Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

– У тебя мало времени на ответ.

Встретившись с сопротивлением, Вори понял, что делать дальше, и ничуть этим не гордился, но работорговцы стояли в самом конце списка тех, кому он мог бы сочувствовать. Он достал длинный нож для потрошения.

– Ты все мне скажешь.

Получив необходимые сведения и убедившись, что человек умер, Вори пробежал мимо пристроек своего большого дома, сзывая тех, кто мог оставаться в живых. Его руки были в крови – и после потрошения птиц, и после допроса работорговца.

Снаружи он обнаружил двух стариков – братьев Мариеллы, которые каждый год помогали убирать урожай. Оба с трудом приходили в себя. Вори догадывался, что работорговцы перед высадкой накрыли весь поселок излучением станнеров; жители потеряли сознание, и тогда налетчики утащили всех с виду молодых и крепких. Братья Мариеллы в их число не вошли.

Более здоровых кандидатов: его сыновей, дочерей, внуков и соседей – всех вытащили из домов и погрузили на корабли. Теперь многие дома в округе горели.

Но сначала жена. С криком: «Мариелла!» Вори вбежал в большой дом. К своему огромному облегчению, он услышал наверху ее голос. Она, опираясь на балку под потолком, тушила из огнетушителя крышу над гостиной второго этажа. У Вори закружилась голова, когда, вбежав в комнату, он увидел ее состарившееся, но прекрасное лицо – морщинки и серебро волос. Он так обрадовался, что она жива и здорова, что едва не заплакал, но огонь требовал внимания. Вори отобрал у жены огнетушитель и стал через окно тушить пламя. Огонь пробежал по краю крыши, но еще не охватил весь дом.

– Я боялась, что тебя забрали с остальными, – сказала Мариелла. – Ты выглядишь молодым, как наши внуки.

Огонь гас под струями пены. Вори бросил огнетушитель и прижал к себе жену, как делал уже полвека.

– А я тревожился о тебе.

– Я слишком стара, чтобы заинтересовать их, – сказала Мариелла. – Ты бы сам это понял, если бы остановился и подумал.

– Если бы я остановился и подумал, не успел бы до отлета кораблей. А так я смог убить одного работорговца.

– Они забрали всех способных заниматься физическим трудом. Кое-кто сумел спрятаться, нескольких они убили, но как мы… – Она покачала головой и посмотрела на свои руки. – Это невозможно. Их нет.

– Я верну их.

Мариелла ответила печальной улыбкой, но он поцеловал любимые губы, которые так долго были частью его жизни, его семьи, его дома. Она была очень похожа на его предыдущую жену Леронику Тергит с другой планеты, на женщину, с которой он тоже прожил много лет, которая родила ему детей, состарилась и умерла, а сам он совсем не изменился.

– Я знаю, куда они полетели, – сказал Вори. – Корабли увезли их на рабский рынок Поритрина. Это мне сказал работорговец.

Вместе с братьями Мариеллы он обошел дома в поисках уцелевших. Они нашли несколько человек и организовали тушение пожаров, заботу о раненых, подсчет исчезнувших. Из нескольких сотен жителей поселка осталось около шестидесяти, большинство старые или больные. Десять человек оказали сопротивление и были убиты. Вори отправил в другие поселки на Кеплере предостережение: опасайтесь работорговцев.

Вечером Мариелла достала снимки детей, их семей, внуков и разложила на столе и на полках. Столько лиц, стольких необходимо спасти…

Вори она нашла на задымленном чердаке. Он открывал старый чемодан. Оттуда он извлек старый выглаженный и сложенный военный мундир, алый с золотом – цветов Армии Человечества, ранее именовавшейся Армией Джихада.

Много, много лет никто не разворачивал этот пакет.

– Я отправляюсь на Поритрин, чтобы вернуть наших людей.

Он поднял китель и погладил рукава, думая о том, сколько раз приходилось его штопать и сколько крови с него смыть. Тогда он решил больше не участвовать в битвах. Но теперь был особый случай.

– А когда я их спасу, я должен быть уверен, что это больше никогда не повторится. Я найду способ защитить планету. Дом Коррино передо мной в долгу.

Легко оглянуться назад и обвинить других, но гораздо труднее посмотреть вперед и принять ответственность за свои решения и за будущее.

Зима на Ланкивейле была трудной, но Харконнены ее выдержали. На несколько поколений – с изгнания Адулурда Харконнена за «трусость» в битве при Коррине – некогда могущественному семейству пришлось забыть о своем прошлом на планете Салуса Секундус.

