Джин Кавелос - Закат Техномагов: Заклиная Тьму
Гален с силой прижал ладони к столу. «2 097 173».
— Ты стал искусным магом.
Гален заставил себя взглянуть в глаза Элрику и тихо произнес:
— Зачем ты все это говоришь?
— Не в моем обычае делать комплименты, я…
— Я нарушил заповеди Кодекса, — сказал Гален. — Я совершил… чудовищные злодеяния.
— Круг…
— Меня следовало бы лишить имплантантов за все, что я натворил. Так бы и случилось, если бы Круг не хотел оставить меня в качестве своего оружия.
Элрик выпрямился.
— В случившемся следует винить и Круг. Если бы я не лгал тебе и Круг не лгал тебе, ты бы реагировал иначе. Я и Круг виноваты во всех этих смертях, случившихся из-за нашей лжи. Тебе пришлось пройти сквозь такие испытания, каких никто бы не выдержал.
Воспоминание всплыло в голове Галена: корабль Олвина набирает высоту, унося его с поверхности Тенотка, а он яростно тянется вниз, извергая из себя быстро темнеющие сферы, захватывая в них здание за зданием, сокрушая их одно за другим. Его захватило бешеное сияющее пламя уничтожения, плевать он в тот миг хотел на всех, кого убивал. Он никогда не чувствовал себя таким живым.
Он заставил свой голос прозвучать ровно:
— Ты учил меня не искать оправданий своим ошибкам.
— Это не оправдание. Это правда. Ты сделал и доброе дело, Гален. Ты принес свет. Ты — не чудовище.
Гален вскочил, опрокинув стул:
— Тебе есть, что еще сказать?
Элрик прищурился:
— Твоя реакция показывает, что это необходимо сделать. Я знаю, что мое мнение для тебя мало значит, знаю, что своей ложью лишил себя права учить тебя, уничтожил существовавшую между нами связь. Теперь я понимаю, что примирение между нами никогда не наступит. Но, предоставленный самому себе, ты скорее отступишь в безопасное место вместо того, чтобы заставить себя идти дальше. Раз уж никто больше не считает нужным сказать это тебе, то это придется сделать мне, даже если в результате пропасть, ныне разделяющая нас, станет еще глубже.
Почему Элрик изводит его? Почему не отпустит?
— Как часть обряда посвящения, тебе пришлось ответить на вопросы о том, кто ты и каковы твои цели. Маги проходят эту проверку на каждой ассамблее, заново оценивают себя и заново отвечают на вопросы, внося в них поправки, потому что жизнь постоянно меняется. Однако твое поведение показывает, что ты не видишь необходимости больше задавать себе эти вопросы. Ты выбрал в качестве своей характеристики очень ограниченный ответ и считаешь, что он останется таким навсегда. Ты решил, что ты — чудовище, воплощение своего заклинания, разрушительная сила. Но я знаю тебя, и понимаю, что это — лишь маленькая частица тебя. В тебе много частиц: тот, кто когда-то мечтал исцелять; тот, кто радовался жизни на Сууме; тот, кто любил Изабель; тот, кто создавал и изобретал; и тот, кто больше всего на свете стремился к познанию. И более того, в тебе есть частицы, которые ты так глубоко похоронил, что сейчас даже не подозреваешь об их существовании. Частицы, которые, я боюсь, ты никогда не сможешь восстановить. В течение какого-то времени твое развитие было направлено вовне. Ты учился, пытался создавать что-то новое. Но с тех пор, как мы покинули Суум, ты сосредоточился на внутреннем. Твои познания накапливаются, но сам ты не растешь. Фактически, ты отступаешь. С каждым днем все дальше и дальше. Ты постепенно, часть за частью, убиваешь себя.
Гален заставил себя сдержаться, и продолжил выполнять свое упражнение, пытаясь больше ни о чем не думать, быть только этими цифрами и больше ничем. Но он не мог пропустить мимо ушей слова Элрика.
— Ты помнишь, чему я тебя учил? Что большинство разумных существ предпочитает жить в обстановке определенности, а не неопределенности. Вместо того, чтобы смириться с неопределенностью, они отвергают то, что говорят им их органы чувств. Именно эту особенность маги и используют для того, чтобы манипулировать представлениями других.
И ты выбрал определенность вместо неопределенности, объявил себя чудищем. Определенность приносит порядок, а именно этого ты всегда желал. Но жизнь, как ты выяснил, далеко не всегда упорядочена.
Маги тоже совершили эту ошибку, включив в заповеди Кодекса слово «знание», а не «познание». Знание делает упор на определенности. Да, мы должны познать все, что может быть познано. Но и нельзя игнорировать непознаваемое. Ибо именно в неопределенности, в непознанном есть место для познания, творчества и роста. Или, как назвал бы это Блейлок, трансцендентного.
