Михаил Костин - Земля – Паладос
Черный капитан держал слово.
Габриель замер с открытым ртом и запрокинутой головой. Заметив подобную странность в поведении священника, Якки посмотрел наверх и не удержался от радостного вопля:
— Йа-ху-у-у-у!
— Пристрелю, — вскинул ружье охранник.
— Не сегодня, — весело рассмеялся Якки. — Лучше беги. Свиньи не умеют смотреть в небо, но поверь мне, там тебя ждет сюрприз, боров.
Охранник рефлекторно вскинул голову. Лицо его исказилось, а изо рта полилась грязная брань. Слыхавший всякое Габриель с удивлением узнал несколько новых выражений.
Катера волной ринулись вниз. Один за другим они камнем падали на космопорт Риманоса, выпускали несколько смертоносных плазменных сгустков и уходили на вираж.
— Ложись! — крикнул Якки.
Габриель послушно упал. Мир вокруг преобразился в мгновение ока, становясь похожим на царство хаоса в один из праздничных дней. С неба падали плазменные шары, вокруг что-то горело, с дикими криками бегали люди. Кто-то бесполезно пытался стрелять в небо. Кто-то уже подстреленный падал замертво.
Черный капитан работал с удивительной четкостью и методичностью. Катера не стремились стрелять как можно больше, заходя на маневр, отпускали по одному-два выстрела, но хотя бы один из них достигал цели.
Стреляли точно, прицельно, избирательно — так, словно наверху сидела сама смерть и выкашивала не всех подряд, а избранных по списку. Сегодня в этот список к старухе с косой попали беглые рабы, возомнившие себя работорговцами.
Катера не стреляли ни по людям в кандалах, ни по местным. Кроме того, капитан старался не попасть в черный корабль. В подобной тактике виделась некая бережливость и педантичность.
Габриель повернулся к лежащему рядом Якки, тот помахал ему освободившейся рукой.
— Не боись, святоша, — весело крикнул он. — Наш капитан по своим не стреляет. Он такой, наш капитан, аккуратный.
— Ты как освободился? — спросил Габриель, кивнув на валяющиеся рядом кандалы.
— Долго ли умеючи? Хочешь, и тебя отопру? Нет, серьезно. Хочешь, святой отец?
Габриель кивнул. Против свободных рук и ног священник-следователь ничего не имел. Пальцы Якки с удивительным проворством затеребили замки на кандалах и наручниках, и уже через несколько минут железо безвольно валялось рядом.
— Давай за мной, — распорядился Якки. — Поищем место поспокойнее, здесь небезопасно.
Габриель кивнул и по-пластунски пополз за голубоглазым пиратом. Сама идея подыскать место побезопаснее была неплохая. Только понимание тихого места у Якки и Габриеля разнилось.
За пиратом он полз метров пятьсот, не больше. Когда впереди показался чей-то посторонний корабль, Габриель резко сменил направление. Голубоглазый двигался, не оборачиваясь, и это было на руку. Сейчас главное — отползти к кораблю и остаться незамеченным. Это не так трудно. Важно только поспешить.
Плазменный ад остался позади. Здесь никто не бегал, не кричал и не стрелял. Нравы на дикой планетке, похоже, были малоцивилизованными и попадали под старое дикое правило: двое дерутся, третий не мешай. Стычку между пиратами и рабами видели и те, кто находился в ближайших кораблях, и службы космопорта. Не могли не видеть. Но при этом никто не спешил вмешаться или помочь, руководствуясь, видимо, логикой «пока на нас не нападают, мы никого не трогаем».
Габриель поднялся на ноги. Расстояние до чужого космолета он преодолел не в пример быстрее, чем сделал бы это ползком.
Корабль был небольшим, на серо-зеленом обтекаемом корпусе сверкал золотом герб Дарзини. Эмблема ниже, насколько священник-следователь разбирался в современной геральдике, говорила о том, что этот корабль принадлежит не просто разумным рептилиям, но ящерицам жреческой касты.
Впрочем, священнику сейчас было все равно. Он встал перед тем местом серо-зеленого борта, где ожидал найти вход, и замахал руками. Предчувствия не обманули. Через несколько минут гладкая поверхность космолета треснула, словно яичная скорлупа, и Габриелю позволили войти.
Глава 20
Пещера была небольшой, для того чтобы осветить ее полностью, понадобилось всего полтора десятка фонарей. Вход сюда вел лишь один, но в дальнем конце, как назло, обнаружился коридор.
