Александр Прозоров - Трезубец Нептуна

– Тысяча дохлых поросят! Как больно… Вот тварь… – стоя на одной ноге, толстяк погрозил пережевывающему ветку капкану кулаком, а потом повернулся к Атлантиде и протянул ему тесак: – Сэр Платон… Моя ящерица… Зря, что ли, мучились?

– Где она? – археолог принял нож.

– Вон там, метрах в двадцати, – указал Вайт.

– Сейчас, оттяпаю кусочек, – кивнул Рассольников и направился к дичи.

Вокруг ящера уже копошились живые капканы разного размера, отдирая куски толстой шкуры.

– А ну, брысь! – притопнул на них Платон, но внимания на него никто не обратил. – Ну и черт с вами.

Атлантида вскрыл шкуру на ляжке, не без труда вырезал шматок мяса килограмма на три, отложил в сторонку, принялся вырезать следующий. Тут на мертвого ящера упала тень – подняв голову, археолог увидел птерадона с такими крокодильими челюстями, что там могло поместиться сразу три человека. Не дожидаясь дальнейших разборок, Платон подхватил то мясо, которое уже успел оттяпать, и торопливой трусцой отступил к Вайту.

– Вот, держите, сэр Теплер, – протянул он нож и парную вырезку. – Ваша законная добыча.

– Ну, сегодня оторвемся, – расплылся в довольной улыбке толстяк. – Вот только нога сильно болит. У меня есть предложение, сэр Платон: почему бы вам не вернуться к катеру одному и не перегнать его сюда? А я тут подожду со своей ногой.

Атлантида приподнялся и осмотрелся по сторонам: возле тушки ящерицы кусты ходили ходуном, хотя главные игроки – огромные птерадоны – еще только шли на посадку. Слышалось громкое лязганье, клекот, змеиное шипение.

– Не стоит, сэр, – покачал головой Рассольников. – Сожрут. От вас же кровью пахнет! И от мяса, и от ноги. Смываться надо отсюда, пока они с вашей дичью не разделались.

– Вот гаденыш… – миллионер поднялся, прихрамывая приблизился к капканчику и высыпал в раскрытую пасть горсть камней из своего кармана.

Челюсти захлопнулись.

– Что б ты подавился, – искренне пожелал толстяк и, опираясь Атлантиде на плечо, сделал несколько шагов. Потом отпустил плечо, прошел пару метров сам, сильно припадая на левую ногу. – А вроде и ничего, добреду.

Однако мужества миллионера хватило только на полчаса. После того, как напарники выбрались из зарослей кустарника на красную равнину, Вайт молча уселся на камни и с болезненным выражением лица ухватился за ступню.

– Беспокоит, сэр? – спросил Атлантида.

– И как вы только слова-то такие ухитряетесь подбирать?! – с неожиданной яростью возмутился толстяк. – «Беспокоит»! Да она не беспокоит! Она вся горит! К тому же в ботинке постоянно чавкает от крови, а подошва, похоже, сломалась пополам.

– Извините, сэр, но нести вас мне просто не по силам, – предупредил Платон.

– Может, все-таки оставите?

– А вы помните, сэр, как быстро собрались падальщики вокруг подстреленного вами ящера? Здесь нравы такие, что только остановись… О, кстати, полюбуйтесь, – Рассольников указал в небо. – Один уже есть, смотрит. Кажется, это наш любимый птеродактиль. Ворона палеозойских времен. Гадает, встанете или нет? И очень рассчитывает на второе.

– Сейчас объясню… – Вайт привстал на колено, раскрутил пращу. Посланный в зенит камень цели не достиг, но доисторическая ворона намек поняла и отправилась барражировать в более спокойные места. – Видели, сэр? Камней вокруг хватает, не пропаду. Идите один, а я буду ждать.

– Ладно, – сдался Атлантида. – Только ключ от корабля отдайте, а то возвращаться за ним будет уж очень обидно.

– Держите, – протянул миллионер карточку. – Пароль запуска: «Робан семь-семь». Надеюсь на вас, сэр. Не попадитесь какому-нибудь ящеру.

– Я скоро, – пообещал Рассольников и быстрым шагом направился к кораблю, темная громадина которого возвышалась вдалеке над линией горизонта.

Как это обычно и случается в пустыне, близость корабля оказалась всего лишь кажущейся. Атлантида, надеясь на скорое окончание пути, двигался торопливым шагом, держа сочащиеся кровью шматки на вытянутых руках – чтобы рубашку не попачкать. Однако вскоре и кровь запеклась липкой коркой, и руки устали – мясо перекочевало под мышки – и от долгого быстрого шага закололо в боку, а темная масса космического катера находилась все на том же расстоянии, что и раньше. Вдобавок несколько летающих ящеров учуяло вожделенный запах свежей крови и кружились над самой головой историка. Время от времени кое-кто из них пикировал вниз, пытаясь понять, почему истекающая жизненной влагой падаль все еще передвигается, и археологу приходилось активно отмахиваться альпенштоком, доказывая свою жизнеспособность.

