Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ

Андре не двигался, пока Аристо не повернулся к нему спиной.

Уходить собрался. Рыцарь. Там, снаружи, его ждет Март. И Марту он ничего не объяснит — как же, это ведь не его тайна. А Март ему все равно поверит. Март ему верит всегда и во всем, не требует, как от Андре, объяснения поступкам, не ждет доказательств лояльности, просто верит. Просто — любит. Его.

Сэйра тихо свистнула. Андре оказался на ногах раньше, чем Аристо успел обернуться. Ударил сзади. Гарвеям — можно. Фон Нарбэ — им нельзя, они сами так не умеют, и от других не ждут. Болваны.

Режущим — по раненому плечу.

Больно?

Аристо еще оборачивался, когда вторая сэйра с нежностью прошлась по креплениям наручных ножен. Обезоружила.

Страшно?

Нет, ему не страшно. Он не умеет бояться. Но преимущество теперь на стороне Андре. Сила, масса, длина рук. Оружие.

Андре прижал его к стене, придавил всем телом, свел над головой сдавленные кольцами сэйры запястья.

— Не можешь меня убить, рыцарь. Не смеешь. А я тебя — могу. И кто же из нас по-настоящему свободен, а?!

— Свободен? — эхом отозвался Аристо. — Так вот в чем дело.

Даже сейчас… этот ублюдок позволял себе быть снисходительным. Позволял себе — прощать. Того, кто не нуждался в прощении. Он дернулся, когда Андре провел пальцами по его лицу, по тонкой пленке скрывающего ожог церапласта. Дернулся, но промолчал.

Прощал?

— Машине все можно, да? — Андре ногтями впился в его плечо, и разочарованно поморщился, не услышав ни звука. — Машина безгрешна?

Он готов был проделать с Аристо все, что сделал с Эффиндом. Готов был потратить на это достаточно времени, чтоб услышать, как ублюдок будет кричать, как запросит пощады, запросит милости. У машины.

Машина безгрешна. И немилосердна.

— Скорда! — звонко раздалось из-за спины. — Подними руки и отойди от него. Медленно.

Март?

Разве машины умеют… любить?

Смотреть на них. Кто бы избавил от этого. Тут впору самому себе пожелать смерти. Смотреть, как Март неумело размыкает кольца сэйры, видеть, как он боится сделать больно, чувствовать его гнев, любовь, тревогу — вот уж пытка, самому такой не измыслить.

Что-то похожее было тогда, в Клетке.

Но тогда Март не целился в Андре из пульсатора.

Впрочем, сейчас под прицелом его держал только Нортон. Март убрал свой «Аргер», чтобы разобраться с сэйрой.

Кобуру оставил открытой.

— Ну, вы… вообще. — Он, наконец, справился с креплением, — На минуту оставить нельзя. Обалдеть. Взрослые же люди.

— Ведомый, — Аристо бледновато улыбнулся, — всегда прикроет.

— Как ты раньше без ведомого жил?.. — Март глянул на окровавленную ладонь, потом — на пропитывающийся кровью рукав командира, — эхес ур! Да он хуже киборгов!

— Лучше. Пойдем, — Аристо отлепился от стены. — Подбери мои ножи. Скорда, звони, когда перебесишься.

Нортон буркнул что-то невнятное. Недоумевающее. Мирвою в отставке милосердие священников было так же чуждо, как и Андре. А звонить придется. Потому что есть приказ: оказать всю возможную поддержку. Приказа не убивать не поступало, и если бы не тянул время, не поддался желанию сначала раздавить, а уж потом прикончить, не было бы сейчас Аристо. Был бы вышедший из-под контроля бракованный аристократ, которого пришлось уничтожить.

— Позвоню, — Андре смотрел на лежащую у стены сэйру. — Хоть прямо сейчас позвоню. Перебесился. Что, Март, тоже считаешь меня машиной?

— Нет.

Надо же. И ведь не врет. Если бы еще не фонила в эмоциях дурацкая жалость.

Унизительная.

— Ты не машина. Машины не могут чувствовать. — Март улыбнулся. — И беситься не могут. А ты не можешь выбирать. Делаешь то, что должен. Тебе это нужно, так же, как дыхание. Нельзя винить людей в том, что они дышат.

И он тоже? Прощает? Не понимает, что ненужное прощение хуже несправедливого обвинения. Минуту назад Март готов был убить за кровь на рукаве Аристо, а теперь говорит, что не винит за арест семьи.

Это было смешно. Это злило. Это было неправильно.

— Убирайтесь, — Андре махнул рукой в сторону дверей. — И поскорее выздоравливай, бастард. Время не ждет.

Глава 6

«две тысячи избранных мужей в помощь ему, и серебро и золото, и довольно запасов»

— Это было… — Дэвид подумал, выбирая подходящее слово, — впечатляюще.

— Угу. Особенно та часть, где он меня вздрючил, — Лукас мрачно уставился в чашку с чаем.

