Николай Романов - Завоеватель
- Я люблю тебя, Яночка! И пока жив, всегда буду любить!
- Я тоже люблю тебя, Остромирушка. - Яна потерлась носом о его ключицу. - И пока жива, буду любить!
Они полежали еще немного, а потом он снова пошел на приступ Яниной любовной крепости. И ее защитники без промедления выкинули белый флаг, настежь открыв крепостные ворота и встречая атакующих хлебом-солью. И было, как всегда, сладко.
А потом пришло время расставаться.
Осетр проводил Яну до ее глайдера - она теперь водила машину и могла прилетать в гостиницы, далеко расположенные от ее дома, - помог сесть в кабину, поцеловал и сказал:
- До встречи, Яночка!
- До встречи, Остромирушка!
Когда ее глайдер скрылся за крышей ближайшего здания, он отвернулся и зашагал на соседнюю улицу, где императора ждал его секретарь.
Он шел, а в его душе рождались строчки:
Я с тобой никогда не расстанусь, Я оставлю тебя для себя… Ведь иначе без сердца останусь И устану дышать, не любя.
Он шел к перекрестку и думал о том, что ни политика, ни семейная жизнь не заставят его отказаться от встреч с Яной.
Даже если его обвинят в прелюбодействе и отлучат от церкви, он останется верен ей. И самому себе.
В конце концов, имеет право император хоть время от времени жить для себя. Хоть три часа в неделю, если остальные шесть дней и девятнадцать часов он вынужден тратить на заботы о стране.
Я с тобой никогда не расстанусь, Не позволю тебе разлюбить… Разве только пред Богом предстану… Но и там не смогу позабыть.
Его стихи наверняка были банальны - такие строки за тысячи лет человеческой истории складывали миллиарды влюбленных, - но это не имело ни малейшего значения. Они просто рождались. Как дети…
Твой ребенок может быть кривым и уродливым, но это твой ребенок…
Глайдер ждал его на прежнем месте, правая дверца с шелестом дематериализовалась, приглашающе открыв доступ в кабину.
Осетр забрался внутрь и умиротворенно откинулся на спинку кресла.
Ему было хорошо, и ни о чем не хотелось думать.
- Расстались? - спросил Найден, включая двигатель и поднимая машину в воздух.
- Нет, - коротко ответил Осетр.
Найден оставил в покое руль. Глайдер прекратил подъем и завис.
- Не сказал ей?
- Нет.
- Трус ты, твое величество!
- Заткнись! - рявкнул Осетр. - Как смеешь мне…
И заткнулся сам. Найден опять был прав.
Но его правота не имела для Осетра никакого значения.
Глава восемьдесят первая
Осетр много думал о том, почему схватка, случившаяся в подвале заброшенного особняка во фрагербритской столице, приобрела такой странный характер.
Понятное дело: Ольга приняла все как должное.
Просто- напросто телохранитель во всем блеске продемонстрировал хозяйке свои «росомашьи» возможности. Чему тут удивляться? Все мы знаем, насколько «росомахи» отличаются от обычных бойцов!
Однако окажись на месте Ольги собрат-«росомаха», у того бы появилась масса вопросов к победителю.
Каким образом, дорогой друг, ты двигался настолько стремительно, что мой глаз не успевал за тобой следить? Откуда методика такой подготовки? Кто из преподавателей вел в вашей школе боевые искусства?
Осетр прикрывал глаза и снова видел внутренним взором подвальную схватку…
- В угол! - кричит он Ольге. - В угол!!!
Сестра на четвереньках - как годовалый ребенок - мчится в дальний угол помещения, за каким-то дьяволом волоча за собой матрас.
От выстрелов, что ли, собиралась им прикрыться?…
А он, Осетр, стоит, уже окруженный живым кольцом из девятнадцати вооруженных противников в масках. На него смотрят девятнадцать стволов: четыре гасильника и пятнадцать огнестрелов. К счастью, гасильники при такой диспозиции могут работать только узконаправленным лучом - как огнестрелы. Иначе сектор поражения захватит своих же…
Вторым фактором, работающим на Осетра, стало то, что круг из девятнадцати человек оказался довольно большим, чтобы внутри него можно было перемещаться.
А дальше началось непонятное для самого Осетра.
Сознание фиксировало его тело то в одном месте, то в другом - будто он телепортировался из одной точки в другую.
Нападавшие не успевали сориентироваться: выстрел, направленный в Осетра, поражал своего же на противоположной стороне круга.
