Александр Зорич - Консул Содружества
– Вы хотите сказать, что этот, Вукуб – женщина?
Майянцы, как по команде, кивнули.
– Но я никогда и пальцем не прикасался к вашим женщинам!
– Эта женщина – не наша. Она из Западного Тулана. Точно если – с планеты Догеус.
– Все равно! Вы хоть понимаете, к скольким женщинам я прикасался! Последним мужчиной я у них был или не последним, откуда мне знать…
– Я вижу, ты не понимаешь, Серж-ачи, – строго сказал Вок.
– Он не понимает, – поддакнул Кокамель и зачем-то погладил свою бомбу ладонью.
– Ты видел Вукуб-Цикин на планете, которую вы на зываете Глокк. Ты держал ее в своем объятий. Так сказала молодому Хозяину Слов сова Чаби-Тукур, – пояснил
Вок. – Сова Чаби-Тукур не может ошибаться.
– Подумаешь, блин, авторитет! Сова какая-то! – раздраженно сказал я. – Запросто могла ваша сова ошибиться! На Глокке я не видел ни одной живой женщины. И уж тем более ни к одной из них не прикасался. С нами не было женщин! Не уверен, что Воины Обновления знают,что такое «гендерно-гомогенная операция». Но операция на Глокке была именно гендерно-гомогенной. На языке нормальных людей это означает «никаких баб»! Бабы в это время преспокойно себе воевали на другой планете. Спрашивается, к кому там я мог прикасаться? Разве что резиновую бабу кто-то с собой для прикола прихватил и пакет с инсталляцией дал мне подержать, еще в катере…
– Не повышай голоса, Серж-ачи. Мы хорошо слышим, – сказал Вок.
Сила внушения в этих словах была такой, что я сразу же остыл. И добавил, на сей раз гораздо миролюбивее:
– Короче, фигню вы какую-то парите, ребята.
Я снова уселся на койку и понял, что ужасно замерз.
– Послушай, Вок, можно я включу кондиционер на обогрев?
– Можно, – ответил Вок, пристально рассматривая меня.
Я подошел к климатической панели и выкрутил верньер до самого упора – чтобы быстрее потеплело.
– Ты к ней прикасался, Серж-ачи. Твоя кровь рассказала мне об этом. А теперь я вижу и знак на лбу твоей головы. Ты нашел Вукуб-Цикин после того, как
Хозяин Слов расстался с ней…
– Хозяин Слов – это Шбаланке, что ли?
– Нет. Шбаланке – это новый Хозяин Слов. А к Вукуб-Цикин прикасался старый Хозяин Слов, Он и его раб погибли на той земле – на Глокке…
– Знаешь, Вок, – сердито сказал я. – Принцип у меня такой есть: ни за какими мужиками баб не подбирать. А то член отвалится. Небось слышал про возвратную гонорею?
– Не слышал.
– И плохо. Потому что если бы слышал, то… Короче, знать не знаю, кто такая эта ваша Вукуб. «Потерял»… «Подобрал»… Что за разговор?..
Я пылал бы праведным гневом еще долго, если бы в этот момент до меня, жирафа эдакого, наконец не дошло, что Вок имеет в виду Северину ван Гримм… найденыша… девочку.
Черт бы побрал этих свихнувшихся майянцев! Могли бы сразу сказать – «младенца женского пола». Или «бэ-бика», как покойный Зигфрид, будь проклятый Глокк ему пухом, выражался. А то заладили: «женщину, женщину». Невдомек дегенератам, что младенец у нормального мужчины с женщиной совершенно не ассоциируется…
– Я рад, что ты наконец вспомнил, – с видимым облегчением вздохнул Вок. – Это хорошо.
– Это хорошо, – откликнулся Кокамель.
Кондиционер подозрительно жужжал, но исправно делал свое дело. Краем глаза я заметил, что Кокамелю, который сидел ближе всего к вентиляционному отвору, стало жарко. На лбу у него выступили капли пота, и он ослабил воротник своего придурочного дождевика.
– А теперь расскажи нам, какая судьба унесла Вукуб-Цикин после того, как она подарила тебе счастье быть рядом с ней?
Я на секунду задумался. Вок выразился настолько вычурно, что я не сразу сообразил, что он имеет в виду.
– Что с ней стало после Глокка, да? Ну… После Глокка я и мои друзья спаслись. Я взял Северину… эту вашу Вукуб… и отдал в пехотный госпиталь. На нашей
базе, на Декстра Порте.
– Вукуб-Цикин сейчас там, на вашей базе? – спросил Вок. В его взгляде была крайняя заинтересованность.
– Может, там. А может, и нет. Зависит от того, заходил ли на базу эвакуационный транспорт. Сами посудите, не может же совершенно гражданская девчонка, да
еще такая крохотная, находиться в военном госпитале вечно. Думаю, в самое ближайшее время ее попытаются
эвакуировать в Метрополию. Если вы понимаете, что такое «метрополия».
Кокамель и Вок снова переглянулись и, глядя друг на друга, застыли, словно две ящерицы перед ничейным куском падали. Не иначе как брали совместным мозговым штурмом значение слова «метрополия».
