Александр Дихнов - Один мертвый керторианец
– Знаете, майор, не стану оспаривать точность вашего самодиагноза. Не могу понять только, откуда все эти предчувствия, предвидения – можно подумать, это вы родились на Кертории, а не я.
Майор как-то странно поглядел на меня и вновь опустил глаза.
– Я исхожу из опыта. Вы, наверное, знаете, что это полезная штука. Но мне показалось, что вы имели в виду не только меня?
– Положим.
– А в ней и впрямь есть что-то такое. Керторианское. Тогда, на “Пелиноре”, когда вы ушли в рубку, она вдруг ни с того ни с сего заявила, что через полчаса вы покинете корабль и именно через третий шлюз. Так и было, если вомните.
Я кивнул и промолчал, готовый принимать пари на любых условиях, что так просто Уилкинс с этой темы не слезет. Да, это был бы беспроигрышный вариант, разве что подобной прямоты я не ожидал.
– И вообще, герцог, вы можете объяснить мне, почему вы с ней цацкаетесь?
Я не считал острую дискуссию по этому поводу сколь-нибудь полезной, поэтому лишь пожал плечами:
– Почему бы и нет? Сторониться ее только потому, что она женщина? Неужели вы еще больший женоненавистник, чем я?
Уилкинс даже не улыбнулся.
– Может, и да, хотя навряд ли… Проблема, конечно, не в этом. Она непредсказуема и опасна. Мы не знаем, ни как она затесалась в наши дела, ни зачем. Она никогда ничего не рассказывает о себе. И это при том, что про себя люди любят болтать больше всего на свете, вы не замечали?
– Замечал. – Я улыбнулся: мои мысли принимали забавный оборот.
– А даже если что и говорит, то навешивает такую откровенную лапшу, что и уши подставлять обидно. Так кто же эта журналистка: друг, враг, чей-то очередной лазутчик? Мы не имеем ни малейшего представления. Мы вообще ничего не знаем, и это скверно! Я не могу одобрить подобного легкомыслия.
– Правда? – насмешливо переспросил я. – Не очень-то свежая мысль. Помните, покойный капитан Браун тоже сказал как-то: “Всегда хочется знать, с кем имеешь дело”. И помните о ком? Майор, а что я знаю о вас?
Что-то со мной частенько стало такое приключаться: пальнешь вроде холостым, а глядишь – и попал куда-то. И, судя по тому, как внезапно пожух Уилкинс, куда-то я безусловно попал… Однако просвещать меня относительно имевшей место цели никто явно не собирался.
– Может, делом наконец займемся? – проворчал в итоге Уилкинс.
Возможно, напоминание, что не я затеял этот разговор, и некоторый нажим оказались бы нелишними, но соответствующего настроя не было – куда больше интересовала и волновала меня перспектива встречи с Бренном…
– И каким образом?
– Элементарно. – Развернувшись вместе со стулом, Уилкинс щелчком пальцев привлек внимание бармена: – Эй, дружище! Поди-ка сюда! И бутылку прихвати.
Готовность, с которой указание было выполнено, говорила о том, что вопрос о нашем присутствии по-прежнему являлся предметом размышлений бармена. Без каких-либо понуканий он налил уже чистого джина в подставленный Уилкинсом стакан и с паршивой улыбочкой спросил:
– Что угодно Большим Парням?
– Присядь-ка! – Уилкинс махнул на стул, на спинке которого сушились наши плащи, и парень осторожно присел на краешек. – Давно здесь работаешь?
– Двенадцать лет. Сразу как учиться закончил. Эколог из меня не вышел, понимаете…
– Бармен тоже, – подтвердил Уилкинс верность моих прежних наблюдений. – Но ты тут наверняка многих знаешь. А мы ищем человека. По фамилии О'Кэллаган.
Парень моргнул, но потом скривился.
– О'Кэллаганов я знаю троих. Вам который нужен?
– Брэндон.
Тут уже он принял откровенно кислый вид и промолчал.
– Так ты его знаешь? – Уилкинс чуть нагнулся в его сторону, и он все же предпочел ответить:
– Кто ж его не знает? Брэндон О'Кэллаган, компьютерщик, это вроде как местная знаменитость. Легенда университета, что ли… Профессор-Который-Не-Стареет!
– Как его найти?
Столь вопиющее отсутствие вопросов там, где предполагалось их наличие, насторожило его еще больше. Переведя взгляд с Уилкинса на меня, он помялся и все же спросил:
– А что надо Большим Парням от Профессора? Майор явно намеревался его осадить, но я его опередил:
– Ну, предположим, мы собираемся его убрать. Тебе-то что? О'Кэллаган, пользуясь твоей терминологией, парень тоже не маленький.
– Это точно! – поддакнул бармен.