Кучерявый Гер подземелий не любил, а темноты, хоть и скрывал это, побаивался. Потому дальше сам не полез, послал пару бойцов. Пираты отсутствовали более получаса, и новости, которые принесли, не утешали. Преследуемые скрылись. Найти их будет сложно, потому как чем дальше, тем больше ветвится коридор, и куда ведет вся эта сеть лабиринтов, неизвестно.
— Что скажешь, Васик? — повернулся кучерявый пират к Владимреску. — Где они?
Васис покачал головой.
— Я не чувствую. Вижу только общее направление, но не могу сказать, куда именно они свернули.
Гер насупился.
Лезть в лабиринт не просто не хотелось. Для него это было неосуществимо. Скрыть от людей панику, возникающую у него в темноте и замкнутом пространстве, кучерявый, конечно, мог, вопрос лишь в том, насколько ему хватит сил сдерживаться. Если беглецов не нашли за час, значит, не найдут их и за два и за три часа. Сколько дней понадобится, чтобы обшарить весь лабиринт? Насколько обширны эти катакомбы? Естественного они происхождения или их кто-то нарыл на необитаемой планете? Вопросы, вопросы. И это не считая жутких догадок о том, кто может жить в глубинах. Эту мысль Гер гнал от себя поганой метлой, а она, подлая, возвращалась и всячески не давала покоя.
Нет, спускаться туда было просто невозможно. Сидеть и ждать, пока в подземелье шарят его люди… Может быть. Но кто знает, сколь глубоки и продолжительны лабиринты. И потом, вдруг есть и другие выходы? В этом случае он будет сидеть и ждать, пока обыщут пещеры, а беглецы тем временем имеют шанс выйти на поверхность и удрать в любом направлении. Что тогда? Не обшаривать же потом всю планету. Это нереально.
Гер могли сколько угодно именовать беспощадным или жестоким, но дураком он не был и время свое ценил. Сейчас выходило, что проще собираться и отчаливать, чем продолжать погоню. А для самоуспокоения можно считать, что беглецы сдохнут на дикой планете или, того хуже, будут жить здесь долго и мучительно без еды, женщин и нормальных для существования условий. Да, он так всем и расскажет, что, мол, не обстоятельства, а он сам избрал для мошенников такое наказание — ничтожное существование на необитаемой планете и безвестная смерть.
— Уходим, — решил Гер.
Пираты с облегчением потопали к выходу, забирая фонари. Лезть в подземелье им тоже не улыбалось, потому решение кучерявого капитана одобрили все. Кроме Васиса. Тот с места не двинулся и сердито смотрел на Гера.
— Мы не можем покинуть планету, — тихо, но отчетливо проговорил он.
— Почему? — недобро сощурился капитан, не терпевший, когда ему перечили.
— Ты не отомстил.
— Будем считать, что отомстил. Без корабля эти мерзавцы никуда отсюда не денутся. Жизнь на дикой необитаемой планете может быть хуже смерти. По мне, так это достаточное наказание.
— Ты отказываешься от мести. — Голос Васиса становился озлобленным, рычащим. — Но не я. Останови людей, прикажи идти вниз. Сейчас же. Или я сам прикажу им лезть в лабиринт.
Гер не ожидал подобной наглости. Он криво ухмыльнулся и двинулся на Васика. Злость клокотала внутри и требовала выхода. Если нельзя отыграться на одном предателе и двоих мерзавцах-грабителях, то почему бы не сорваться на наглеце, что посмел разговаривать с ним в таком тоне?
Владимреску стоял недвижимо, лишь в глазах полыхало красным огнем. Жарким адским пламенем. Этот взгляд заставил кучерявого капитана остановиться и отпрянуть.
— Эй, — позвал пират.
Двое замешкавшихся у входа поспешно вернулись к капитану.
— Взять его, — приказал Гер.
Пираты двинулись к Васику с теми садистскими ухмылками, какие возникают на лицах людей, уверенных в своей силе и в том, что она многократно превышает силы противника. А затем…
Все случилось в одно мгновение. Тело потрепанного бродяжки Васика стремительно пришло в движение. Удары были смазанными и смертоносными. Причем стоявший в пяти шагах кучерявый Гер так и не смог понять, что произошло у него на глазах.
Первый пират упал на каменный пол пещеры с растерзанной грудью. Рваные раны выглядели так, будто несчастный братался с галутвинианским медведем. Второй повалился рядом. У этого оказалось разодрано горло. Рана была столь глубокой, что оставалось непонятным, на каких соплях еще держится голова мертвого пирата, почему она не отвалилась.
Гер открыл рот, готовясь закричать, но не успел. Васик рванулся к нему, ударил в живот, отчего пропало дыхание, и повалил на землю.
— Зря, — услышал кучерявый Гер, но так и не смог осмыслить последнее в его жизни слово.
