Александр Зорич - На корабле утро
– Включить СР-сканер! Пост дальней связи – как слышите меня?
– Слышим нормально, – отозвались связисты.
– Пробейте на «Камрань» контрольный пакет и запросите подтверждения. Хочу проверить как Х-связь работает, – зачем-то пояснил он Поведнову.
– Работайте, работайте, золотой мой, – как-то очень по-стариковски поощрил его каперанг.
Комлев быстро прикинул в уме, что через две минуты они будут уже над архонтессой.
Прохождение вдоль нее займет секунд семь.
Но какими будут эти секунды!
Сущий ад…
Однако, ад начался раньше.
Ягну приготовили «Ретивому» жаркую встречу.
– Товарищ командир! Наблюдаем две групповые цели! – голос старшего офицера ПКО срывался. – Пеленг на первую: ноль. На вторую – семь.
«Пеленг – „ноль“? Да они же прямо по курсу!» – сообразил Комлев. На его раскаленном лбу выступило несколько капелек пота.
– Это хоть кто? Паладины? – с ленцой спросил Часомерский.
– Там, похоже, разные есть… Часть – паладины. А часть – даже не знаю. Кто-то покрупнее…
– Наверняка корветы, – устало проскрипел Поведнов. – Их много было в радиообмене эскадры Иванова…
– Да какая нам теперь разница? Валить будем всех! – запальчиво заявил Часомерский.
– Разница есть, – хмуро возразил Поведнов. – Немедленно бросайте всю энергию на носовые генераторы щитов… С корветами шутки плохи… Бьют так, что костей потом не соберешь. Про вас не знаю, а я лично еще у племянницы на свадьбе погулять рассчитываю!
«У племянницы – это значит у Любавы…» – с тоской подумал Комлев. С дурной неотвязностью перед ним встала смуглая полунагая девичья фигурка, скорчившаяся на скамье ночной раздевалки. Несколько секунд ему было больно. Очень больно. Но потом боль ушла.
Как и любой встречный бой в космосе, этот начался внезапно, прошел сумбурно и оставил после себя долгое яростное послевкусие.
– Боевые части на дистанционный подрыв! Ракетный залп по групповой цели на пеленге ноль! – скомандовал Часомерский. – Пилотам разрешаю любые маневры уклонения!
Ракетные шахты фрегата озарились бледными вспышками. Навстречу врагу устремились худощавые щучки зенитных ракет «Вспышка».
В следующий миг защитное поле фрегата запылало диффузионной радугой – это первый позитронный лазер ягну обрушился на чужака.
Старший пилот Еланов с перепугу отработал всеми правобортовыми дюзами.
Фрегат рыскнул влево. Комлеву показалось, что его заслуженная голова вот-вот оторвется от шеи. Поведнов застонал.
– Картинка портится… Прошу вернуть корабль на прежний курс! – взмолился оператор СР-сканера.
– Еланов, слышал? У тебя есть кривулина от штурмана. Вот ее и придерживайся! Хотя бы в общих чертах!
– Слушаюсь, – затравленно отозвался Еланов.
Не успел старший зенитчик порадовать докладом о накрытии восьми целей, как три луча позитронных лазеров чиркнули по центральному кольцу защитного поля. Щитовики тут же сообщили о том, что в таких условиях эмиттеры не проживут и десяти секунд.
«Радостная новость», – бессильно вздохнул Комлев.
Но, как оказалось, главную угрозу в том бою представляли не позитронные лазеры ягну, а их ракеты-пенетраторы.
Паладины поредевшей группы на пеленге «ноль» поняли, что второго залпа с «Ретивого» они не переживут.
И сделали выводы.
Они выпустили фрегату прямо в лоб по три пенетратора и поспешили убраться в глубокий каньон, опоясывающий квадратные бедра архонтессы.
За тринадцать секунд между жизнью и смертью Еланов и зенитчики фрегата сумели сделать невозможное: один за другим пенетраторы разлетались на винтики, прошитые очередями автоматических пушек и лучами лазеров.
А Еланов бросил корабль вниз, к архонтессе, рискуя при потере управления врезаться в ее бок на скорости, нисколько не совместимой с жизнью.
Пенетраторы ягну, рассчитанные на поражение джипсианских астероидов – зловещих каменных увальней с посредственной маневренностью – не успевали отработать маневр Еланова. И тогда их кремний-нейронные мозги приняли единственно верное решение на подрыв в упрежденной точке…
За полторы секунды железная туша «Ретивого» приняла сотни гиперзвуковых осколков. Некоторые из них проходили фрегат навылет, прошивая переборку за переборкой, словно те были сделаны из газетной бумаги. Другие, встретив многослойную бронезащиту двигательной группы, взрывались с силой артиллерийского снаряда. Третьи, были и такие, лишь процарапали обшивку длинными зазубристыми бороздами и ушли на рикошет…
На ГКП хлынул поток тревожных сообщений о полученных повреждениях.
