Александр Зорич - Стальные грозы
– Да как я мог отреагировать?! – Растов улыбнулся.
– …Но в штабе мне сказали, что тебя привезут только послезавтра… Короче, я решила погодить… И тут – такой сюрприз! Недаром мне ночью приснилось, что я купила себе птичку!
– Ты у меня сама райская птичка… Можно, я тебя все-таки поцелую наконец-то, а? – попросил Растов, когда стало уже яснее ясного, что жизни Нины ничто не угрожает.
– Товарищ комбат… даю вам такое… разрешение! – сказала Нина озорно и обвила холодными руками Растовскую шею.
Их губы, жадные, хронически недолюбленные, губы-сироты, наконец встретились и…
…В этот момент в коттедж Растова – дверь которого все это время оставалась приоткрытой – вломилась бригада врачей «Скорой» с роботом-реаниматором и роботом-транспортировщиком в эскорте.
– На что жалуемся, товарищи? – эдак напористо, словно он оглашал обвинительный приговор, спросил двухметровый детина в белой шапочке и белом халате поверх джинсового костюма. Из-за его шкафоподобной спины робко выглядывал медбрат, как говаривал про таких Игневич, «метр с кепкой».
Через три дня Растов сделал Нине предложение.
Сколько раз он обдумывал этот момент в тиши стеклянной чоругской камеры, за глотком просроченного кокосового молочка!
Перебирал варианты поромантичней: например, почему бы не преподнести ей кольцо на воздушном шаре?
Или, может, в ресторанчике на вершине Ай-Петри, в любимом заведении отца, стыдливого латентного гурмана. Ресторан назывался «Орешек» и имел необычную округлую форму. В сем примечательном заведении, уже десятилетие уверенно входившем в рейтинг «самых-самых», было всего шесть столиков. И бронь такого столика стоила четверть месячной зарплаты трудящегося в нем официанта…
Кухня же в «Орешке» была такой сногсшибательно выверенной, такой изысканно простой, что Растов даже сомневался, стоят ли там вообще за плитой всего лишь люди, а не волшебники-алхимики, которые добиваются гастрономических результатов чистым колдовством напополам с гипнозом… В общем, «Орешек», был уверен Растов, капризной Нине понравился бы…
Рассматривал он и «тихоокеанский вариант»… Разве не здорово: сделать это на вершине Мауна-Кеа, на Гавайях?
Когда-то Растов был там со своей первой, еще школьной любовью Лерочкой… И он не забыл, такое невозможно забыть, то ощущение вселенской гармонии, что овладело его тогда совсем даже нечутким и нешироким сердцем, когда он глядел на пушистую равнину белых облаков, привольно простиравшихся внизу зримым выражением абстрактного понятия «безбрежность»…
Но сентябрь выдался таким дождливым! А Нина, которой категорически не давали отпуск, возвращалась с работы только в 20.00… Какие шары? Какие орешки?
И, наверное, главнейшее: сама мысль о том, чтобы выходить из дома, куда-то там ехать, что-то там делать и необычное переживать, представлялась Растову, плотно вросшему в кожаный диван гостиной, особенно злостным кощунством.
Раздвигая шум дождя, остановился перед кованой оградой коттеджа, увитой клематисом цвета индиго, желтый мобиль такси.
Застучали по дорожке Нинины быстрые каблучки с медными подковками.
Вот дилинькнул «Элизой» замок.
Звук захлопнувшегося зонта – двухместного, смешного.
Вот с зонта льет на керамогранитный пол. Кап-кап-кап…
– Привет военюристу Белкиной от тунеядца Растова! – Растов открыл глаза и отсалютовал Нине нещадно пенящей бутылкой пива. И сразу же, с ловкостью молодой мартышки, вскочил на ноги.
– Взаимообразно! – помахала правой рукой Нина.
В левой руке у Нины – пакет из магазина инопланетных фруктов. Там – ягоды густо-синего цвета, пахнущие корицей. Растов сразу узнал уги-уги, такие растут только на планете Грозный.
Растов втянул ноздрями воздух, в котором осенняя прелая сырость смешивалась с фруктовым райским нектаром. И почувствовал, как легкие его наполняются восторгом.
– Спелые уги-уги! Вот это да! Вот это сюрприз! Ностальгия! – Растов вдруг схватил Нину в охапку и поднял в воздух. Вместе с пакетом.
– Что ты делаешь, я же мокрая! – запротестовала она, удерживая пакет с ягодами на дальнем отлете, чтобы случайно не измазать рубашку Растова едко-фиолетовым, неотстирываемым соком.
Пока Нина снимала плащ, разматывала шарфик и сушила свои тяжелые кудри феном, Растов достал из сейфа кольцо в зеленой коробочке и положил его в карман домашних брюк.
