Старшина Империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр

Фух, ну и сон!

Я обвёл взглядом десантный отсек бота, который нёс нас к Владивостоку. Бойцы отделения, кто спал, кто переговаривался, Лира с дочкой десантировалась на катере Ерастова, так как у нас здесь не было места. Я решил посмотреть в монитор внешней трансляции, полюбоваться входом в атмосферу, подумать о том, как нам быть дальше, но увидел только стремительный росчерк ракеты земля-космос, которая врубилась в наш транспорт, а затем меня выбило из него сквозь переборки, окатив жаром.

Я падал вниз и видел, как наш катер развалился в воздухе, никто не выжил, а у меня нет парашюта. Стало страшно. Я пытался планировать, но тщетно. У самой земли падение замедлилось, и моему взору предстала картина, как Крылов, неловко пряча за спиной зенитно-ракетный комплекс, и поглядывая в небо, встречает Лиру с Варей на взлётной полосе.

— Госпожа, рад Вас приветствовать. — кланялся он, показывая рукой на антиграв. — Прошу.

Полёт резко ускорился.

Бетон! Шмяк!

Да ёпрст. Я снова проснулся весь в холодном поту, и сразу же ущипнул Татарина, который сидел рядом.

— Ай, ты чего? — воскликнул он.

— Фух, не сон. — выдохнул я облегчённо.

— Кошмар? — спросил Гадел участливо, и как щипанул меня в ответ за ногу. — Лошадкин кусь!

— Ёж! — дернулся я в кресле.

— Теперь точно не спишь. — улыбался Бекетов, под смех Гвоздя с соседнего кресла. — Гарантирую.

— Спасибо.

Мы всё так же находились в десантном отсеке бота, а любимая, как мне и снилось, была на другом катере вместе с Ерастовым. Вот это я задремал, но не важно, главное, что три недели нашего пути в академию подходили к концу.

Всё это время я почти не видел в живую Лиру с Варенькой, только один раз с того момента, как нас встретили на базе в столице.

По возвращении из монастыря на нас налетел весёлый без меры Александр Ярославович.

— Видел, да?! — даже не удивившись столь долгому рейсу, восклицал он громогласно, когда мы покидали отсек бота. — Вот так всегда, в самый последний момент, когда уже с жизнью простился, приходит помощь. Нет бы раньше, хотя бы на час, но нет! А ещё удивляются, почему у нас седина так рано появляется. Кстати, насчёт седины, у тебя вон тоже пробивается. — и тут он увидел Арину, и моё состояние. — Что произошло?! Абаимов, медиков сюда, быстро.

Короткий, публичный рассказ о нападении пиратов. И ни слова о Крылове и Раксах. Не здесь и не сейчас, слишком много вокруг людей, да и Гривасова надо дождаться.

А после всё закружилось с невообразимой скоростью. Арину забрали, а я до последнего отказывался от медкапсулы, пока Серафим не разложил маленькую палатку рядом с нашим лазаретом, и клятвенно не пообещал ни на шаг не отходить от Лиры. Гадел с Прухой хотели привести наших бойцов, для охраны, но всё решил снова Александр Ярославович. Он не пытался выяснить подробности, просто следовал нашей договорённости, и отправил нас всех на крейсер, предоставив Иллирике свою каюту.

Файл скачан программой телеграмм канала @books_fine (https://t.me/books_fine). Узнать о программе можно на канале.

— Я всё понимаю, Ростислав. — говорил он, осторожно меня обнимая. — Ты стал отцом, поздравляю, очень рад за тебя. Помню, как твой батя трясся над Аннелисой и Жданом, когда тот родился. Постоянно за них переживал, а потом и за тебя, и за дочек. Видимо, у вас это семейное. Ты не волнуйся, всё хорошо будет, ничего с твоими девочками не случится. Сейчас начнём возвращение на корабли, мы уходим домой, а здесь закончат дела без нас, есть кому. — успокаивал меня он. — Мы присмотрим за ними, я с Абаимовым буду в соседней каюте. Так что не упирайся, тебе медицинская помощь нужна. Я понимаю, сложно перенастроиться после нападения пиратов, поверить, что всё закончилось, но ты постарайся.

Возвращались на крейсер мы все вместе. И Серафим был с нами, он воспользовался своим боярским статусом, и выбил себе разрешение на поездку в академию, кстати, жил он вместе с Ерастовым в соседней с Лирой каюте, вытеснив оттуда Абаимова, и постоянно находился рядом с моей любимой, как и обещал. Я же оказался в медкапсуле сразу, как ступил на палубу Яркого, и пролежал там неделю, до полного восстановления сломанной ноги.

