Скотт Вестерфельд - Корабль для уничтожения миров

Одни стали понимающе кивать, другие неодобрительно заворчали. Ушастый жестом показал слово «груз» – вернее сказать, намекнул на это слово, чтобы на его жест не среагировал бортовой интерфейс. Энман упрямо смотрел в миску. Стрелок предполагал – и делал это так, чтобы его высказывание невозможно было записать, – что Хоббс проверяла, не спрятаны ли за заново приваренными плитами бронированной обшивки какие-нибудь контрабандные грузы. Ручное оружие и что угодно, могущее быть превращено в оружие, до сих пор находилось на борту «Рыси» под строжайшим запретом.

– Но вроде довольна осталась.

– И чего приперлась, спрашивается?

– Не доверяет она нам.

– Ну, надо же ей чем-то заняться.

– Ага, когда она старика не обслуживает.

Столовая огласилась недобрым смехом. Энман стал жевать медленнее и слушать более внимательно. Разговор артиллеристов приобрел новый поворот. По крайней мере, при нем еще ни о чем подобном раньше не говорили. Подумав, Энман решил проявить осторожный интерес.

– КШ? – невинно вопросил он. Артиллеристы отреагировали на его невинный вопрос мрачными ухмылками, многие отвели взгляды. Энман проглотил застрявший в глотке кусок, заставил себя покраснеть как мальчишка, которого не приняли в игру старшие, и снова уставился в миску. До самого конца обеда в столовой было тихо. Энман мысленно ругал себя на чем свет стоит. Слишком рано он подал голос. Артиллеристы – они же просто параноики какие-то, так не любят о чем-то говорить при посторонних. Еще несколько месяцев надо было помалкивать, а может – и несколько лет.

Но как только прозвучал сигнал, возвещавший о смене вахты, и рядовой-контрактник поднялся из-за стола, ушастый вдруг схватил его за плечо. Он сложил пальцы в условном знаке. Это была команда для столика вымыть посуду и полностью заменить плесневую культуру. Иногда (как бывает в аквариуме, где застоится вода) похлебки приобретали затхлый привкус, и тогда приходилось весь процесс их приготовления начинать «с нуля».

Раздалось громкое шипение пара, вырывавшегося из-под крышек контейнеров. Ушастый наклонился к самому уху Энмана.

– Капитанская шлюха, – прошептал он, и его слова были едва слышны на фоне шипения пара.

Энман едва заметно кивнул и столь же едва заметно усмехнулся.

Все разошлись из столовой. Рядовой-контрактник вернулся на свой пост в орудийный отсек на носу корабля, и все часы своей вахты провел, расстреливая из лазеров ближней обороны мелкие камни в тонком поясе астероидов звездной системы Легис. Он был так возбужден из-за своего успеха в столовой, что это очень помогло ему в прицеливании. За два часа Энман обогнал по числу попаданий всех артиллеристов-контрактников, набранных на Легисе.

К концу вахты он просто-таки излучал самодовольство. Путь от носового артиллерийского отсека к его каюте пролегал мимо той части корабля, которая была отведена для представителей имперского Политического Аппарата. Большинство членов экипажа предпочитало обходить этот отсек стороной и ходить любыми другими дорогами, лишь бы только не видеть коридоров с черными стенами и не ловить на себе холодные взгляды незваных гостей – мертвых. Но на этот раз Энман никуда сворачивать не стал.

Очень скоро он очутился в пустом коридоре. Воровато глянув в обе стороны, он остановился напротив небольшой двери и представился:

– Аспирант Энтон Энман, с докладом.

Дверь тут же открылась, и аспирант проворно скользнул в каюту.

Четверо узников были подвешены к потолку и связаны эластичной веревкой.

У «серых» по канону даже веревка во время ритуала казни должна была быть особенная. Веревка туго врезалась в красные арестантские робы и перекрещивала грудь пленников, словно те линии, которые рисуют мясники на тушах скота, предназначенных для разделки. Эта веревка была изготовлена из белков с длинными молекулярными цепочками, выделенными из паучьей слюны, а Арахной в данном случае стала она, Кэтри Хоббс.

– Желаете что-то сказать?

Молчание. Томпсон, Ху, Магус и Кинг уже были допрошены, но отказались говорить, невзирая на пытки, наркотики и угрозы в отношении членов их семей. Их верность соратникам по мятежу оказалась непоколебимой.

