Вонда Макинтайр - Первое приключение
– Вы можете использовать прозвище, – сказала Ухура. – Они происходят от физических характеристик, рода деятельности… – чего хотите.
– Например, – сказал Джим, – я про вас думаю – «Алый».
– «Алый». Пока что сойдет. В будущем мы должны обсудить это более детально.
– Но…
– Мне нужно посовещаться.
– У нас к вам столько вопросов…
– А можно послушать? – спросила Ухура. – Я бы хотела попытаться… выучить ваши паттерны.
Алый ничего не ответил.
– Лейтенант! – сказал Джим. – После того, что случилось со Споком…
– Мистер Спок провел с вами слияние разумов? – спросила Ухура Алого. – Я не могу сделать того, что он сделал, – мне придется учиться медленнее. Со мной все будет в порядке, просто позвольте мне послушать. Капитан, я думаю, это важно!
Джиму не хотелось даже думать о возможности, что она окажется лежащей здесь без сознания, с ее утонченным лицом, расцарапанным во время конвульсивного падения. Но ее подготовка имела в виду подобные встречи; если бы он приказал ей уклониться от этого общения, она, должно быть, подумала бы, что он не доверяет ее суждению и компетенции. Это было последним, что он хотел внушить Ухуре.
– Хорошо, лейтенант, если Алый не возражает. Но… будьте осторожны.
Ни согласившись на просьбу Ухуры, ни отклонив ее, Алый присоединился
к прочим, допуская Ухуру в их круг. Их голоса взмыли вверх, и слились, и захватили ее в плен музыки.
Не сводя глаз с их группы, Джим попятился назад и вызвал мостик.
– «Куундар» не предпринимает никаких действий, сэр, – сказал Сулу. – Совсем никаких. Но он все еще там.
– Просто торчит там и все?
– Просто торчит и все.
– Ну так будем поступать так же, – сказал Джим. – Пока что. Старшина Рэнд, объявите смену физических условий. Десятиминутная отсрочка на случай возможных критических замечаний.
Обычная на кораблях отсрочка реального изменения физических условий
после его объявления была принята прежде всего в интересах исследователей, производящих опыты, на которых такое изменение могло сказаться, но, поскольку «Энтерпрайз» был пока недоукомплектован исследовательским составом, замечаний Джим не получил.
Он открыл канал связи с Инженерным.
– Мистер Скотт, – сказал Джим, – пожалуйста, уменьшите гравитацию до одной десятой «же» по всему кораблю.
– Думаете, это мудро, капитан? Вы что…
– У нас гости, мистер Скотт. Я бы хотел, чтобы они чувствовали себя комфортно.
– Но, кап’тан, вы ж свободно пускаете этих ребят по кораблю! Мы не зна’м…
Джим оборвал связь. Он бросил взгляд на группу, – уходить ему не хотелось. Но Скотт слишком уж часто с ним спорил.
– Линди, я вернусь через минуту. Не приближайся к ним слишком близко, ладно?
Он взбежал вверх на галерею, велел охране вызвать его, если что-нибудь изменится, и направился к Инженерному.
На полпути к лифту он споткнулся об полку перехода на один «же», которая, он знал, сейчас будет – но забыл об этом. Его бросило вперед. Почти рефлекторно он уклонился от ребра переборки, и, падая, сумел перекатиться. Сделав кувырок, он растянулся на палубе, скорее удивленный, чем пострадавший.
Джим поднялся на ноги, осторожно ощупывая колено. Оно болело не сильнее, чем до падения. Однако остальные части тела все же крепко приложились о палубу.
Ну просто здорово, подумал Джим. В моей официальной биографии так и напишут: во время своего первого контакта позволяет своему офицеру по науке броситься вперед сломя голову… да, и притом сломя эту самую голову; не может заставить своего главного инженера повиноваться прямому приказу… но зато он может упасть на палубу, да так ловко, что даже при этом не убьется.
Он чувствовал, что потихоньку, понемножку начинает распаляться: он был зол на себя, очень зол – на Скотти, и страшно разозлился на Спока. Офицер по науке принял совершенно беспардонное решение, когда пошел на общение с летающими людьми, не соразмерив риска. Вулканец заслужил самого серьезного взыскания за состояние, в которое он привел себя – при условии, что он выживет. Что же касается главного инженера…
Джим добрался до машинного отделения, которое выглядело так, словно кто-то тут развлекался тем, что разбирал на части все оборудование подряд, не имея при этом ясного понятия, – а чем он, собственно, занят. Джим остановился возле нескольких пар ног, торчавших из-под какого-то сложного механизма.
– Мистер Скотт. – Ни одна пара ног не шелохнулась. – Мистер Скотт!
– Да, капитан?