А телохранитель оказывался то в одной точке, то в другой - пока противники не перестреляли друг друга.
Последний из них не выдержал. Сбросив черную маску, с перекошенным ртом, он остервенело крутил головой и судорожно дергал стволом оружия.
А Осетр появлялся и исчезал, появлялся и исчезал…
Наверное, со стороны это выглядело, как игра кошки с мышкой.
Наконец, Осетр осознал странность происходящего. И тут же перестал мелькать перед противником.
Дальше пришлось применять уже обычные «росомашьи» навыки. Вырвать оружие из рук хозяина. Ударить о стену. Сказать: «Вот и все, мой друг!»
На галактосе сказать, чтобы понял - действительно, все.
И тогда противник, скривившись, в надежде спастись, с визгом бросился к расположенной совсем рядом двери.
Совсем да не совсем…
Обычных «росомашьих» навыков хватило, чтобы в два прыжка настичь беглеца, рубануть ладонью по шее, схватить падающего врага за голову и коротким движением сломать ему шейный позвонок.
Как когда-то Железному Генералу…
А потом, после проверки пульса, - еще двоим недобитым врагам.
Сразу после случившегося у Осетра не было времени, чтобы разбираться, что с ним происходило во время схватки. Надо было спасать себя и сестру. Потому что если бы его накрыли широким лучом гасильника, ничего бы не помогло - ведь энергопоглотителя под руками не имелось. И надо было не допустить, чтобы оставшиеся в живых враги поняли, что произошло, и сумели исправить ошибки своих погибших соратников…
Теперь же, в спокойной обстановке обстоятельных размышлений, Осетр понимал, что случилось тогда одно из двух - либо он и в самом деле телепортировался на короткие расстояния, либо его тело передвигалось с нарушением непрерывного течения времени, сумев каким-то образом сделать время дискретным.
Ни то ни другое обычному «росомахе» недоступно.
А значит, ему вновь удалось обрести некие чудесные возможности.
Открытие, честно говоря, уже не удивило.
После «суворовской купели» на Крестах нечеловеческие возможности появлялись у него чередой.
Возможность задержать действие ментального блока, приводящее к смерти человека; способность закодировать поведение человека в будущем; у Дальнего Алеута он сумел ликвидировать последствия применения «пространственной» бомбы; на Новом Санкт-Петербурге локализовал взрыв в теле Ольги; совсем недавно, на Ибн-Джухайяме, получилось сделать из Найдена собственные глаза и уши. И вот теперь ему удалось совершить что-то непонятное не то со временем, не то с пространством… О всяких мелочах типа отсутствия прыжкового сна или умения почувствовать поблизости действующие ИскИны и вспоминать не стоит.
Правда, все эти чудесные возможности не оставались с ним навсегда. Они появлялись и исчезали. И снова появлялись. Или не появлялись. Поначалу помогала «подзарядка аккумулятора» на Крестах. Потом аккумуляторы подзаряжаться перестали. А доктор Бажанов (он же торговец грезогенератора-ми Сергей Петрович Костромин, он же агент Муромец) бесследно пропал- его не удалось найти ни ведомству графа Охлябинина, ни имперской разведке.
Возможно, конечно, что Осетр слишком легкомысленно отнесся к неудаче - надо было насесть на глав соответствующих ведомств и добиться результата.
Но интуиция говорила императору, что Бажано-ва-Костромина попросту нет в живых. А интуиция ошибалась крайне редко…
Впрочем, бог с ним, с доктором Бажановым!
Уже давно ясно - чудесные возможности появлялись, когда Осетру было без них не обойтись. Иначе слишком большие проблемы возникали бы на его пути!… Когда же без чудес можно было обходиться, возможности исчезали. Словно кто-то натаскивал Осетра на умение пользоваться чудесами, приучал его помаленьку к сверхъестественному…
Такое ощущение, что судьба пыталась сделать из него бога, но потом отказывалась от своего замысла и оставляла человеком…
Господи, ну и бред лезет в голову!
Судьба вовсе не делала из него бога, она просто вела его к власти.
Сначала над Росской империей, теперь над другими государствами. А позже - возможно, и над всей Галактикой.
Зачем?
Наверное, пока это известно только самой судьбе.
Но нет сомнений: когда потребуется, это станет известно и Осетру. Судьба найдет возможность подать ему соответствующий знак.
Вот на этом пока и остановимся…
Глава восемьдесят вторая
