Михаил Костин - Земля – Паладос
Как чьи-то зубы рвут горло, всасывая жизненную энергию, капитан тоже не успел понять. На осмысление требовалось время, а его у Гера больше не было.
Пираты топтались у входа, но, вопреки ожиданиям, вместо капитана из пещеры вылез странный бродяжка, которого Гер подобрал в космопорту Паладоса и зачем-то таскал за собой. Васик и без того выглядел странно и жутковато, но сейчас…
Глаза бродяжки полыхали, словно внутри черепа обосновался маленький филиал ада. Вместо потрепанных обносков на Васике сидела теперь куртка капитана. Причем ворот ее был заляпан свежей кровью. Люди Гера кучерявого молча с ужасом следили за тем, как отряхивается Владимреску.
Бродяжка подошел ближе, оглядел примолкшую ватагу.
— Где капитан? — не выдержал кто-то из толпы.
Васис стрельнул взглядом по разношерстной пиратской массе в поисках говорливого, но тот благоразумно прикусил язык.
— Я — ваш новый капитан, — очень тихо, но отчетливо произнес Владимреску. — Теперь слушайте: тридцать человек с передатчиком, запасами еды и воды, оружием, фонарями и необходимым снаряжением сейчас спустятся в пещеры и не выйдут, пока не найдут беглецов и один ценный предмет. Остальные вместе со мной возвращаются на орбиту. Мы никуда не летим, ложимся в дрейф и ждем столько, сколько понадобится. Если кто-то хочет это оспорить, может попробовать спросить мое настоящее имя. Но это будет последнее, что он услышит.
Пираты зашевелились, недовольно заговорили все сразу. Один шагнул вперед:
— Да пошел ты! Кто ты такой?
— Ваш новый капитан, — тихо повторил Васис.
За спиной пирата зароптали громче.
— Я спрашиваю: кто ты? — прорычал пират, чувствуя поддержку. — И какого дьявола ты решил нами командовать?
Пират надвинулся, навис над Владимреску. Он был на голову выше экс-техномага, выглядел рядом с ним как Голиаф рядом с Давидом, и Давиду было самое время драпать безоглядки, но на лице Васика не дрогнул ни один мускул. Рука одержимого Призраком с неимоверной силой и скоростью метнулась вперед, проламывая грудину, сминая ребра. Пират, стоявший спиной к своим собратьям, покачнулся и рухнул на колени.
— Меня зовут Азуру, — тихо в самое ухо противника прошептал тот, что жил в теле Васиса Владимреску.
Бывший техномаг отпихнул пирата. Мертвое уже тело повалилось на землю, являя соратникам развороченную грудь. Ропот оборвался, словно кто-то, нажав кнопку, выключил звук. Космические разбойники в ужасе отпрянули.
Васис поднял руку на уровень лица. Окровавленные пальцы сжимали еще теплое, вырванное из груди смельчака сердце. Владимреску хищно ухмыльнулся и впился зубами в кровоточащую плоть. Безумные глаза заплясали диким необузданным пламенем.
Пираты в ужасе смотрели на казавшегося простым бродяжкой человека. Если это вообще был человек.
— Кто-то еще хочет спросить меня о чем-то? — поинтересовался в мертвой тишине Владимреску. — Нет? Тогда напоминаю приказ.
* * *— Ну вот, заблудились, — подвел итог многочасовому плутанию Исаак. — Говорил я тебе, надо было повернуть на той развилке налево.
— На какой развилке? — Спут устал настолько, что ограничился одним вопросом.
— На той, что мы прошли!
— Ты на всех развилках, что мы прошли, хотел налево.
— А ты на всех хотел направо, — парировал Исаак. — А теперь мы вообще непонятно где. Одна радость — от этих отделались. Вот только проку никакого.
— Почему?
Браун покачал головой:
— Антрацитище, включи свои синие мозги. Погляди по сторонам. Здесь ничего нет. Мы сдохнем от голода в этих пещерах.
Мысль о голодной смерти была неприятной и Исааку совершенно не нравилась, но почему-то именно она упорно лезла в голову. Не сказать, что это доводило Брауна до исступления или истерики, нет. За последние дни он столько раз готовился попрощаться с жизнью, что уже начал привыкать к этому ощущению, но приятного в нем было мало, а смеяться Исаак устал. Оставалось ворчать.
— Пройдем еще немного, — предложил Антрацит. — Я уверен, там есть выход.
— Нет там выхода, — отмахнулся Исаак. — Мы давно уже ходим по кругу, как лошади на карусели. А все из-за твоего «забирать все время вправо».
Он довольно удачно передразнил синекожего, и тот надулся. Обиженный спут выглядел настолько забавно, что Браун, забыв про злость и усталость, все же рассмеялся.