– Но мы не собираемся этого делать. И потом, разве его местонахождение – тайна?
– Да нет, не тайна…
Насколько я разбирался в его чувствах, особой симпатии к Бренну он не питал, скорее боялся. Но мы были злом куда более осязаемым и, главное, близким, поэтому он перестал ломаться:
– Профессор живет в особняке, рядом с Вычислительным комплексом. Это в центре, почти напротив администрации… В этом же здании находится и его лаборатория. Говорят, он сидит там почти безвылазно.
– Так уж безвылазно? – мрачно поинтересовался Уилкинс.
– Ну, он раньше много лекций читал. Но в последнее время, говорят, забросил это дело, – Бармен выразительно углубился в созерцание этикетки на бутылке с джином.
Кивнув мне с нарочитой уважительностью, – дескать, ну вот вам и вся разведка! – Уилкинс опустошил стакан и вынул из рук бармена бутылку, дабы вновь его наполнить, но в последний момент передумал.
“Не сомневается, что скорость реакции в ближайшее время пригодится”, – подметил я и в свою очередь спросил:
– И что же, О'Кэллаган в своей лаборатории копошится один?
– Да нет. У него целый штат, все как полагается. Я не стал уточнять, где именно “полагается”.
– Как туда проще добраться?
– Машину надо ловить – пешком далеко будет. Или заказывать.
– Ну так закажи нам. – Когда он послушно поднялся, я добавил, подмигнув: – И повесь наши плащи где-нибудь посушиться – мы их заберем на обратном пути.
На этот раз, как ни странно, мы не стали с Уилкинсом собачиться, кто кого и о чем предупреждал, и спокойно прождали несколько минут, прежде чем бармен, вернувшись к нашему столику, сообщил:
– Такси у входа.
Я направился к дверям, но Уилкинс еще раз повторил – для тупых:
– На тот случай, если вдруг захочешь кому-нибудь что-нибудь стукнуть, – помни, что, если нас не убьют, мы вернемся.
Бармен явно проклинал себя за то, что решил открыть сегодня заведение, но слишком трусил для хоть какого-нибудь ответа.
Такси оказалось небольшим четырехместным экипажем наподобие тех, что так широко использовались некогда на Земле, – сейчас они сохранялись лишь на немногих планетах. Когда мы с Уилкинсом не без усилий впихнулись в непривычную коробку иа колесиках, шофер вяло поинтересовался:
– Куда?
Севший впереди Уилкинс обернулся:
– Где у вас адрес, герцог?
Доставать бумажник из заднего кармана было чертовски неудобно, поэтому я решил понадеяться на разрекламированную известность Бренна:
– К лаборатории Профессора – Который-Не-Стареет. Водитель хмыкнул, и мы тронулись с места. Путешествие было коротким и безынтересным, разве что лишний раз доказывало преимущество воздушного транспорта перед наземным…
“Особняк” же Бренна предстал пред нами как компактный трехэтажный дворец, выстроенный в стиле позднего земного классицизма, и стоял он действительно на одной из сторон центральных площадей города. Мне подумалось, что “профессор О'Кэллагаи” явно пользуется в университете несколько большим уважением, чем просто местная достопримечательность. На расстоянии десяти ярдов от самого здания дворец был обнесен чугунной решеткой, к которой была наверняка подключена сигнализация. Помимо этого, все окна были снабжены бронебойными ставнями, по большей части закрытыми; там и сям висели видеокамеры и инфракрасные датчики; а из-за углов фронтона, по обе стороны от мраморной колоннады, высовывалось нечто, сильно смахивающее на стволы пушек тяжелого калибра. Еще напротив входа в решетке, разумеется, размещались ворота, но они были закрыты. Да и вообще, при виде них не возникало ощущения, будто ими часто пользовались, что навело меня на следующую мысль:
– Давайте обойдем вокруг, майор.
– Дьявол! Да нас, похоже, могут поджарить в любое мгновение! – вскипел Уилкинс.
– Но не жарят же, – резонно возразил я. Не найдясь с ответом, он с удовольствием сплюнул на идеально чистую мостовую.
– Да, идиллическая картина! Семейное гнездышко почтенного университетского профессора?..
Похоже, он был не на шутку на взводе, поэтому я воздержался от колкостей и молча направился к ближайшему углу.
Конечно, вся эта бренновская оборонщина не оказалась, так сказать, фасадной показухой. Скорее наоборот – в менее мозолящих глаза местах дворца выбор оружия, выставленного на обозрение, был еще богаче и представительнее. Но с задней стороны обнаружился еще один вход – более будничного вида. Калитка в решетке, откуда коротенькая дорожка вела к аккуратному крыльцу, над которым висела лаконичная надпись, гласившая: “Лаборатория”. Рядом с калиткой я и остановился, обратившись к Уилкинсу:
