Алексей Ефимов - Путешествие вверх
— Укавэйра? — спросил Анмай, наконец вспомнив, что это истинный облик сверхрасы Мэйат.
— Да, — существо говорило шипящим, трогательно тонким детским голоском, никак не вязавшимся с мертвым блеском губ. — Спи. Ничего не говори. Спи.
И он уснул.
* * *Анмай проснулся в полумраке. Все мышцы были словно ватные, в груди засела боль. Он, обнаженный, лежал в той же комнате, на чем-то упругом и мягком. В квадратном окне тлели разорванные темные облака. Он удивленно смотрел на них, пока не разглядел звезды в их призрачной глубине. Туманности, колоссальные туманности вокруг ядра величайшей из галактик, в которой скрывалась Р`Лайх. Они были у цели, в своей каюте на борту «Укавэйры».
Анмай поразился, что не узнал её раньше, когда… Вспомнив всё, он содрогнулся. Как он смог не узнать этих, знакомых до последней крапинки стен? А остальное…
Остальное мигом вылетело из головы, когда, повернувшись, он увидел рядом Хьютай. Она спала, на её нагом теле едва отблескивал тусклый, падающий из окна свет. Что чувствовала она?
Он протянул руку и погладил её. Хьютай мгновенно проснулась. Рука Вэру продолжала скользить по изгибу её впалого живота, и его теплый, упругий шелк томно втягивался под ладонью. Словно не замечая этого, она спросила, сонно взглянув на него:
— Что случилось, Анми? Мы полетели к Р`Лайх, а я… спала, спала… Что случилось, «Укавэйра»? Мы у цели?
— До Р`Лайх триллион миль, — немедленно ответила машина. — Хорошая точность для столь большого расстояния. Нам всем нелегко дался этот не-переход, даже мне. Ушло немало времени, чтобы устранить повреждения. Вы же оказались на грани смерти. После не-перехода я сделала всё, чтобы спасти вас, — ваша плоть не создана для столь дальних прыжков. Я старалась избавить вас от страданий, но это получилось не вполне.
— Я знаю, — ответил Анмай. — Вы не установили связь с симайа?
— Нет. Они не ответили на мои сообщения, не проявили никакого интереса к нам.
— А как ты? — он повернулся к Хьютай.
— Я ничего не помню. Я лишь спала, спала без конца…
— Сколько?
Хьютай задумчиво наморщила лоб, и ему ответила «Укавэйра»:
— Двое суток. И, чтобы вы окончательно пришли в себя, нужно ещё столько же.
— А что потом?
— Здесь, вокруг, нет симайа, и нам придется лететь к самой Р`Лайх. Сейчас мы летим к ней за счет её гравитационного поля, постепенно ускоряясь, потом, если ничего не менять, обогнем её по гиперболической орбите, достигнув половины световой скорости, и по той же орбите начнем удаляться. К этому времени мы найдем решение.
— Сколько времени потребует полет?
— Только с гравитационным ускорением — полгода.
— Слишком много. Разве нельзя сделать второй не-пространственный прыжок?
— Р`Лайх защищена зоной скольжения, — прыгнув к ней, мы выйдем очень далеко за целью. Эту защиту нельзя обойти, Вэру. Любому кораблю придется приближаться к ней месяц за месяцем, — и нам тоже.
— Но мы можем хотя бы посмотреть на неё?
— Конечно.
Окно расширилось, словно зрачок, охватив зависшую в воздухе пару. Их глаза широко раскрылись, впитывая звёздный серебряный свет.
* * *Тьма. В темноте, — бледно светящиеся облака, синеватые, пепельно-желтые, рубиново-красные, иногда, — угольно-черные, обрамленные огненной каймой.
Анмай словно повис в длинном туннеле со стенами из подсвеченного огоньками дыма. Позади них он уходил в смутную бесконечность, впереди, там, где за пылью скрывалась Р`Лайх, расширялся, растворяясь в бледном тумане. Повсюду вокруг в пыли открывались огромные разрывы, и в них сияло множество ярких синих звезд, окруженных рассеянными клочьями голубого тумана…
В следующий миг всё это расплылось в глазах Вэру. Он ощущал вес своего тела, но кроме этого, — больше ничего. И все попытки придать привычную форму увиденному оказались напрасны. Это небо не было плоским. Звезды то просвечивали сквозь толщу пылевых туч красноватыми глазками, то ярко и мощно сияли, озаряя их угольно-черные бока, или вовсе погружались в светящийся туман, — здесь все созвездия были объемны, в сплетениях пылевых туч и звездных нитей ощущалась глубина, бесконечность, в которую, постепенно расплываясь, они уходили. И свет здесь только проблескивал, мерцал, подчеркивая темноту.
Лишь впереди, в зените невероятного неба, в которое они поднимались, горели отблески величайшего из светил, зажженного разумом.
