Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган
Согласно картине, которая в конце концов возникла, ни заряженный энергией атом, ни падающий фотон не «выбирают» одно состояние из множества возможных состояний, тем самым провоцируя бесконечные дебаты о том, как, когда и почему он может сделать этот выбор; каждая возможность актуализируется, но каждая в своей собственной отдельной реальности, которая затем продолжает развивать различные последствия конкретной альтернативы, которая привела к ней. Все различные реальности содержат версии своих обитателей, которые согласуются с разворачиванием событий, составляющих эту реальность, оставаясь неосведомленными обо всех остальных. Бросальщик костей в одной реальности бросает товарный вагон, дважды шесть, срывает банк и уходит на пенсию богатым; его коллега в другом из тридцати шести возможных вариантов с двумя костями бросает ноль, теряет рубашку и прыгает с моста. Это сформировало суть многомировой интерпретации квантовой механики.
Во многих популярных источниках говорилось о том, что вселенная «раскалывается» на альтернативные формы, причем представления о том, что составляет точку ветвления, варьируются от «каждого квантового взаимодействия» до любого события, которое люди считают достаточно значимым, — реальности продолжают существовать после этого рядом, но раздельно и дискретно, как страницы книги. Отсюда и термин «параллельная вселенная». Но хотя, возможно, его легче визуализировать, это не совсем точно отражает странное положение дел, которое предлагали создатели ММИ. Новые вселенные не возникали из ничего каждый раз, когда требовалось какое-то решение, больше, чем Нью-Йорк или Бостон внезапно материализуются в ответ на поворот водителя направо или налево на перекрестке шоссе. Они уже были там и всегда были, как и все другие возможные пункты назначения на дорожной карте.
Подобным же образом не только все будущие, которые могли возникнуть из данного «сейчас», но и все различные «сейчас», которые могли возникнуть, существовали как части огромной, разветвленной совокупности, все они были одинаково реальны. Внутри нее каждая квантовая альтернатива приводила к уникальной последующей реальности, которая в этой детали, по крайней мере, отличалась от всех остальных. Вместо того чтобы напоминать стопку страниц, ее природа была больше похожа на континуум изменений, существующих во всех возможных направлениях. Вид изменений зависел от выбранного направления, иногда происходящего постепенно, иногда резко. Каждый мыслимый способ, которым один мир мог отличаться от другого, соответствовал оси изменений внутри континуума, наделяя его практически бесконечным числом измерений. Сама совокупность была неизменной и вневременной. Феномен времени, измеряемый физикой, возник как конструкция последовательности событий, которая возникла из прослеживания определенного пути через дерево разветвленных альтернатив. Каждый такой путь определял свою собственную дискретную реальность или «вселенную». Восприятие времени возникло из сознания, прошедшего такой путь через альтернативы, с которыми оно столкнулось. Именно как это было то, что физики оставили философам, теологам и мистикам для объяснения.
Нормальный «прямой» поток опыта во вселенной бежал вверх по дереву ветвящихся временных линий. Прямое знание других реальностей, существующих по «сторонам», казалось, было исключено — за исключением парадоксов интерференции, которые возникали из-за утечки информации на мельчайшем уровне, из которого выводилось необходимое существование всего ошеломляющего целого. Конечно, это не мешало спекуляциям о том, возможна ли какая-то «горизонтальная» коммуникация — между ветвями. Даже если бы это было так, никто не имел ни малейшего представления о том, как это можно было бы осуществить. Это оставалось всего лишь интригующей гипотезой, подходящей для философских докторских диссертаций, для того, чтобы стать известным в малоизвестных журналах и для обсуждения на коктейльных вечеринках. Ничто во всей истории не предполагало никаких прецедентов для серьезного отношения к этому предмету…
И затем, последние снимки вернулись с зонда, который преследовал убегающий евленский космический корабль, показывая, что они были заброшены через световые годы пространства и назад на десятки тысяч лет во времени, чтобы вновь появиться около планеты Минерва в эпоху ее обитания лунянами, задолго до того, как ушли ганимейцы. Доказательство было неоспоримо, что это произошло. Демонстрация, которая положила конец любым дальнейшим спекуляциям относительно того, возможно ли такое событие, стала известна как «событие Минервы».
***
После многих лет, проведенных им в качестве босса Ханта в той или иной должности, Грегг Колдуэлл думал, что он уже не способен удивлять. Четыре года назад, в 2028 году, когда на Луне было обнаружено первое свидетельство существования лунян в виде пятидесятитысячелетнего трупа в скафандре, Колдуэлл, как начальник бывшего отдела навигации и связи UNSA, поставил перед кипучим англичанином задачу разгадать тайну происхождения «Чарли». Какое именно отношение реконструкция изображений исчезнувших цивилизаций имела к управлению космическим кораблем UNSA и поддержанию его связи в Солнечной системе, было хорошим вопросом, но Колдуэлл всегда был заядлым строителем империй. Его способ решения проблем заключался в том, чтобы заявить о своих правах на выполнение чего-либо, пока другие спорили о демаркационных линиях, а владение было девятью десятыми закона, как и некоторые идеи квантовой физики, которые он слышал в последнее время, он создал то, что стало реальностью. Хант вместе со своим соучастником-биологом Кристианом Данчеккером, который теперь руководил Отделом наук об инопланетной жизни, ответили тем, что заставили переписать историю происхождения человека с самого начала. Когда Колдуэлл отправил их двоих на Юпитер, чтобы изучить некоторые реликвии давно исчезнувших инопланетян, которые вскоре появились на свет на Ганимеде, они вернулись с космическим кораблем, полным живых существ. Отправленные в Джевелен, чтобы помочь определить источник массового психического расстройства среди туземцев, они обнаружили целую функционирующую вселенную, развившуюся из структур данных внутри компьютера размером с планету. Но это последнее уже проверяло доверчивость Колдуэлла.
Он сидел за столом, с одной стороны от которого тянулась стена экранов, в своем офисе на верхнем этаже здания Advanced Sciences, барабаня пальцами по подлокотникам кресла, пока Хант расхаживал перед панорамным окном с видом на комплекс Годдарда. Колдуэлл был коренастым, с коротко подстриженными седыми волосами стального цвета и массивным лицом с тяжелым подбородком, которое напоминало гранитные плиты и лунные скалы. Выражение его лица оставалось бесстрастным, несмотря на волнение, которое Хант все еще не мог сдержать. Колдуэлл не был уверен, какой реакции следует ожидать от человека, который разговаривал с другой версией себя, звоня по телефону из другой вселенной. Если бы эта история исходила от кого-то другого, а не от Вика Ханта, он бы просто отказался в нее поверить. Хант также не так давно бросил свою пожизненную привычку курить, что, вероятно, добавило театральности.
«Грегг, это значит, что где-то в другой части Мультивселенной они это выяснили», — сказал Хант, не в первый раз. «Где-то, что соответствует будущему, опережающему то, где мы находимся сейчас». Как правило, он поддерживал свои мыслительные процессы достаточно упорядоченными, чтобы