— И ничего мы не по кругу, — пробурчал инопланетянин. — И ничего не из-за меня.
— По кругу, по кругу, — поддразнил Исаак. — Мы мимо этой отметки уже третий раз проходим.
— Какой отметки? — не понял спут.
Рыжий высокомерно фыркнул:
— Хорош всезнайка. Собиратель информации, а туда же: ерундового иероглифа на стене разглядеть не может.
Он включил поярче фонарь. Луч пронесся вверх по стене, вырвал из темноты странный рисунок.
— Вон, смотри.
Исаак задержал руку и повернулся к Антрациту. Рука тут же дрогнула. Синекожий выглядел так, словно ему показали не намалеванный на стене значок, а некормленого, выпущенного на свободу вестстонского крокодила. Глаза спута выкатились из орбит, челюсть съехала вниз. Из горла вырвался какой-то сипящий звук, не имеющий смысла ни на одном из существующих языков.
Исаак поспешно огляделся, но ничего странного, кроме дурацкого символа на стене, не обнаружил.
— Что? — спросил недовольно.
— Карта, — просипел спут.
— Какая карта? Где? — удивленно протянул Исаак.
Вместо ответа Антрацит бросился к приятелю и, сдернув с его плеча сумку, принялся ковыряться внутри. На пол пещеры полетели плазменные пистолеты, банки с консервами, веревка, бутылка «Гранд Паладоса». Последняя опасно звякнула о камни.
— Ты чего? — Исаак бросился к бутылке, схватил, как последнюю радость в жизни, и поспешно упрятал за пазуху.
— Карта, — повторил Антрацит, вытаскивая коммуникатор, подаренный паладонийским разбойником Дьяволом, и забормотал: — Если я прав, то это… это… это просто невероятно.
Из списка карт синекожий выбрал ту, которая оказалась бесполезной на Паладосе, — ту самую, что они приняли за пиратскую карту сокровищ. Синяя конечность спута скользнула по изображению, словно палец зачитавшегося ребенка по тексту старинной бумажной книги.
— Посвети, — приказал синекожий.
Исаак только сейчас заметил, что опустил фонарь и тот теперь светит неизвестно куда. Он поспешно поднял руку, мощный луч тут же вычленил иероглиф на стене. Спут настолько завелся, что ничего не сказал, только молча схватил священника за запястье и, словно настольную лампу, развернул фонарь таким образом, чтобы подсветить карту.
— Во-о-от! — гордо протянул Антрацит.
— Что «вот»? — проворчал ничего непонимающий Исаак. — Когда-то ты галдел без умолку, твоя болтовня, конечно, раздражала, но, по крайней мере, было ясно, о чем ты трещишь. А сейчас я ни черта не понимаю.
— Карта! — проговорил спут, словно забыл все остальные слова. — Знак!
Антрацит снова вцепился в руку Исаака и подсветил карту, поднеся ее к лицу священника, потом перевел поток света на стену. Иероглиф на карте чуть ниже ободранного угла и значок на стене были невероятно похожи.
— Ты… — Исаак и сам едва не потерял дар речи. — Ты хочешь сказать, что мы находимся в том самом месте?
Совпадение казалось невероятным. Такого просто не могло быть, но остатки цифр вполне походили на часть кода и координат Семеги. И подземелье…
— Вот, — повторил спут и молча уставился на приятеля.
Исаак не нашел, что ответить.
С картой Антрацит ориентировался в подземелье лучше, чем без нее. Они больше не ходили по кругу, а двигались четко в соответствии с планом. Первое время на каждом знакомом повороте раздавались вскрики. То Исаак взревывал: «Я же говорил налево!» — то спут, вторя ему, сообщал, что настаивал повернуть здесь направо.
Вскоре знакомые места закончились, и вопли прекратились. Зато к Антрациту вернулось красноречие.
— Это не карта всего лабиринта, а карта одного сектора. Как я сразу не догадался. Надо было внимательнее отнестись к этому знаку. Да и с надписями теперь тоже все ясно. Как я раньше не догадался, это же арибальский. Я целый год его изучал…
— Ты же говорил, что это древний евсенианский, — подловил Исаак.
— Я говорил, что это похоже на древний ксенианский.
— Без разницы.
— Вот именно, потому что это языки одной группы. Они похожи.
— А этот значок что-то значит?
— Да, это четвертый символ алфавита арибалов. Арибалы делили карты на части, каждая часть имела свое имя, символ алфавита. Если части собирали вместе и складывали в единое целое, получалась полная карта.
— Это же неудобно.
— Арибалы считали иначе, — качнул синей башкой спут.
— А кто они, эти арибалы?