И когда они сели за ужин, когда Нина отведала его фирменных подгорелых гренок с зеленью и помидорами – такова была вершина кулинарных умений Растова на тот момент, – когда пригубила из бокала с краснодарским божоле, майор тайком достал заветную коробочку, выскользнул из-за стола и опустился перед Ниной на правое колено.
– Нина… Нина Белкина… Прошу тебя… стать моей женой! – Растов поднял коробочку с кольцом на уровень Нининой груди и смиренно опустил глаза.
– Ой…
Нина часто-часто задышала и закрыла губы обеими ладонями.
Отвернулась.
Ее красивый маникюр цвета отполированной нержавейки подмигнул столовому хрусталю.
Глаза Нины стали вдруг круглыми, испуганными, но… счастливыми.
– Костя, а ты… вообще… не боишься, что я снова упаду в обморок?
– Боюсь… Но охота пуще неволи, Нинок! – Растов поглядел на нее с мольбой. – Так как, ты согласна?
– Господи…
Нина промокнула губы салфеткой, вместе со стулом отодвинулась от стола. Затем опустилась на колени рядом с Растовым и обняла его.
– Господи, Костя, я ждала тебя с войны, как я теперь, после этого, могу быть «не согласна»?!
– Честно тебе скажу: я бы, наверное, не смог…
Нина робко приняла коробочку зеленого бархата.
Там, в шелковом гнездышке, покоилось исполненное спокойного достоинства золотое кольцо с красивым бледно-розовым камнем.
Камень щедро играл искрами в свете многочисленных ламп – зачаровывая и обещая дивные призрачные дива на годы вперед.
– Ах! Како-ое! Надо же! – ахнула Нина. – Это бриллиант?
– Нет. Это сеулий. Нерадиоактивный изотоп одного из редчайших элементов. Он в два раза тверже бриллианта.
Нина всплеснула руками.
– В два раза? Это немыслимо, Костя!
– Так мы женимся?
– Угу… – деловито бросила Нина. – А можно мне пока кольцо примерить?
И только в этот момент Растов понял, что его личная стальная гроза наконец отгремела.
Глава 29
На мысе Хобой
Сентябрь, 2622 г. Озеро Байкал Планета Земля, Солнечная система
Церемония награждения проводилась не в уютной заевшейся Кубинке, о нет.
Кубинка – это слишком мелко. Нет в ней эпичности, соответствующей большому военному подвигу.
Посему награждать было решено на берегу Байкала, на рукотворном церемониальном моле близ мыса Хобой – того самого, на каменном боку которого были высечены лики русских героев: танкистов, летчиков, разведчиков, связистов…
Что такое мыс Хобой, знал каждый русский мальчик и каждая вторая русская девочка.
Многие школы устраивали экскурсии на Хобой 1 сентября.
А на 9 Мая на мысу имело место настоящее столпотворение. Шуршали упаковками букеты, гудели с парковки, скликая своих, экскурсионные автобусы.
И вот сегодня, 15 сентября 2622 года, когда вручались государственные награды героям войны с чоругами и ягну, народу было – как на центральном городском рынке в базарный день!
Растов бывал на Хобое дважды – однажды в девятом классе и еще раз – на втором курсе академии. Оба раза он помнил смутно – и каждый по своим смешным причинам.
И вот, надо же, третий…
Поднимаясь на мраморный помост по титаническим ступеням, в которых было что-то древнеперсидское, по крайней мере, Растову сразу вспоминались никогда не виденные им вживую руины древнего Персеполя, майор робел как мальчишка…
И тот факт, что моральную поддержку ему во время этой церемонии будут оказывать не только с боями взявшая отгул военюрист Нина Белкина, не только ради такого события прошедшая цикл омолаживающих процедур фантастической цены мать, но даже и отец, нужный тысяче человек одновременно папа (для которого было зарезервировано красное бархатное кресло по центру президиума), Растовский мандраж нисколько не успокаивал… Хоть валерианку пей!
От валерианки майор кое-как воздержался.
А вот от коньяка – не смог.
Церемонию награждения вел главком Николай Федорович Пантелеев – адмирал, чьи мужество и выносливость подверглись суровому испытанию и в дни войны с Конкордией, и в дни войны с чоругами.
Достаточно сказать, что операция «Циклон» – нападение на планету Арсенал, похищение наукограда, разрушение орбитальной эстакады и лифтов – стала третьей по размаху операцией российских ВКС, и без гения Пантелеева она была бы попросту невозможна. С точки зрения Растова, правда, воевали одни только Х-крейсера и еще японская эскадра. Но майор не знал, что работу орбитального лазера HOPAL-2 прикрывала и обеспечивала такая армада, какую, может, не собирали и для штурма Паркиды.