После выписки же, для меня потянулись скучные будни. Видеться с Лирой и дочкой я мог только по видеосвязи на инфопланшете, так как Ерастов свято соблюдал своё слово, и каюта была закрыта для посещений, да и сама любимая не покидала её. А что ей делать с маленьким ребёнком на палубах боевого корабля, тем более что там, где она жила, были все условия? По факту, посторонний человек, даже Апостолов был в более выгодном положении, потому что военный, правда, он сам не стремился уходить куда-то, и всё время нёс дежурство у бывшей каюты Ерастова.

Так как постоянно общаться по коммутатору у нас не получалось, всё же я жил в кубрике нашего отделения, и вокруг было много народа, а Лире надо было заниматься Варей, то я выделил для связи вечернее время, а весь остальной день занимался подготовкой личного состава. Возвращение к тренировкам бойцы встретили с радостью, так как Могута объявил отдых для всех первокурсников до прибытия в академию, и за неделю моего отсутствия они буквально устали от ничегонеделания.

С расспросами ко мне бойцы особо не приставали, только один раз уточнили, как дело было, потому что Гадел отмалчивался, а Пруха, в силу своего весёлого нрава, рассказывал героические небылицы, но обо мне ни слова не говорил. Пришлось придумать сухой рассказ, попечалиться из-за гибели Сарая от пиратского оружия, и закрыть тему, сославшись на то, что она мне неприятна. Отнеслись с пониманием.

Вот так и шли эти две недели. Гривасов с Крыловым находились в медотсеке. Оба медленно шли на поправку, но пока и речи не шло о том, что бы их выписали, я их даже не видел, к ним просто не пускали. Рядом с ними лежал и оставшийся в живых человек Сарая, его тоже погрузили в целебный сон, и Арина Морозова, которую сначала снова прооперировали, и Елена Земная, возлюбленная Гадела. Друзья и враги, все в одном месте.

Серость будней была разбавлена всего несколько раз. На следующий день после моей выписки, когда нас к себе вызвал Туман. Мы, вместе с его ротой заняли одну из корабельных столовых, и помянули Лиса со всеми павшими бойцами. Я и Пруха рассказывали о бое в деревне, посмотрели видео с доспехов, а затем была минута молчания — чуть меньше трёх сотен мужчин с суровыми, обветренными жизнью лицами, поднялись со своих мест, чтобы почтить погибших товарищей.

Потом мы еще долго разговаривали на разные темы, сидя за столами. Поведали о своих приключениях, Туман поделился, как он их назвал, скучными подробностями скитаний по степи, и подтвердил перевод Прохора к нам в новое отделение ОМОНа, посетовав, что ему будет не хватать его прухи, а после мы прощались, пожимая всем руки, и хлопая друг друга по плечам. И от этого всего на душе поселилось какое-то светлое чувство, сменившее печаль по павшим боевым соратникам, говорящее, что мы теперь среди своих, потому что нас только что приняли, сочли достойными и равными. Это было важнее любого официального документа, потому что признание воинов, не идёт ни в какое сравнение с красивой бумажкой.

Следующий яркий момент произошёл под самый конец нашего путешествия. Тот день был озарён великой радостью Татарина, когда Лена пришла в себя, и Бекетов смог с ней пообщаться, и слезами счастья Левона Мелконяна.

Началось всё с того, что мне на внутренний счёт упало сто рублей золотом, и пришло сообщение о том, что это призовые деньги за захват пятидесяти пиратских кораблей, которые необходимо распределить на весь отряд. Поискав ответы на своё радостное удивление, я выяснил, что наш запуск ракет с базы бритов оказал огромную поддержку флоту. Только нашими стараниями были выведены из строя больше полусотни кораблей, и еще двадцать полностью уничтожены. Остальные же были вынуждены ломать строй, совершать манёвры и применять другие средства противоракетной защиты, подставляясь по удары уцелевших космолётов нашего соединения. Как результат победа и захват части вражеского флота, которая была оценена материально, и выкуплена империей. Штаб провёл колоссальную работу по определению заслуг каждого подразделения, и распределил призовые деньги. Сами же захваченные корабли позже будут проданы на аукционе в свободном мире, и государство отобьёт свои затраты, ещё и заработает на этом, потому что нам, всё же, причиталась не полная стоимость захваченной добычи, а всего лишь пятьдесят процентов, но и это были огромные деньги.