Скотт Вестерфельд - Вторжение в Империю

Поэтому на запрос Хоббс капитан ответил, пожалуй, даже слишком быстро.

– Войдите, – проговорил он голосом, хрипловатым из-за недосыпания.

Дверь открылась. Зай стоял на пороге. Рубашка у него была расстегнута, металлические колечки застежек болтались. Волосы капитана блестели – судя по всему, он только что принял душ, – а глаза подернулись красной сеточкой кровеносных сосудов.

На миг созерцание капитана в столь домашнем виде смутило Хоббс. За проведенные вместе два субъективных года она видела его только при полном параде.

– В чем дело, Хоббс? – спросил Зай, пригладил волосы, заметил в руке Хоббс тактическую указку и улыбнулся. – Не смогли дождаться общего сбора? Там бы и угостили меня по полной программе.

Хоббс смущенно потупилась и вошла в каюту. Дверь за ней закрылась.

– Прошу прощения, что побеспокоила вас, капитан.

– В любом случае, уже пора. Нам нельзя опоздать на этот брифинг. «Напрягаешь подчиненных, напрягайся и сам» – верно, Хоббс?

– Да, сэр. «И делай это так, чтобы они замечали».

Зай кивнул и занялся застежками тяжелого шерстяного кителя. Хоббс, наблюдая за тем, как шевелятся пальцы его искусственной металлической руки, на несколько мгновений утратила дар речи.

Он указал на свой журнальный столик.

– Вы когда-нибудь видели гравий?

Столик был усыпан множеством ярких камешков. Хоббс наклонилась и взяла один из них. Края у камешка оказались острыми, он имел грани, свойственные структурированному углероду.

– Так это гравий, сэр?

Хоббс были знакомы десять разновидностей гравия, но только по описаниям в военных руководствах, а руками она никогда не дотрагивалась ни до чего подобного.

– Да. Это то, что поэты и политики называют бриллиантами. Я намерен применить некоторое количество этих камешков во время сражения, Хоббс. За ближайшие две недели мы сумеем синтезировать около сотни тонн.

Она кивнула. Пескоструйные дроны применялись в космических схватках для порчи вражеских датчиков, но при относительной скорости, на которой должен был идти предстоящий бой, такой материал мог оказаться смертельным. Да, при высокой скорости достаточно прочные и острые частицы могли бы пробить насквозь даже обшивку звездолета.[5]

– Если хотите, возьмите себе один камешек.

Хоббс убрала алмаз в карман, сжала его в кулаке до боли. Медлить больше было нельзя.

– Я просто хотела спросить вас кое о чем, сэр. До совещания.

– Конечно, Хоббс.

– Чтобы лучше понять вашу логику, сэр, – добавила Хоббс. – Понимаете, я не до конца улавливаю ваши… мотивы.

– Мои мотивы? – удивленно перепросил Зай. – Я солдат, Хоббс. У меня есть приказы и задачи, и никаких мотивов.

– Чистая правда, сэр, – согласилась Хоббс. – И я вовсе не хотела бы вторгаться в вашу личную жизнь, капитан. Но нынешняя тактическая ситуация – в чем мы с вами согласны – представляется связанной с вашими… личными мотивами, сэр.

– О чем вы, проклятье, спрашиваете, Хоббс? – осведомился Зай, и его пальцы замерли около верхней застежки.

Хоббс почувствовала, что краснеет от смущения. Она жутко жалела о том, что не может исчезнуть, испариться, не может отмотать время назад и очутиться по другую сторону от двери, по дороге к командному отсеку. Хоть бы она вообще не приходила!

Но далее в этом состоянии эмоции, которые привели ее сюда, вынудили Хоббс произнести следующие слова:

– Капитан, вы знаете: я очень рада, что вы отвергли «клинок ошибки». Я сделала все, что было в моих силах, для того чтобы убедить вас… – Она сглотнула подступивший к горлу ком. – Но теперь, когда все позади, я в недоумении.

Зай заморгал. Еле заметная улыбка тронула его губы.

– Вы хотите узнать, почему я не покончил с собой, Хоббс?

– Я полагаю, что вы совершили правильный выбор, сэр, – поспешно выговорила она. Ей было очень важно, что он понял ее правильно. – Но я ваш старший помощник, и мне нужно знать почему. Чтобы это не сказалось на… на нашей совместной работе, сэр.

– Мои мотивы, – повторил Зай и кивнул. – Вероятно, у вас есть опасения, что я сошел с ума, старший помощник?

– Вовсе нет, сэр. Я считаю, что ваш выбор был весьма разумен.

– Благодарю вас, Хоббс. – Лаурент немного подумал, защелкнул верхнюю застежку и сказал: – Садитесь.