* * *День шел за днем, хотя пара лишь по привычке считала их в звездной бездне. Анмай знал, что в космосе биологические сутки растягивались, становясь почти вдвое длиннее суток, когда-то называемых стандартными. Это было удобно. Почти всё время они проводили у окна. Вид звездного неба никогда не надоедал им, к тому же, оно менялось, — медленно, незаметно для глаз. Облака пыли таяли и расступались перед ними, создавая иллюзию необычайно медленного, величественного восхождения. Они знали, что даже в самой плотной туманности пустота так прозрачна, что космос открыт взору на триллионы миль, — и в этой дымчатой пустоте сияли звезды, тысячи, сотни тысяч, миллионы, — яркие, тусклые, сизые, красноватые… Чистое звездное небо никогда не бывает таким объемным, глубоким…
Сияние в зените становилось всё ярче, но пока Р`Лайх они не видели. «Укавэйра» могла сказать лишь, что она огромна, — три миллиарда миль в диаметре, — и сияет, словно целая галактика. Оттуда исходили мощные потоки нейтрино и всех других видов излучения. В них не было ничего, говорившего о разуме, — обычное посвистывание и гул мертвой, пожирающей себя материи. Дымчатая пустота вокруг была теплой, — такой же теплой, как жилые помещения «Укавэйры», — и её пронизывали могучие потоки убийственных гамма- и рентгеновских лучей. Любой обломок, любой камень снаружи были радиоактивны, словно их вытащили из атомного котла. Даже радиоизлучение здесь было столь мощным, что в любом куске металла оно наводило мощный ток. Струи релятивистских частиц вырывались из невидимого ядра, заставляя пыль и газ светиться, переливаясь в подобии необычайно медлительных полярных сияний, — ибо колоссальное магнитное поле центрального чудовища простиралось и здесь.
В пронизанной им пустоте вилась пыль, выстраиваясь вдоль силовых линий, неуловимо разреженные, но всё же заметные пары воды, аммиака, циана, множества других сложных соединений, в том числе и органических, — их нес никогда не утихающий водородный ветер, дующий из горнила Бездны. Бездны, — ибо этот мир неожиданно напомнил Вэру его родину, затерянную в таком же облаке окружающей ядро галактики пыли, с той лишь разницей, что там была огромная черная дыра, а здесь, — искусственное сооружение, разросшееся до непредставимых размеров. Но этот мир был сложнее, разнообразнее, — и старше, много старше. Впрочем, он никогда не видел туманности, в которой затерялась его родина, из космоса.
Здесь тоже во множестве носились астероиды, метеоры, кометы, планеты, лишившиеся солнц, и солнца, лишившиеся планет. Пылевые завихрения, облака ионизированного газа, пронизанные магнитным полем, сами по себе сжимались, чтобы стянуться в кольцо, вспыхнуть чудовищной молнией и исчезнуть, рассеяться, — начав всё заново. Но в этом хаосе, среди треска разрядов, среди сокрушительных молний, вспыхивающих в пустоте, попадались и следы разума, жизни, — то давно смолкший исследовательский зонд, похожий на мертвую осу, то всплеск модулированного излучения — свет, звуки, обрывки картин, а то и окаменевшее в пустоте тело, неведомо как заброшенное в неё. За «Укавэйрой» долго следовал этот бесформенный, ни на что не похожий труп. Но даже понять, тело это, или часть тела неведомого существа, или даже часть машины, наделенной некогда жизнью, они не смогли. А впереди всё разгоралось и росло мертвенное зарево Р`Лайх.
* * *Хьютай открыла глаза. В комнате было темно, звезды и туманности в окне бросали на стены слабый, словно лунный свет. Рядом беззвучно спал Анмай, растянувшись на животе и положив голову на руку. Волосы сползли ему на глаза, закрывая спокойное, красивое мечтательное лицо. Она какое-то время смотрела на него, затем её рука скользнула по его спине. Анмай лишь тихо, задумчиво застонал, вытягиваясь во сне.
Хьютай слабо улыбнулась. Вчера они вновь пытались укрыться от одиночества в объятиях. Им было очень хорошо, и потом они, усталые, вместе уснули, но её снова разбудил страх, оставив щемящую пустоту в груди, — странный, непонятный страх, словно где-то, очень далеко, произошло что-то чудовищное…
Она спрыгнула с силовой подушки и подошла к окну, упершись ладонями в раму. Распущенные волосы укрыли ей спину, — она вздрогнула, ощутив их теплое прикосновение. От окна тянуло холодом, тысячи звезд струили ледяной синий свет, роясь в клубах пыли, словно узлы невидимой ажурной сети. Сейчас на их фоне застыл ряд теней, — огромный остов неведомой конструкции, вместе с «Укавэйрой» дрейфующий в сплетениях гравитационных полей. Ещё вчера она определила его длину в триста миль. Звездный свет отблескивал на зеркальных боках колоссальных изогнутых труб, связанных поперечными балками, — это походило на огромных размеров орган, отраженный в кривом зеркале.