Сдуреть можно. Аристо демонстрирует нормальную, человеческую реакцию на проигрыш. Прямо-таки таяние полярных льдов на глазах изумленной публики.

— Какие ты, оказывается, слова знаешь! — хмыкнул Дэвид, — а, вроде, нельзя при мирянах выражаться. — И, предупреждая любое следующее «выражение», добавил: — Вам надо было подраться. Лучше уж так, чем если б вы из-за Марта сцепились.

Теперь на него с яростью уставился Март.

— Не, ну а что? — Дэвид не смутился, — ты сам про альфа-самцов говорил. Вот они и разобрались, кто круче. Давно пора было.

— По результатам столкновения выяснилось, что Скорда сильный, а я — тупой. — Лукас, кажется, собирался просверлить чашку взглядом, — идеальное боевое соединение. Не говоря уж о том, что я по-прежнему небоеспособен.

— А ты думал, визит к Скорде тебя вылечит?

— Парадокс. Было гораздо легче иметь с тобой дело, пока ты терпеть меня не мог. Почему-то тогда ты воздерживался от остроумных комментариев.

— Ты их просто игнорировал. Да ладно, преподобный, не парься. Сначала ты ему насовал, потом он тебе. Всё нормально.

— Дэвид, — Лукас вздохнул и сделал глоток чая, — я вообще не должен был с ним драться. Я — неконтролируемый аристократ, я опасен для людей, у меня нестабильная психика и непредсказуемое поведение. Это нужно только доказать. И Скорда чуть было не добыл доказательства. Правда, ценой своей жизни, но, вряд ли он тогда об этом думал. Дополнительные факторы… — Лукас покосился на Марта, Март показал ему кулак. — Сбивают с толку. Мешают трезво мыслить.

— С этого места подробней, пожалуйста. Не про факторы, про них я понял. Опасность для людей — это еще что?

— Все аристократы опасны для людей.

— Ага. По тебе видно.

— Сарказм… — преподобный вцепился в чашку и, похоже, сосчитал про себя до десяти, — неуместен. Считается, что аристократам необходим импринтинг на хозяина. Считается, что без этого аристократы сходят с ума, начинают убивать. Мы вообще, очень агрессивны. Это проблема, решить которую пока не удалось. Скорда говорил как раз об этом, о том, что в моем случае хозяином был мой первый напарник. А после его смерти… я стал неподконтролен, и должен быть уничтожен. Из аристократа невозможно воспитать человека. Лишившись хозяина, аристократ очень скоро станет убийцей. А все предположения церкви о том, что мы наделены такой же душой, как и люди, и можем руководствоваться в поступках совестью и страхом божьим — антинаучный, бездоказательный бред.

— А на самом деле?

— Откуда мне знать? Они любят своего хозяина, я любил Джереми. В чем разница? Но мне нравится мысль о том, что у меня есть душа, и что она свободна.

— Что-то я не пойму. То, что ты опасен — это только предположение. И то, что ты не опасен — тоже только предположение? А исследования не проводились, что ли? Аристократ с хозяином, аристократ без хозяина, контрольная группа аристократов…

— С ума сошел? — серьезно поинтересовался Лукас. — Настоящий аристократ за эксперименты над собой или членами фамилии уничтожит экспериментаторов на семь колен в обе стороны. Мы, помимо прочего, еще и злопамятные.

— Да ладно. Ты же не единственный, у кого хозяина убили.

— Богохульствуешь, — Лукас смерил его хмурым взглядом. — Пожалуйста, воздержись от этого в присутствии Марта. Хозяин остальных аристократов — Божественный Император, бессмертный и неуязвимый. Аристократы послушны ему, как эффективные и идеальные инструменты. На них и на церкви держится Империя Шэн. Благодаря Божественному Императору, для аристократов не существует понятия «преступление». Они полностью безгрешны, ибо полностью несвободны…

— Бррр… — Дэвид вовремя почуял, что поддается торжественному ритму, — ну-ка осади. На меня твои проповеднические штучки не действуют. Какой, к чусрам, контроль? Что ты, что Скорда — такие твари… Да когда вы двое сцепились, вы же чуть астероид в куски не разнесли. И это после того, как Скорда получил приказ тебе помогать, и после того, как ты сам решил, что нипочем его не убьёшь. Оба в итоге друг друга почти прикончили. Где контроль-то?

— Скорда защищался.

— Да сейчас! — вмешался Март, — он тебя спровоцировал.

Ага. С этой стороны преподобный атаки не ожидал. Хотя, спрашивается, при чем тут атака, не бой ведь идет, просто выяснение диспозиции. Кого бояться, в кого стрелять, от кого прятаться? Посмотреть, как у Лукаса выражение лица меняется — вот это было забавно. Он по привычке сначала все вокруг выморозил, и только потом вспомнил, что это он сегодня тупой и во всем виноват.