Не чувствуя под собой ног, Хоббс подошла к одному из глубоких кресел, стоявших около столика, над которым, при необходимости, повисал воздушный экран. Попытка выйти на главную тему измотала Хоббс. Когда Зай сел напротив нее, она очень порадовалась тому, что теперь говорить будет он, а она – слушать.

– Хоббс, вы знакомы со мной два года, и вы знаете, что я за человек. Я – ваданец, я «серый». Такой «серый», каким только можно быть. И я понимаю, что мои последние решения и поступки вас удивляют.

– Радостно удивляют, сэр, – выдавила Хоббс.

– Но вы подозреваете, что тут может таиться что-то еще, да? Какая-то секретная директива от Аппарата, которой все объясняется?

Она покачала головой. Она так вовсе не думала. Однако Зай продолжал:

– Что ж, все гораздо проще. И человечнее.

Хоббс часто заморгала. Пауза показалась ей невыносимой.

– Через сорок относительных лет, почти через сто лет по абсолютному времени, я вдруг осознал нечто совершенно неожиданное, – сказал Зай наконец. – Традиции – это не все для меня, Хоббс. Может быть, я изменился на Дханту. Вероятно, некая часть прежнего Зая отмерла там. А может быть, меня как-то не так собрали после спасения. Как бы то ни было, я изменился. Служба Императору с некоторых пор – не единственная моя цель.

Зай рассеянно приложил к плечам капитанские лычки, и они сами заняли подобающее место.

– Хоббс, на самом деле все очень просто. Кажется, я влюбился.

У Хоббс перехватило дыхание. Время остановилось.

– Сэр? – еле слышно вымолвила она.

– И дело в том, Хоббс, что любовь, видимо, важнее Империи.

– Да, сэр, – вот и все, что она смогла пролепетать.

– Но я по-прежнему ваш капитан, – добавил Зай. – Я буду послушно выполнять приказы флотского командования. Ну, может быть, не все традиции стану соблюдать. Однако относительно моей верности Императору сомневаться не нужно.

– Конечно, нет, сэр. Я в вас никогда не сомневалась, сэр. Это ничего не меняет, капитан.

Это меняло все.

Хоббс на миг позволила себе окунуться в чувства, робко прикоснуться к кружившему ее вихрю эмоций. Чувства переполняли ее, еще несмелые, но почти пугающе сильные. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы настроение не отразилось на лице. Она осторожно кивнула и едва заметно улыбнулась.

– Все в порядке, Лаурент. Это очень по-человечески. – Сказав это, она собрала волю в кулак и встала. – Быть может, мы вернемся к этому разговору после сражения с риксами.

Это был единственный выход. Единственный способ: упрятать это все подальше и поглубже на ближайшие десять дней.

Зай скосил глаза вправо. Хоббс знала, что именно там во вторичном поле зрения у капитана располагается фрейм демонстрации реального времени.

– Верно, Хоббс. Вы правы, как всегда.

– Благодарю, сэр.

Они вместе шагнули к двери, и вдруг Зай положил руку ей на плечо. От его прикосновения Кэтри бросило в жар. Впервые за два года он к ней прикоснулся.

Хоббс обернулась, полузакрыв глаза.

– То послание было от нее, – тихо проговорил он.

От нее.

– Сэр?

– Когда я ушел в наблюдательный блистер, чтобы там покончить с собой, – объяснил он, – мне пришло послание. От нее.

– От нее? – эхом повторила Хоббс. Ее разум отказывался впитать это словосочетание.

– От моей возлюбленной, – произнес Зай с такой непохожей на него, обезоруживающей улыбкой. – Там было всего одно слово, но оно решило все.

Кэтри Хоббс похолодела.

– «Нет» – вот что это было за слово. И я не убил себя. Она спасла меня.

Опять, опять… Она. Не ты.

– Да, сэр.

Рука Лаурента соскользнула с ее плеча. Холод, охвативший Хоббс, стал абсолютным. Под его действием присмирела буря эмоций. Та часть души, которую охватили смятение и отчаяние, словно бы оледенела.

Очень скоро она должна была окончательно овладеть собой. Просто нужно постоять здесь неподвижно еще несколько секунд, и все станет, как раньше.

– Спасибо вам, Хоббс, – сказал капитан Зай. – Я очень рад, что вы спросили меня об этом. Так приятно кому-то рассказать.

– Хорошо, сэр, – отозвалась она. – Пора на совещание, сэр?

– Конечно.

Они отправились в командный отсек вдвоем. Хоббс старательно смотрела только прямо перед собой, чтобы не видеть этого незнакомого выражения на лице капитана.

Счастья.

– Вопрос об атаке мы одобрили без возражений.

Сенатор Нара Оксам произнесла эту фразу так тихо, будто говорила сама с собой. Роджер Найлз нахмурился и сказал: