Алекс Орлов - Одиночный выстрел
Бекет показал большой палец и, подхватив бумажную салфетку, демонстративно вытер губы, как будто испачканные соусом.
– Всего вам хорошего, сэр!
– И тебе, приятель.
Майор покинул камбуз и, оказавшись в коридоре, проверил висевший на поясе пистолет-пулемет. Приближался момент старта, и следовало быть готовым к любым неожиданностям.
– Здравия желаю, сэр! – отсалютовал ему прошедший мимо гвардеец Гудрофа.
– Добрый день, дружище, – ответил Бекет. Всего за пару дней солдаты хорошо освоились на борту «Пифии» и уже не отливали снаружи на борт корабля, а пользовались гальюном.
Выйдя из кормовых, Бекет оглядел территорию лагеря. Несколько солдат грелись у костра, на посты шла очередная смена. Прелаты Гудроф и Илкнер в сопровождении небольшого смешанного отряда осматривали снаружи «Ленокс» – привыкали к новому имуществу.
Заправочный рукав от «маскота» был уже убран, подготовка машины близилась к завершению.
Бекет чувствовал, что все еще голоден, бутерброда с куском разогретого мяса ему не хватило. Он с большим удовольствием съел бы и карпа, но глупо было попасться на отравленную приманку всего за пару часов до вылета.
Возле истребителей мелькнул силуэт, и вскоре показался бегущий к «Пифии» гвардеец из тех, что стояли в охране бригады механиков.
– Готово, ваше благородие! Мастеровые зовут работу смотреть! – выпалил он, останавливаясь напротив Бекета.
– Хорошо, пойдем посмотрим, – сказал Бекет и направился к посадочным квадратам.
Гвардеец шел чуть в стороне, осознавая значимость своей службы. Не многим из его товарищей доверяли караулить мастеров, умеющих чинить летающие колесницы.
– Тебя как зовут?
– Торснер, ваше благородие.
– У меня к тебе поручение, Торснер…
Бекет достал из кармана свернутую вчетверо записку.
– Вот эту бумагу нужно передать его светлости прелату Гудрофу после того, как я улечу. Держи.
– Не извольте беспокоиться, ваше благородие, передам лично в руки, – заверил гвардеец и спрятал письмо в поясную сумку.
– Ну, вот и отлично.
Они подошли к подготовленному «маскоту», под плоскостями которого висели четыре сигарообразных бака. Команда инженера стояла, выстроившись в шеренгу, как перед торжественной сдачей большого корабля.
Бекет обошел истребитель вокруг, дотрагиваясь до его холодных бортов, рулевых и маршевых сопел. Осмотрел защитные колпаки антенн и створки пушечных установок.
– Ну что же, братцы, объявляю вам благодарность и в который раз говорю свое человеческое спасибо, – сказал Бекет, остановившись перед шеренгой механиков. Помедлив еще мгновение, он взошел по приставному трапу, распахнул дверцу кабину и, оглянувшись, скомандовал: – От машины!
Механики стали отходить на безопасное расстояние.
Бекет захлопнул за собой дверцу и, услышав, как сработал механизм блокировки, удовлетворенно кивнул, пройдя еще один этап бегства с этой планеты. Теперь все прожитое на ней оставалось за бортом, кроме разве что цветочного аромата, сохранившегося в кабине машины после визита Амалии.
Вспомнив о ней, Бекет вздохнул и с ощущением легкой грусти занял место в пилотском кресле.
Щелчок клавишей – и вся панель управления ожила разноцветными огнями. Теперь это была не проверка, а настоящий боевой старт.
«Цветные камешки», – вспомнил Бекет слова Амалии и снова вздохнул.
Потом запустил тестирующие программы и стал следить за экранным датчиком топлива, демонстрировавшим пять диаграмм по числу баков – одного основного и четырех подвесных.
– Теперь все по-настоящему, – произнес Бекет, включая разогрев двигателей. Когда в соплах раздался хлопок, он приподнялся с кресла и огляделся через остекление кабины, проверяя, нет ли кого в опасной близости.
Легкая вибрация от работы холодных двигателей сотрясала корпус истребителя. На главном экране, отмеряя этапы проверки, мелькали сменяющие друг друга цифры.
Снарядов в магазинах оставалось не более четверти, но Бекет ни с кем воевать не собирался, надеясь избежать столкновений, а полный боезапас съедал много топлива.
«Ничего, обойдемся», – подумал Бекет, последний раз пробегая глазами по датчикам.
Тестирование закончилось, и на главном экране появилось синее поле со шкалами параметров, необходимых для оценки условий старта.
Бекет пристегнул страховочные ремни, снял фуражку и надел пилотский шлем, задававший нужный настрой.