Корабль возник перед глазами внезапно, когда Рассольников уже перестал верить в его реальность. Платон сунул карточку в щель замка, прошептал заветные: «Робан семь-семь» и упал в прохладу входного шлюза.

Только после полного дневного перехода можно в полной мере оценить достижения цивилизации, достигнутые человеком разумным за двести тысяч лет своего существования: укрытый термостойкими панелями катер, не смотря на наружное сорокаградусное пекло, не нагрелся ни на единый градус. Из кранов исправно текла холодная питьевая вода, а стационарный блок спецобслуживания, снабжающий космонавтов чистыми спецовками, не поморщившись принял в себя замызганные кровью рубашку и брюки. На этот раз Атлантида выпил питательное желе с огромным удовольствием, после чего прошел в рубку и потребовал дать увеличение на седьмой экран.

Как сразу стало ясно, земного бизнесмена и мультимиллионера Теплера Вайта местная фауна отчаянно пыталась похоронить. Точнее, признать покойным и немедленно разделать на пайки для оставшихся в живых: на него с регулярностью рейсового космоплана пикировали ширококрылые птерадоны и птеродактили, по суше со всех сторон кидались маленькие уродливые крокодильчики и вполне элегантные арахозавры[22]. Толстяк стоял на одном колене и мотал пращей, как потолочный вентилятор, время от времени заваливая на землю ящеров крылатых и сбивая с ног ящеров ходячих. Судя по картинке, Вайт сопровождал выстрелы активным словесным комментарием, но различать на таком расстоянии звуки космический катер не умел.

– Сунгари, дай тягу на нижние маневровые двигатели, – распорядился Атлантида. – Я хочу переместиться на пять километров по азимуту седьмого монитора.

– Перемещение на маневровых двигателях способно вызвать их перегрев и поломку, – деловито предупредил бортпилот. – Предлагаю выйти на низкую орбиту, сделать три оборота для повторного прохода через ту же точку и совершить повторную посадку.

– Экономия моторесурса – великая вещь, – согласился археолог, – но если мы начнем думать только о ней, твой хозяин не сможет оценить наших стараний. А потому: хрен с ними, с двигателями.

– Хозяин получит полную информацию о ваших действиях, капитан, – предупредил Сунгари. – Вы уверены, что собираетесь произвести этот маневр?

– Да!

– Длительное использование маневровых двигателей на режиме максимальной тяги снижает их гарантированный срок их исправной работы в семь с половиной раз.

– Взлетай, а то перепрограммирую! – зарычал Атлантида, и только после этого индикаторы расхода энергии поползли вверх.

С мелкой натужной тряской катер приподнял нос и заскользил над самой поверхностью, вздымая в стороны целые облака бурой пыли. Спустя пару минут полуторасотметровая махина рухнула на камни неподалеку от ушедшего в глухую оборону человека. Рассольников торопливо добежал до люка, выпрыгнул наружу:

– Как вы, сэр Теплер?

– Это была славная охота, – миллионер с улыбкой вытер пот со лба. – Я думал, придется намного хуже. Но тут оказалось, что одно-единственное попадание ящеру в крыло начисто рвет его перепонку и эта тварь больше не может летать. «Крокодил» падает, и свои тут же рвут его в клочья. Пока они едят, я отдыхаю. Когда начинают наседать снова – опять подбиваю птеродактиля покрупнее. В общем, ни черта они не могут против образованного человека.

– Вас оставить поохотиться сэр? – с усмешкой поинтересовался Атлантида.

– Спасибо, я сыт, – отказался миллионер и, стараясь не ступать на больную ногу, заковылял к катеру. – Когда будет жаркое?

– Если вы не против, я запеку его в микроволновке, – предложил археолог.

– А простой, нормальной сковороды у вас нет, сэр?

– В первую комплектацию не входит, – развел руками Рассольников. – А в микроволновку ее можно засунуть на тарелочке из клетчатки.

– Ладно, – разрешил толстяк. – Только сильно не солите. Я хочу ощутить собственный вкус мяса.

– Он будет абсолютно собственным, сэр, – пообещал Платон. – Поскольку ни соли[23], ни перца[24], ни мриоандра[25], ни сельдерея[26] на камбузе нет.

– А чего еще там нет, сэр? – после долгой паузы хмуро поинтересовался Вайт.