеры… зенитчики… осназ… танкисты… пехота мобильная… пехота обычная… медики… разведчики… контрразведчики (а куда же без них?)…
Многочисленные кают-компании, столовые и курилки «Емельянова» гудели разговорами. Из того сумбура мне мало что запомнилось, кроме смешанного ощущения эйфории («свои!») и тревоги («что происходит?!»)… И еще – фразы, фразочки, обрывки разговоров, которыми за считанные часы пропитались, как сигаретным дымом, все жилые отсеки…
– А вы с какого, если не секрет? Откуда? Что-о-о?! Из плена?!
– …Привезли даже американцев…
– Одни сапоги стоят… Обрубки ног дымятся…
– А вы?.. Истребитель барража? Редкая птица… Два ракетных монитора? Да что вы говорите! А… а что такое ракетный монитор?
– …Топливозаготовка… Есть такое слово, представьте… Ха-ха-ха! Люксогена! Ха-ха-ха!.. Дров, дружище! Д-р-о-в!
– А почему вы… здесь? Нет, не поймите меня превратно, но по моим представлениям, после плена обязательно проводится фильтрация… Ну да, лагерь, да… Так и делается: из лагеря в лагерь!
– Вы можете себе представить? Сапоги только и остались! Прямо передо мной! В метре!
– Сколько-сколько?
– …Красивейшая операция… Лучше даже, чем с этими… балеринами? Ну да, балеринами.
– …Новый класс конкордианских кораблей… Огромная летающая ракетная батарея…
– Потому что вся вырабатываемая энергия подается теперь заводам синтетического топлива… Введены новые мощности… Модули… Конечно, еще до войны… Запасы! Закрома Родины, а как же… А вы: «люксогена»! Насмешили, не могу…
– Там теперь воронка… Да что воронка… кратер!
– Ходят слухи… Упорные… Тайные контакты с джипсами… Обе стороны! Вы можете себе представить, что будет, если?..
– И взяли их всех тепленькими… Да! Восемнадцать человек! Так что, Роман… Слышишь, Роман?! Наши по цене шесть к одному пошли! А как по мне, за этих заотаров можно было договор мирный выторговать! Я серьезно!
– Тысяча двести за одни сутки… Господи… Треть неоперабельных… Ударной волной все внутренности отбиты… Госпиталь Колчака…
– …Тряхнуло так, что башня главного калибра сошла с фундамента… Дым! Искры! И у меня восемь человек… Только два кадровых… Но, я тебе скажу, резервистов зауважал! Зауважа-а-ал… Есть там у меня такой Васильев – из гражданского флота… Пять часов работал! В огне!.. Ну скафандр, «Саламандра», оно конечно… Но там же и температура интересная!