Хоббс прикоснулась по очереди к шеям узников, чтобы проверить, хорошо ли закреплены особые глоточные кляпы. Главный корабельный врач погиб, и имплантацией кляпов пришлось заняться медицинским техникам, которые этой процедуре никогда не обучались. Но выглядели глоточные кляпы неплохо. Видно было, как они пульсируют в такт с сердцебиением каждого из узников. Кэтри проверила крепость отрезков веревки, спускающихся к полу от лодыжек четверых мятежников. Веревки казались прочными и надежно крепились к кольцам из гиперуглерода.

И наконец Хоббс посмотрела на потолок, к которому были прикреплены четыре широкогорлые церемониальные чаши. Все чаши находились на положенных местах.

– Все готово, сэр.

Она ушла назад, за желто-красную полосу, обозначавшую границу гравитации. Эти цвета означали, что гравитация способна неожиданно измениться в обратную сторону.

Капитан Зай кивнул. Он начал произносить какую-то подобающую молитву, и в его голосе появились раскатистые гортанные фрикативные согласные ваданской речи. Некоторые из морских пехотинцев, стоявших на страже, забормотали молитвы на родном языке. А потом, без дальнейших церемоний, Зай дал знак.

Ничего не произошло. Теоретически знак, данный капитаном, не был тем спусковым крючком, вследствие работы которого совершалась казнь. Никто не делал эту работу за Императора, кроме самой вселенной. Зай дал команду ожидать определенного оккультного момента, астрономического явления, которое должно было произойти через несколько минут. Как только поступят сведения о том, что явление состоялось – то есть что звезда определенного класса скрылась за любой из малых планет в поясе астероидов Легиса, – тогда и начнется казнь.

Они ждали.

Истекла бесконечно долгая минута, и, видимо, звезда таки скрылась за астероидом, наступило это мгновение краткого затмения посреди потока света, по которому плыла «Рысь». Словно какой-то бог, которому ужасно хотелось спать, наконец не выдержал и смежил веки.

На другой половине камеры произошел гравитационный сдвиг, и пленники неожиданно, прямо на глазах у Хоббс, перевернулись. Витки веревок у них на лодыжках туго натянулись, как страховочные фалы при прыжках с большой высоты головой вниз. Имплантированные в глотки «заглушки» одновременно выскочили. Четыре тонкие струйки крови устремились к потолку, который сейчас на другой половине каюты являлся полом, и ударили по днищам церемониальных чаш с точно таким же звуком, какой издает струя мочи, падающая в металлический писсуар.

Пленники не сопротивлялись. Считалось, что такая форма казни сравнительно безболезненна. Конечности быстро окоченеют, к клеткам крови перестанет поступать кислород, но в отличие от отравления углекислым газом обреченные на смерть не будут судорожно задыхаться.

Сначала лица у них порозовели, поскольку из-за «перевернутой» силы тяжести кровь отлила от ног к голове. Но Кэтри уже видела, как мертвенно бледнеют руки казнимых. Потом побледнеют и станут отрешенными их лица. Кровь продолжала стекать в церемониальные чаши. Металлический звон сменился бульканьем.

Кэтри застыла в стойке «смирно». У нее немного кружилась голова, и ей казалось, что гравитационная инверсия расползается по каюте, что она уже перешла за ограничительную красно-желтую полосу и пытается дотянуться до Кэтри своими щупальцами. Хоббс моргнула и ощутила прилив тошноты. Она видела, что все значки, обозначавшие верх и низ на другой половине каюты, перевернуты, но голова у нее кружилась все сильнее. Несколько прядей волос Магуса взлетели вверх, черты лица Томпсона исказились.

Потом поток крови начал иссякать. Лица казнимых побледнели. Еще немного – и все будет кончено.

Но тут случилось нечто ужасное.

Все четыре подвешенных к потолку тела вдруг качнулись к Кэтри, будто кто-то толкнул их в спины. Кэтри с Заем отскочили назад. Взметнувшиеся пряди волос Магуса теперь нацелились прямо на Хоббс. Направление действия силы тяжести в зоне инверсии изменилось на девяносто градусов. Произошел какой-то сбой в работе барахлящего генератора искусственной гравитации «Рыси».

Хоббс в ужасе уставилась на потолок.

Кровь, успевшая собраться в церемониальных чашах, выливалась из них, текла по потолку алым водопадом и приближалась к красно-желтой полосе, проходившей почти прямо над головой у Кэтри.

Она едва успела закрыть лицо руками.

Литры крови добрались до зоны нормальной гравитации – алая река, порожденная внезапным сдвигом направления действия силы тяжести. Эта река выплеснулась и пролилась на Кэтри и Лаурента Зая, словно теплый летний дождь.