Дэвид Файнток - Надежда гардемарина
– Есть, сэр.
– Мы убьем их всех, – проскрежетал голос из микрофона.
– Осталась минута. После разгерметизации я дам вам еще одну минуту, после чего разнесу вашу станцию на мелкие кусочки. И начну с вашего отсека связи.
– Вы не посмеете! Станция стоит миллионы! Вас повесят!
Я ответил каким-то чужим голосом:
– Знаю. На это я и надеюсь. Осталось сорок пять секунд. – Я нажал на предохранитель открытия лазерного огня.
– Вы спятили!
– Вы погибнете. И очень скоро.
Раздался тревожный голос Дарлы:
– Встречный лазерный луч низкой энергии! Неустойчивый пучок.
– Какого черта? – На «Шахтере» не должно быть оружия.
– Экран полностью развернут. Пучок в пределах экрана.
Я посмотрел на Вакса:
– Какой-нибудь режущий механизм? Ручные лазеры, связанные вместе, чтобы вести залповый огонь?
Вакс пожал плечами, его беспокоили проблемы более важные.
– Командир, пожалуйста, не взрывайте станцию.
Я нажал на кнопку микрофона:
– Тридцать секунд! – И повернулся к Ваксу: – Сожалею, мистер Хольцер.
Мы приближались к шлюзам станции. Лазеры были в полной боевой готовности.
– Пятнадцать секунд!
– Полагаясь на милость Божью, мы вверяем ваши тела вечности… – произнес я хладнокровно.
– О Господи, – прошептал Вакс.
– …пусть ждут Дня Великого суда, когда души предстанут перед Великим и Всемогущим Богом…
– Подождите, не стреляйте! – Мне казалось, что я слышу запах исходящего от них страха.
– Открыть огонь!
Я наблюдал за экранами. Кусок обшивки около воздушного шлюза обвис.
– Прекратите стрельбу, мы сдаемся! – раздался крик.
– Рубка связи, прекратить огонь! – Я поставил лазеры на предохранитель. – На станции, подтвердите безоговорочную капитуляцию!
И тут я услышал еще чей-то голос:
– Слушайте, мистер, мы проиграли и понимаем это. Но, если капитулируем, нас все равно убьют. Если не вы, то они. Мы просим амнистии.
– Нет. – Я не собирался менять своего решения.
– Наша свобода в обмен на станцию. Сделка.
– Нет.
– Тогда сохраните нам жизнь! Или уничтожьте станцию. Нам нечего терять!
Он был прав. Мне понадобилось всего несколько секунд на размышления.
– Согласен. Как представитель Генерального секретаря Объединенных Наций, я отменю все вынесенные вам смертные приговоры. Даю слово.
– И генералу тоже?
– Моя гарантия распространяется на все военные силы Объединенных Наций.
Вакс схватился за голову. Я не сделал ничего противозаконного, но вряд ли Адмиралтейство одобрит мои действия. Скорее, наоборот.
– Дайте мне одну минуту. Прошу вас. Мне надо переговорить с остальными.
– Хорошо.
Вакс и остальные гардемарины затаили дыхание, в то время как я наблюдал за часами. Две минуты.
– Ваше время истекло. Через пятнадцать секунд открываю огонь.
– Мы сдаемся!
– Очень хорошо. Освободите ваших офицеров, идите в воздушный шлюз и откройте внешний люк. У вас есть еще три минуты.
На это им потребовалось пять минут. Я подвел «Гибернию» настолько близко, насколько счел возможным, и послал матроса в скафандре с реактивными двигателями привязать канат к их воздушному шлюзу. После чего приказал мятежникам перебраться по канату к нашему шлюзу. Мы взяли их одного за другим. Всего пятнадцать. Мистер Вышинский и его помощники держали наготове лазерные пистолеты.
Несколько часов спустя генерал Фредерик Кол сидел в моей каюте. Рядом с ним стоял нетронутый стакан с виски. Генерал оказался полнеющим, но еще крепким человеком лет шестидесяти. Он наотрез отказался признать мои условия и потребовал выдать ему мятежников, чтобы допросить и повесить их. Мы сверлили друг друга взглядами.
Я пожал плечами:
– Вы ведете себя так, будто у вас есть выбор. – Я взял микрофон. – Мистер Хольцер, прошу вас явиться в каюту командира и проводить генерала Кола с корабля.
– Я не подчиняюсь вашим приказам!
– Да, но вы на моем корабле. Как только мы закончим разгрузку, я отчалю.
– А как же мятежники?
– Они будут под моей зашитой и улетят вместе со мной.
– Они находятся в моем подчинении! Вы не можете этого сделать! – Он вскочил на ноги.
– Послушайте меня. – Я мог теперь говорить все, что хотел, поскольку мне было наплевать на последствия. – Генерал Кол, вы идиот. Занесите ваш протест в мой и ваш журналы и покиньте корабль.