Джим вздрогнул. Скотт стоял у него за спиной и с любопытством смотрел на него, в руках у него были какие-то схемы.
– Я хочу поговорить с вами о гравитации, – сказал Джим.
– Оч’нь хорошо, капитан. Значит, я все ж могу оставить ее как есть?
– Не можете. Я объявил о смене условий, и не собираюсь отменять приказ. Вы собираетесь произвести это изменение – сейчас – или мне нужно сделать это за вас?
Скотт уязвленно посмотрел не него, однако двинулся к сложной панели управления. Моментом позже вспыхнул индикатор смены физических условий. Через тридцать секунд сила тяжести упала по одной десятой «же».
– Вот, капитан. У вас гравитация, какой вы хотели. Да только… – Выражение лица Джима заставило его неуверенно замолчать.
– Мистер Скотт, – сказал Джим, настолько тихо, чтобы никто в отсеке не
мог его слышать. – Вы развели полемику по поводу каждого приказа, или запроса, который я отдал или сделал с тех пор, как принял командование. До сих пор я мирился с этим, поскольку вы хороший инженер. Но больше я с этим мириться не стану. Я предпочитаю думать, что имею дело скорее с недопониманием, чем с намеренным неподчинением командующему. Так что я не стану возбуждать дело против вас. Но кто-то из нас должен уйти, и я не собираюсь быть этим кем-то. Я думаю, будет лучше, если вы подадите прошение на перевод. При некотором везении, Звездный Флот вскоре подыщет для вас более подходящие физические условия.
Он замолчал в ожидании ответа.
Скотт молча глазел на него.
– Вам ясно?
– Перевод, капитан? – потрясенно сказал Скотт. – С «Энтерпрайза»?
– Перевод. С «Энтерпрайза».
Скотт ничего не ответил. Джим повернулся и зашагал прочь, с тяжелым
сердцем, зная, что должен был решить эту проблему более удовлетворительным способом, но по-прежнему не имея представления, что бы это мог быть за способ.
Линди ласково потрепала Афину по переливающемуся, влажному от пота плечу. Затем запустила руку в ее груву и подтолкнула вперед. Полураскрыв крылья, экираптор шагнул так, будто ему не хотелось ступать на землю. Уши его нервно прядали, стали видны белки глаз.
– Ну, ну, лапочка, – прошептала Линди. – Тихо, лапочка, все будет в порядке. – Но летающие люди одновременно зачаровывали и пугали экираптора. Хотя Линди направляла ее в сторону от них, Афина упорно поворачивала в их сторону. Когда же тон их разговора внезапно изменился, Афина фыркнула и скакнула, резко мотнув головой и чуть не сбив Линди с ног.
Тут Линди увидела на галерее Джима. Он быстро спустился по трапу и подошел к ней. Он, похоже, был так же взвинчен, как Афина.
– Что тут случилось, пока меня не было?
– Ничего. Они все так же поют друг с другом.
– С тобой все в порядке? С Афиной?
– Она не понимает, почему они могут летать, а она – нет. – Пальцы Линди, которыми она держала Линди за гриву, побаливали, – как и мышцы руки – от напряжения, вызванного попыткой удержать здорово сильного экираптора.
– Может, принести аркан?
– Не надо. Чем больше ты с ней борешься, тем больше она выходит из себя. Ей просто надо к ним попривыкнуть.
Песня крылатых людей взлетела в крещендо. Афина, фыркнув,
подпрыгнула, крутанув вместе с собой Линди и подняв ветер своим крылом. Джим быстро отступил.
– По крайней мере, заведи ее в ремонтный бокс.
– Нет! Я ее там не смогу успокоить. Не сейчас. Она поранит себя.
– Линди, я должен думать о всеобщей безопасности…
– Я этого не сделаю, черт! Кроме того, она слишком горячая, ей нужно
двигаться, или ей станет плохо. Просто оставь нас в покое, и с ней все будет нормально. Джим, я не могу одновременно разговаривать с тобой и успокаивать ее.
Джим повернулся и твердо пошел прочь, не сказав больше ни слова.
Ему просто необходимо было сделать хоть что-нибудь, но что – он не знал, так что он вызвал мостик. «Куундар» Коронин по-прежнему не проявлял агрессии. Джим подавил желание того, чтобы Коронин что-нибудь предприняла, зная, что виной такому желанию – его раздражение. И связался с лазаретом.
– Боунз, когда коммандер Спок сможет приступить к работе?
– К работе! – сказал Маккой. – Не рассчитывай на него скоро, Джим. Он по-прежнему без сознания.
– Черт. – Джим попытался, без особого успеха, заставить свой голос звучать не слишком озабоченно. Раз в кой-то веки мне нужен офицер по науке, – и пожалуйста: он идет и выводит себя из строя.