– Приступайте к борьбе за живучесть! – рявкнул Часомерский. – И я попрошу в ближайшие минуты избавить меня от рассказов о том, где, кому и что продырявило. Не до грибов нам сейчас, товарищи, не до грибов…
– Нелинейный скачок гравитационного возмущения траектории! – закричал пилот Еланов. – У этой дуры сила тяжести!.. Растет!..
Комлеву не требовалось комментариев. Ему было ясно, что в довершение всех бед они рискуют попросту упасть на архонтессу и всему виной будет ее роковое притяжение. Которое невозможно было учесть заранее, поскольку здесь явно работал эффект гравитационного эмулятора, но только отмасштабированный в десятки раз сравнительно с доступными землянам мощностями.
– Давай, Кузьма… Вытаскивай нас как можешь, – не приказал, а скорее попросил Часомерский.
И Кузьма расстарался.
Мгновенно рассчитав, что только тяга кормовых маршевых двигателей в состоянии превозмочь гравитационные чары архонтессы, Еланов головокружительным разворотом поставил корабль «на попа». Ясное дело, «Ретивый» продолжал нестись вперед с интерстелларной скоростью, но теперь архонтесса оказалась ровно под его маршевыми дюзами.
– Высота пятнадцать! – доложил штурман.
И дальше становилось только хуже:
– Высота десять!
– Высота три!
– Нет зажигания на маршевых! – закричал Еланов.
«Прощайте все», – мысленно сказал Комлев.
– Высота семьсот метров!
– Высота двести метров!
Лишь с третьей попытки Еланову, разбившему предохранительный колпак на системе взрывного пуска маршевых, удалось призвать к жизни плазменных джиннов. По бескрайнему плато одного из боков архонтессы хлестнули огненные бичи. В брюхе у «Ретивого» послышался хлопок, затем подозрительный свист.
«Надорвался…» – подумал Комлев.
Корма «Ретивого» неслась над архонтессой на комариной высоте сорок метров. И несмотря на полную тягу маршевых, расстояние это продолжало уменьшаться.
К счастью, впереди черным обрывом уже зиял край архонтессы.
– Еланов, поднажми бортовыми маневровыми! – посоветовал Часомерский.
Этот совет, смехотворный в других условиях, оказался весьма дельным. Крошечное приращение скорости, которое дали маломощные бортовые, протолкнуло фрегат к спасительному обрыву. По плавной параболе «Ретивый» прошел угол архонтессы, разминувшись с ее тусклой обшивкой в считаных метрах.
На связь вышел замначальника двигательного, тот самый Эдуардыч, с которым Комлев уже имел содержательное общение на Певеке, во время памятной вивисекции двигателя Д-2.
– Товарищи, вы не поверите, но приливным эффектом от этой коровы нам маршевые дюзы потянуло.
– И что?
– Они теперь длиннее чем раньше. На полметра, – похоронным тоном сообщил Эдуардыч.
– Если бы у «Ретивого» была супруга, она была бы довольна, – заметил Часомерский.
В корабельной сети раздался дружный, в несколько глоток, гогот.
Тем временем «Ретивый» стремительно удалялся от архонтессы.
– Ну что там с СР-сканированием? – поинтересовался Часомерский. – Сделали?
– Да вроде… Заканчиваю предварительный просмотр, – сообщил оператор. – Видна макроструктура, похожая на кристаллическую решетку металла. В узлах у нее, вероятно, реакторы. Так что наша кралечка майор оказалась права… Также вижу тоненькие каналы, параллельные ребрам объекта. Заглубление – сто семнадцать километров от поверхности. Толщина ерундовая. Считанные метры. Состав стенок – какое-то говнище вроде углеродных нанотрубок. А под ними, похоже, транслюксоген, который мы ищем…
– Что значит «похоже»? – въедливо спросил Часомерский.
– А что, по-вашему, наши СР-сканеры имеют в блоке анализа опорные данные по транслюксогену? – нервно парировал оператор.
– Отставить хамство на борту! – одернул его Часомерский.
– Извините… Был неправ.
– В общем, приказываю слить все, что вы там насмотрели, связистам фрегата. Пусть посылают на «Камрань». Там разберутся… Уже пора.
Х-связь, к счастью, работала. Чего уже нельзя было сказать про второй Х-двигатель.
Как оказалось, несколько осколков смогли-таки преодолеть через все слои брони и насмерть поразили систему карданных подвесов. А вместе с ней и блок спин-стержней. Это означало, что улизнуть Х-переходом «Ретивый» уже не сможет.