– Вы позволите мятежникам остаться безнаказанными? Но ведь это – предательство! – Он потерял над собой всякий контроль.
В люк постучал Вакс.
– Безнаказанными? – спросил я, открывая люк. – Вряд ли. Их допросят и осудят. Возможно, им захочется умереть еще до того, как они отсидят положенный срок. Но вешать их мы не станем.
– Как же, по-вашему, я смогу поддерживать порядок, если вы собираетесь обойтись с ними столь либерально?
– А я и не думаю, что вы сможете поддерживать порядок. Напротив, уверен, что они снова выиграют еще до того, как мы сюда вернемся.
Он смешался и тяжело опустился в кресло:
– Понимаете, что все это для меня значит? Позволить кучке гражданских захватить станцию? Это конец карьеры.
Я дал Ваксу знак подождать снаружи и снова закрыл люк:
– Необязательно. Станцию я вам уже вернул. Остается решить кой-какие проблемы на планете. Ваша карьера зависит от того, как вы с ними справитесь.
– Вы так думаете? – Он с надеждой поднял на меня глаза. – Ха. Они презирают слабых.
– Кто? Горняки или командование Объединенных Наций?
– И те и другие. Я и сам их презираю.
– Признайте договор, который я с ними заключил, и я останусь поблизости, чтобы подстраховать вас. Мои лазеры можно при необходимости развернуть в сторону планеты. В своем докладе я укажу, что вы сами восстановили контроль над ситуацией. – Я становился дипломатом. Если не удается диктовать, надо торговаться.
После долгих споров он наконец согласился со мной. Я проводил его с корабля, отдал пятнадцать заключенных под его опеку и перевел корабль на временную орбиту на высоте в тысячу километров над поверхностью планеты.
Оставалось сделать еще три дела.
Мы все – офицеры, матросы, пассажиры – собрались в круговом коридоре у носового воздушного шлюза. Задрапированные флагами алюмалоевые фобы покоились в шлюзе за моей спиной. Я читал заупокойную молитву Христианского Воссоединения.
Еще в каюте, облачаясь в белую форму и надевая через плечо черную траурную ленту, я решил достойно провести ритуал. Мой голос должен быть ровным, никакой дрожи. Я пообещал это самому себе. Оставалось только выполнить обещание.
Я начал без обиняков:
– Пепел к пеплу, прах к праху…
Сэнди сидел на койке неподвижно, ожидая, когда Вакс разрешит ему двигаться.
– Человек, рожденный от женщины…
Сэнди, ухмыляясь, держал свой оркестрон над головой Рики.
Мой голос дрогнул. Слова застряли в горле. Я так же виновен в смерти Сэнди, как и те мерзавцы, что сидят на гауптвахте.
– Полагаясь на доброту и милость Всевышнего, мы вручаем их тела…
Появляется десяток людей в скафандрах, и я разрешаю им подняться на борт? Лучше бы я отказался от своего назначения после смерти командира Мальстрема. Глаза на искаженном болью лице Сэнди смотрят сквозь меня. Я кладу руку на его пробитую лазерным лучом грудь. Еще несколько слов, и все будет кончено.
Сэнди не было и шестнадцати. Еще вчера впереди у него была вся жизнь. Он с волчьим аппетитом ел свой завтрак в столовой. Шутил с нами за обедом. Умывался. Улыбался. Стоял на вахте. А теперь из-за меня его останки лежат в холодном металлическом ящике.
– …до Дня Великого суда, когда души людей предстанут перед Всемогущим Господом Богом нашим… Аминь.
У меня хватило сил закончить службу. Я взглянул на Вакса. Он молчал, но плечи его вздрагивали, а глаза покраснели от слез. Я горько улыбнулся. Вакс, который мучил Сэнди в кубрике, был потрясен его смертью, а я, его защитник, не мог пролить ни слезинки.
– Старшина Терил, откройте, пожалуйста, внешний люк. – Я сделал паузу. – Опустить гробы, мистер Терил.
Гробы медленно исчезли в темноте.
Оставалось еще два дела.
Когда я тяжело шагал к мостику, путь мне преградила чья-то фигура. Я поднял глаза. Аманда.
– Говорят, твоя смелость спасла корабль. Спасибо тебе… Ники.
– Это не так, – ответил я спокойно. – Прости.
Вернувшись на мостик, я приказал:
– Дерек, Алекс, проложите курс на Надежду. Вакс, пусть мистер Вышинский доставит заключенных в наручниках и кандалах на мостик.
– Есть, сэр.
Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Я не отрываясь смотрел на экран. Слышно было, как Алекс с Дереком стучат по клавишам пульта. Скоро. Скоро все будет кончено.
– Сообщение с «Шахтера», сэр. Мятеж полностью подавлен.
– Очень хорошо.
Семеро, скованные наручниками и кандалами, выстроились у стенки в линию. Тем не менее Вакс и главный старшина корабельной полиции были вооружены станнерами.