Диаграммы сообщали о полном прогреве двигателей. Бекет добавил тяги и, сделав поправку на вес дополнительного топлива, плавно поднял машину с посадочного квадрата.
Все системы работали исправно, но была небольшая ошибка в определении массы по сравнению с последней проверкой. То ли датчики в баках испортились от долгого хранения, то ли механики забросили на борт дополнительный мешок со снабжением, но Бекет совершенно отчетливо видел превышение массы более чем на полсотни килограммов.
«Ну и ладно, не страшно», – сказал он себе, глядя на застилающие лагерь снежные буруны. Должно быть, прелатам это не понравится.
– Ну, извините, господа, – произнес он на родном киссее и прибавил тяги.
Утяжеленный дополнительным топливом истребитель разгонялся не так скоро, как в прошлый раз, но все равно это были прекрасные ощущения. И снова это знакомое чувство могущества, когда регулятор тяги ползет вверх.
Выбросив длинные форсажные струи, «маскот» начал стремительный разгон, целясь носом в глубокое, быстро темнеющее небо.
За стеклом расцвели плазменные сполохи, похожие на сказочные цветы, раскаленный воздух загудел на плоскостях. Полминуты тряски – и вот она, стратосфера. Сполохи плазмы остались позади, рев прекратился, и «маскот» пошел так легко, словно его смазали маслом.
Еще немного, и появилась невесомость.
Бекет включил автоматический режим и убрал руку с джойстика. Автопилот повел на пробу рулевыми дюзами, прибавил тяги и выдал на экран навигационную таблицу, надеясь получить пункт назначения.
– Ну что тебе сказать, приятель? Давай попробуем вот так…
И Бекет начал по памяти набивать координаты входа в пограничное окно.
Он не был уверен, что сейчас оно находится там же, аномальные зоны менялись, но ближе к месту можно было скоординировать курс по радиомаякам, такая ситуация была для Бекета не в новинку.
Автопилот задал еще пару вопросов о допустимом расходе топлива и начал уверенно разгонять двигатели до расчетной тяги.
Спустя четверть часа была набрана предельная скорость и спокойная жизнь закончилась. «Гравитационные шнуры», ямы-дегравитоны, «инерционный дождь» и малые линейные смещения – все эти неприятности, незаметные на невысоких скоростях, теперь забарабанили по корпусу во всю силу, бросая истребитель из стороны в сторону, ввергая его в вибрационные ралли и пытаясь вывернуть желудок Бекета наизнанку.
Сильная болтанка заставила его снять тяжелый шлем и надеть привычную фуражку, но это не помогло. Очередной удар по корпусу, сравнимый с импульсом зенитного снаряда, заставил Бекета забеспокоиться. Что будет с «маскотом» через сорок восемь часов непрерывной болтанки, если он, ради экономии горючего, будет двигаться с той же скоростью? Однако не экономить тоже было нельзя, в противном случае запаса в баках хватило бы только до пограничного окна.
Бекет продержался час, стараясь не замечать тяжелых толчков и думая лишь о двадцатикратном запасе прочности, заложенном в конструкции «маскота». На шестьдесят первой минуте этой скачки он стал слышать какие-то посторонние звуки, доносившиеся из кормовой части истребителя и напоминавшие шум от падения кошки в мусоропровод.
Когда-то давно, когда Бекет был еще школьником младших классов, соседский мальчишка, старше его на пару лет, продемонстрировал ему, как можно быстро спустить кошку в мусоропровод. Бекет на всю жизнь запомнил кошачьи крики и скрежет когтей по стенам трубы.
Выждав еще немного, майор решительно отстегнулся от кресла и, ловко развернувшись под потолком, поплыл в сторону кормы.
По мере приближения к хвостовому отсеку он стал понимать, что странный шум доносится из гальюна, где иногда выходили из строя водные магистрали.
Заранее ужасаясь подобной перспективе, он распахнул дверь в санузел и завис пораженный: плача и одновременно вращаясь то в одну, то в другую сторону, по небольшому пространству гальюна стремительно перемещалась знакомая ему персона – интресса Амалия, дочь прелата Гудрофа.
– Да лучше бы гальюн прорвало! – в отчаянии воскликнул Бекет, прикидывая, во что ему обойдется возвращение на Панкай. – Что вы здесь делаете, ваша светлость? – строго спросил он, хватая Амалию за локоть и останавливая ее вращение.
– По… могите… – прошептала она. – Помогите… меня сейчас… стошнит.
Такой вариант в условиях невесомости считался одним из самым критичных, поэтому Бекет оставил Амалию и, оттолкнувшись от стены, полетел к панели управления.