Ты так твердо уверен в том, кто и что ты такое, что игнорируешь большинство признаков, которые наблюдаешь. Ты сосредотачиваешься на одной-единственной своей частице и не обращаешь внимания или глубоко закапываешь все остальные. Ты тратишь всю свою энергию на поддержание контроля, на обуздание чудовища.
Гален больше не мог сохранять спокойствие.
— Ты предпочел бы, чтобы я потерял контроль?
— Нет, — ответил Элрик. — Я бы предпочел, чтобы ты жил.
Гален выдохнул. «33 554 457».
— И это все?
Элрик замялся:
— По этому вопросу — да.
Его рот остался открытым, демонстрируя необычную для него неуверенность:
— Я хочу, чтобы ты задержался здесь еще на несколько минут.
— Думаю, что мы достаточно поговорили.
— Я понимаю, что мы не можем восстановить наши старые взаимоотношения. Я лишь надеюсь на то, что мы, быть может… сможем поговорить о чем-нибудь, о доме, например.
— Прошлое для меня мертво.
Элрик невесело улыбнулся:
— Очевидно, что нет. Если бы это было так, то ты бы простил меня и себя самого.
Гален заставил себя ответить бесстрастно:
— Как могу я простить себя за все то, что натворил? Как ты можешь простить меня?
— Я простил тебя потому, что виновен не ты один, и потому, что ты раскаялся, — Элрик протянул дрожащую руку, коснулся руки Галена.
Гален отпрыгнул, энергия биотека быстрее заструилась внутри него. Он не заслуживал прощения. Не заслуживал даже этого мучительного заключения в тайном убежище.
«67 108 890». Гален скрестил на груди руки и быстро пошел прочь. Он не может позволить себе волноваться. «134 217 755».
Когда он был уже в дверях, пришло сообщение от Элрика. Он не остановился, пошел дальше, будто продавливая себе дорогу сквозь вызывающие клаустрофобию серые коридоры. Слова Элрика преследовали его.
«Хотя путь нелегок, и ты еще не смирился с этим, ты — тот, кто творит благо, тот, кто несет свет. Ты спас Мэттью Гидеона, Г'Лил, Олвина, Блейлока. Ты выполнил важные задания для магов. Твои исследования открывают нам новые горизонты.
В нашем добровольном изгнании всем нам тяжело верить в то, что мы можем творить благо, видеть перед собой цель. Но ты нашел свою работу. Когда ты отыщешь ей предназначение, то увидишь и путь, следуя которым ты сможешь творить благо.
Я надеюсь, что в будущем ты найдешь радость, а из прошлого вынесешь мудрость.
Ты сказал, что прошлое для тебя мертво. Я эгоистично надеюсь на то, что это неправда, потому что я — часть твоего прошлого. Более того, прошлое невозможно просто взять и убить, или забыть его. Ты многое пережил, тебе многое пришлось преодолеть, но, если ты найдешь в себе силы не отворачиваться от всего, принять это, то поступив так, ты восстановишь целостность своей личности, станешь не частью себя, а самим собой. Я хотел бы иметь возможность лучше помочь тебе в этом.
Ты подарил мне столько счастья, и я хочу отплатить тебе тем же.
Я горжусь тобой. И я люблю тебя».
Гален стер сообщение. Он не хотел думать о нем. Он не должен думать о нем. «268 435 484».
«Я горжусь тобой. И я люблю тебя».
Последние три слова. За все годы, прожитые ими вместе, Элрик никогда не говорил ему их.
Сообщение походило на прощание.
От этой мысли он застыл на месте.
Состояние здоровья Элрика с каждым днем ухудшалось. Не потому ли Элрик хвалил его сегодня? Не хотел ли он, таким образом, проститься с ним?
Элрик не может умереть. Гален не мог представить себе жизни без него.
Чтобы успокоиться, Гален размеренно задышал. Все это время он должен был помогать Элрику, как тот всегда помогал ему самому. Но он не смог. Он ничего не смог сделать для Элрика. Как и для себя самого.
Он выкинул эту мысль из головы, заставил ноги снова двигаться. Он должен сохранять контроль, это важнее всего.
Он понял, что впервые за многие месяцы забыл об упражнении. Отрывисто вздохнул, быстро начал заново. Надежные успокаивающие стены упражнения начали вырастать вокруг него, заставляя его разум сосредоточиться на настоящем, защищая его от всех прочих мыслей.
«Один. Три. Шесть».
Глава 3
