Звёзды - это блюдо, которое подают холодным - Евгения Духовникова
К тому же, если в "Небе" прознают, что она обращалась в полицию, они могут расценить это как неподчинение и саботаж — и тогда Стефан станет им больше не нужен.
А ещё она опасалась, что если даже им с братом удастся выбраться из этой западни и уцелеть — Стефану неизбежно будет предъявлено обвинение в пособничестве запрещённой экстремистской организации. Его будут судить — и счастье, если удастся отделаться конфискацией имущества и обязательными работами на каком-нибудь мусороперерабатывающем комбинате. А ведь могут и "вышку" впаять.
От этой мысли у неё потемнело в глазах и задрожали руки, отчего она расплескала остатки напитка, залив и стол, и блузку.
За устранением последствий локальной катастрофы её застал звонок будильника. Не обладающей искусственным интеллектом технике было невдомёк, что хозяйка давно бодрствует и в побудке совершенно не нуждается.
Будто в трансе она умылась, влезла в тёмно-фиолетовый брючный костюм и вышла из дома. В таком же полубессознательном состоянии, словно на автопилоте, добрела до автобусной остановки и добралась до работы.
Там были деловые письма, и архиважные бумаги, и телефонные звонки, и образцы семян какого-то особо живучего искусственного гибрида, кажется, тмина — пряный маслянистый аромат ненадолго привел её в чувство. Правда, когда запах выветрился, Клементина опять погрузилась в апатию, сделавшись вялой, заторможенной и безразличной ко всему, пока не…
— С тобой всё в порядке?
Ханна застала её у кофейного автомата.
— Клементина, что случилось? — она деликатно тронула её за плечо. — На тебе лица нет.
Клементина хотела вытащить кружку с готовым напитком из-под сопла автомата, но не удержала и уронила на пол. Ханна успела отскочить в сторону, так что пострадал лишь свежеприготовленный кофе, став неаппетитной лужицей, да любимая кружка-хамелеон: от кипятка она нагревалась, и на тёмном фоне проступали звёзды и полумесяц.
— Что-то серьёзное? — на лице Ханны была написана неподдельная тревога. — Я могу помочь?
Пожалуй, Клементину подкупило именно это: не деловитое любопытство, не равнодушие и не злорадство, а искреннее, ненаигранное участие.
Ханна ведь не просто коллега, а почти подруга. Будь у них чуть больше общих интересов, они бы могли стать настоящими друзьями.
— У брата… проблемы, — выдавила Клементина полуправду. — Влип по полной программе…
— Какие проблемы? — Ханна доверительно понизила голос.
— Не могу рассказать… — помотала головой Клементина, вытирая салфеткой кофейную лужу. — Прости.
— Но это… Поправимо?
— Не знаю, — ей понадобилось усилие, чтобы не разрыдаться. — Хочется верить.
Ханна помолчала, неловко переминаясь с ноги на ногу. Потом, видимо, приняв для себя какое-то решение, шагнула и мягко обняла.
— Если всё же решишься поделиться — я выслушаю и постараюсь помочь, — шепнула она. — Или хотя бы дать совет
— Угу, — Клементина признательно кивнула.
Действительно, чем могла ей помочь Ханна, не зная никаких подробностей? Разве что дружескими объятиями да чашкой кофе, которую она через четверть часа молча поставила ей на стол.
После этого коротенького разговора (и кофе) Клементина мало-помалу пришла в себя, но в довесок ко всем имеющимся переживаниям на неё нахлынул новый страх: что, если Фау просто решил развлечься, а в действительности она ему безразлична? Что, если она больше никогда не увидит его? Ведь у неё нет ни адреса его, ни телефона — никаких контактов.
Кстати, а флойды вообще пользуются телефонами? Судя по всему, да — нужно же как-то осуществлять коммуникацию между собой, когда они на Земле. В любом случае, какой-то аналог дистанционной планетарной связи у них наверняка должен быть.
Осознание того факта, что она почти ничего не знает о флойдах, было едким и горьким, как дешёвая микстура от кашля.
Чужая культура. Чужой менталитет. Чужой быт.
Между ними — пропасть. И любой мост, перекинутый через неё, грозит оборваться от первого же рывка, как старая гнилая лиана.
Может, флойды и любить-то не умеют. А может, вкладывают в это понятие совсем не то, что люди.
Да и дозволен ли их… союз? Формально прямого запрета нет, но вряд ли это кому-то понравится. Насколько ей известно, доселе подобных прецедентов не было.
Клементина попыталась поразмыслить, что именно она скажет Фау, если они всё-таки встретятся ещё раз.
Расскажет про "Открытое небо", шантаж, угрозы и их коварные планы, в которых ей великодушно отведена заглавная роль? Прикрыв глаза, она представила себе, как меняется выражение лица флойда: благосклонность и вежливый интерес сменяются замешательством, изумлением, презрением, брезгливостью, разочарованием. Рубиновые глаза гневно вспыхивают, зрачки сужаются до едва различимых звёздочек, флойд отталкивает её и, отвернувшись, сухо бросает через плечо: "Нам не о чем больше разговаривать".
Или: "Как я могу тебе верить после этого?"
Поверит ли он, что она не желает его предавать?
Сможет ли как-то помочь? Да и согласится ли?
Неизвестно.
Потому что в глубине души она была солидарна с "Открытым небом", поддерживала их идеи, и, вероятно, совсем по-другому отнеслась бы к их дерзкому плану, будь на месте Фау какой-нибудь другой, безразличный ей флойд. И Шарку не было бы нужды шантажировать её заложником.
Потому что в глубине души она всегда мечтала о небе — не для себя лично, а для всего человечества.
Потому что в глубине души она понимала: людям никогда не сравняться с флойдами, а флойды никогда не сделают из людей равных себе. Сюзеренов, вассалов, воспитанников, питомцев, подопечных — но не полноправных партнеров и тем более не друзей.
Боже, о чём она думает, когда должна думать о Стефане! Жаль, что закон о чипировании после долгих дебатов, трёх референдумов и десятка митингов в итоге так и не был принят. Сейчас это очень бы пригодилось — можно было бы установить точное местонахождение Стефана, а значит, попытаться вытащить. Увы, десять лет назад мировое правительство посчитало личные права и свободы людей выше безопасности — и пересматривать решение пока не собиралось.
— Мисс Хизерли, вы что, ещё здесь? — Берта, референт господина Файзера удивлённо вскинула брови. — Я думала, вы уже ушли. Сегодня же сокращённый день, все уже разбежались по домам. Только шеф задерживается, зараза, — блондинка картинно сморщила курносый носик. — По телефону уже полчаса разговаривает с кем-то.
— У меня компьютер завис, — брякнула Клементина первое что пришло в голову. — Пришлось перезагружать.
— Сочувствую, — Берта переставила чашки с кофе на поднос и привычным жестом поправила причёску. — Ну, удачи.
Проводив её взглядом, Клементина забрала свой кофе — пятый за день — и направилась к себе, с неудовольствием ловя себя на мысли, что боится возвращаться домой и отчаянно пытается оттянуть момент, когда всё-таки придётся отправляться восвояси.
После того, как Шарк подкараулил её у дверей, родной дом уже не давал ощущения