И большинство его членов действительно все забыло.

Целыми днями шел безжалостный снег с дождем, а по ночам он замерзал, превращаясь в сплошной лед. Деревянные дома теснились на берегу фьорда, и каждое утро местным жителям приходилось оттаивать и с трудом открывать дверь, чтобы выйти на жгучий холод. Нередко они, взглянув на бурную воду и на затянутое тучами небо, снова закрывали дверь, полагая, что чересчур опасно выходить в море. Флот охотников за китовым мехом целый месяц простоял в порту, и жители не могли добывать то единственное на планете, что ценилось в империи.

Рыбацкие лодки, плававшие только недалеко от берега, не рисковали выходить на глубоководье, и добычи почти не было. Приходилось есть прошлогоднюю соленую рыбу и консервированное китовое мясо. Сравнивая это со славой и богатством прежних дней, Харконнены понимали – у них нет будущего.

Гриффин Харконнен, сын Верджила, официального представителя Лиги ландсраада на Ланкивейле, ненавидел эту планету не меньше, чем его младшая сестра Валя. Вдвоем они разработали план, надеясь избавить семью от жалкого существования, которое она влачила из-за ошибок их прадеда Адулурда и предательства Вориана Атрейдеса. Родители и остальные члены семьи не разделяли этих притязаний, но уступили решимости брата и сестры и позволили Гриффину и Вале, несмотря на их молодость, попробовать что-то предпринять.

Пока Валя отсутствовала, пытаясь возвыситься с помощью ордена сестер (и тем самым вернуть Дому Харконненов силу и влияние), Гриффин пытался закрепить коммерческий успех семьи, расширить вложения и избавиться от изолированности. Ежедневно он много часов проводил в трудах, изучая семейное дело и стараясь повысить стандарты жизни на своей отсталой планете. Планета для жизни была не очень приспособлена, но Гриффин не желал мириться с этим и вместе с сестрой намеревался восстановить богатство и влияние семьи в империи. Его частью амбициозного общего плана было управление семейными активами, правильное их инвестирование и создание бизнес-плана сверх ограниченных целей выживания в трудных погодных условиях.

Гриффину было двадцать три. Атлетически сложенный, он обладал уравновешенным характером и прагматичным мышлением. Из них двоих сестра была более порывистой и склонной к переменам, ей казалась нестерпимой жизнь на Ланкивейле, он же был куда спокойнее, как капитан, который ведет свой корабль по ледяным водам и знает, что впереди, за облаками, обязательно будут спокойное море и солнце.

Несмотря на молодость, Гриффин хорошо знал историю, математику, коммерцию и управление и намеревался когда-нибудь стать мудрым и успешным управляющим всей планеты… и тем самым проторить будущим поколениям Харконненов дорогу к возвращению влияния в империи.

Уже сейчас Гриффин лучше отца разбирался в торговле китовым мехом, лучше понимал соотношение прибыли и расходов и знал законы империи. Несмотря на унаследованный титул, Верджил Харконнен попросту не интересовался ничем таким и всю тяжелую работу и планирование оставил сыну. Верджил был доволен своим влиянием, сопоставимым с властью мэра небольшого города, а не руководителя ландсраада. Но он был хорошим отцом и много внимания уделял младшим детям Дэнвису и Тьюле.

Гриффин и Валя оказались гораздо честолюбивее, хотя притязания на ведущую роль в семье были только у них. Однажды, во время особенно напряженного тренировочного боя на качающемся плоту в холодной воде гавани, Валя сказала брату, что считает их двоих единственными Харконненами на планете.

Валя была на год моложе брата, и мать питала некоторые («реалистичные», как она говорила) надежды на ее будущее: девушка выйдет замуж за местного жителя – возможно, хозяина одного-двух китобойных судов, родит ему детей и будет довольна такой жизнью. Но Валя, поговорив с сестрой-миссионеркой, набиравшей молодежь для ордена и побывавшей на Ланкивейле пять лет назад, нашла возможность покинуть планету и с другими послушницами отправилась учиться на Россак. Однако сначала у нее с братом состоялось несколько серьезных разговоров, и они договорились о том, что и дальше постараются укреплять положение семьи.

Сейчас отец подошел к Гриффину, который расшифровывал параграфы, написанные на запутанном бюрократическом языке, вдобавок убийственно сухом. Молодой человек работал с документом, как старательный хирург, рассекая отдельные параграфы, чтобы понять суть правительственного распоряжения.