Пока, они страдали своей телепатией (а я подозревал, что эти их переглядки – как раз и есть простейшая телепатия), я рассматривал две фотографии в дорогих грави-рамках, которые художественно висели в воздухе над рабочей панелью каюты капитана Вальдо.
На одной из фоток во все зубы улыбался атлетически сложенный молодой человек в купальных шортах. Подловатый прищур прекрасных глаз довершал лицо преуспевающего ловеласа.
На другой – повышенной смазливости девушка в. так называемом «условном» платье (как и положено – сшитом из совершенно прозрачного стелс-шелка по
последней моде) прижимала к щеке откормленного ротвейлера.
Кем эта полуголая соблазнительная парочка приходилась капитану Вальдо – вот что меня в тот момент заинтересовало. Я лично был готов побиться об заклад: детьми Эверта Вальдо двое этих демонов соблазна не были. Бог знает до чего я там додумался бы, если бы моя сообразительность не удружила мне и в этот раз.
«А ведь есть шансы увидеть полуголыми и Вока, и, главное, Кокамеля!»
На самом деле никакого особого желания смотреть на щуплые телеса наших звезданутых братьев по расе Т у меня не было. Но со стратегической точки зрения это было бы ой как выгодно! И что особенно хорошо, все, что нужно для осуществления моей задумки, – это не выключать раздухарившийся кондиционер!
Наконец безмолвный военный совет окончился. И Вок снова переключил свое внимание с Кокамеля на меня.
– Нам нужно, чтобы ты помог нам найти Вукуб-Цикин, Серж-ачи, – сказал Хозяин Намерений. И его поза, и его лицо выражали стопудовую серьезность. – Потому что она нам необходима.
– Необходима? Почему она вам необходима? Зачем вам маленькая девочка, которая единственное, что умеет, – это говорить «мама» и «дай»?
– Если у тебя есть интерес, у меня есть .слова, – степенно кивнул Вок. – Вы, люди Хищного Тулана, враждуете с кровернами. Вы думаете, что кроверны не
любят вас…
– Не хочешь ли ты сказать, что кроверны убивают нас потому, что любят до охренения?! Как Отелло Дездемону! – не удержался я.
– Дездемону не знаю, – не понял юмора Вок. – Но я скажу тебе, Серж-ачи, что они не видят в вас, людях Хищного Тулана, врагов. Они просто убивают вас.
– Но ведь «враг» – это и есть тот, кого убивают!
– Не всегда. Не всегда, Серж-ачи, – покачал головой Кокамель. По щеке Хозяина Страха стекала струйка пота,
– Правильно, не всегда, – подхватил Вок. – Когда тля поедает дерево, а садовник брызгает на дерево серной водой, считает ли садовник тлю своим врагом?
– Ну… Это смотря какой садовник… – замялся я. – Но «врагом» все-таки вряд ли.
– Правильно. Не считает, – подытожил Вок.
– Потому что тля не умеет говорить, – подсказал Кокамель.
– Не пойму, при чем тут садовники и эта ваша тля…
Ты что, Вок, хочешь сказать, что садовник – это кроверны, а мы – это тля?
– ЭТО я и говорю.
– Но мы-то умеем говорить! – нашелся я.
– Это вы так думаете. А кроверны думают иное.
Они думают, что вы, люди Хищного Тулана, как тля налетаете на планету и съедаете ее. Портите. Превращаете в испражнения. Планета становится уродливой и начинает болеть. Ее части умирают… И тогда Мастер Мысли, тот, кто главный по мыслям у кровернов,
решает прийти на помощь больной планете. Прилетают кроверны, уничтожают вас, как тлю. А ты говоришь «враги»…
У меня даже дыхание перехватило от скотской болтовни этого самоуверенного придурка.
Это ж надо, назвать нас, цивилизованных граждан Содружества, «тлей»! Сравнить наши героические подвиги на Глокке с сопротивлением мерзопакостных насекомых, на которых брызгают из распылителя купоросом!
Но потом перед моими глазами встал Эсквемелин. Долина Камоэнса…
Иногда мне приходилось бывать там по работе. Когда-то долина Камоэнса была одним огромным заливным лугом, заросшим цветами наподобие наших маргариток. Только величиной эти маргаритки были каждая с колесо трака. А стебли у них были короткие, мясистые и напоминали слоновью ногу. «Ежики» обожали надгрызать эти стебли у самого венчика цветка и нацеживать себе в ладошки сок – лакомились, стало быть.
Когда я только прибыл на Эсквемелин, в долине Камоэнса кое-что еще росло. Не маргаритки, нет – они остались только на фотографиях. Вместо маргариток там тогда уже росли бурые папоротники с хищными коготками вдоль стебля. Эти папоротники косили, измельчали и отдавали на нашу свиноферму в качестве корма. А потом и папоротники перестали расти – даже «ежикам» было ясно, что виноват в этом наш суперэкологичный перерабатывающий завод. Наш завод сцеживал слишком много «экологически нейтральной» жидкости в воды местной речки-вонючки.
