Александр Зорич - Стальные грозы
Вот тварь, похожая на древний «Луноход-1» с широкими лапами вместо колес, обслюнявила кислотой ствол пушки и собиралась уже лезть к командирскому перископу, но пули подбросили ее в воздух и разорвали надвое!
Но скоро стволы пулеметов накалились добела…
Все чаще самопроизвольно отключались плазменные резаки…
И теперь уже боты затопили всю позицию батальона.
Растов слышал, как скребутся по шкуре «Динго» чертовы клещи.
Как они режут стволы его пулеметов.
Бурят шурфы для микрозарядов.
Как одну за другой отрывают жалюзи вентиляторов моторно-трансмиссионного отсека в корме.
Слышали это и другие члены экипажа.
– Вот и пинцет, о котором ты недавно говорил, – с грустной улыбкой сказал Кобылину Помор.
– Я им сейчас покажу «пинцет»! – упрямо ворчал Игневич, заряжая магазины в пару «Алтаев», смиренно дожидавшихся своего часа в укладке.
Растов тоже готовился к рукопашной, рассовывая по разгрузке гранаты и дополнительные магазины, когда через парсеки и годы до исчадий чоругского военпрома дотянулась костлявая рука конкордианских микробиологов.
Штаммы, переданные сотням ботов невзрачным зеленым туманом в начале атаки, размножились, дали потомство, которое тоже дало потомство и перебросилось на тысячи и тысячи других.
Это потомство распределилось по всем нейронным цепям и цепочкам.
Пролезло во все щели и щелочки.
Поразило все рабочие жидкости своими спорами. И только тогда почувствовало себя вполне хорошо.
А вот боты – те почувствовали себя вполне плохо.
Потому что их цепи и цепочки, щели и щелочки, а также рабочие жидкости больше не были их собственными. А стали общими с конкордианскими учеными и их жестокими микроскопическими протеже.
И когда сами боты хотели жить, крушить, резать, ввинчиваться и взрывать, конкордианские ученые и их микроскопические протеже хотели, чтобы боты лежали, дрыгали в воздухе лапками и умирали, умирали…
Что и случилось.
Сперва на левом фланге. Затем в центре. И, наконец, вокруг «Динго» Растова.
– Все это видели? – спросил Игневич.
Вопрос был риторическим. Ведь «все» только и делали, что смотрели на массовый падеж враждебных биомехов.
– Надеюсь, у чоругов нет прямо здесь подземных бункеров с резервом, – сказал Кобылин.
– И, кстати, интересный вопрос, осталось ли у кого еще это зеленое говно, – меланхолически произнес Помор.
– У Лунина точно осталось. У него два комплекта… Он вообще из тех, кто по два презерватива надевает.
Реплика принадлежала Кобылину, который тоже, как и Лунин, был офицером. Что позволяло ему некоторые вольности… Однако шутка прозвучала в обществе не вполне офицеров, так что Растов в другой ситуации выдал бы ему за подобные красоты стиля горячих… Но – не в этот раз.
На связь вышел Загорянин:
– Костя, как сам?
– Как сала килограмм.
Повисла пауза.
Кажется, Валере, чей голос звучал нетвердо, как у пьяного, было сейчас буквально нечего сказать. Ему просто хотелось услышать своего командира…
Наконец он нашелся:
– Это хорошо, что килограмм… Не объели тебя боты, значит.
Глава 25
Наукоград убегает
Сентябрь, 2622 г. Долина реки Агш Планета Арсенал, система COROT-240
Даже после гибели вредоносной орды ботов положение батальона оставалось очень тяжелым, ведь на исходных позициях вдоль реки уцелела половина тяжелых шагающих танков – около двадцати единиц.
Бой с ними Растов мог рассчитывать свести разве что вничью. Причем сточив свой батальон практически в ноль.
Ведь и «Орланы», и «Красные вороны» расстреляли боезапас до последней ракеты, до последнего мегаджоуля, после чего были вынуждены убраться.
Но тут сработал один неожиданный фактор, о котором сам Растов уже и думать забыл.
Развернутый в трех миллионах километров от планеты орбитальный лазер HOPAL-2 уже десять минут как вел свою разрушительную работу воистину титанического размаха.
Он успел взорвать концевой терминал экваториальной эстакады.
Затем два импульса, каждый из которых был эквивалентен ста мощнейшим петербургиевым боеголовкам, обрушились на середину и стартовые сооружения той же эстакады.
В последнем случае лазер испарил объем породы, сравнимый по величине с полуостровом Крым.
Вспышка этого крупнейшего в истории военно-космических сил взрыва была видна даже над «Пуговицей».
Однако Растов и все его бойцы в ту минуту переживали артналет чоругских мортир. А потому они даже не подозревали о том, что сейчас творится на экваторе.
Но если световое излучение достигло их за доли секунды, то сейсмические волны, идущие в сотни раз медленнее, успели подняться от экватора в район Северного полярного круга только сейчас.
Удар был эквивалентен восьмибалльному землетрясению. В русских танках он ощущался как начало нового чоругского артналета: бросок с многократной перегрузкой, на пределе возможностей подвески, и поперечная раскачка, как от сильной взрывной волны.
Но в общем это было для них не смертельно…
А вот для шагающих машин чоругов – высоких, как каланчи, – сейсмоудар стал роковым.
Ломались ходильные конечности.
Срывались с постаментов гироскопы.
Несколько танков просто упали на бок как стояли – будто картонные солдатики, которых малолетний полководец завалил для потехи пальцем.
В одном из танков что-то коротнуло внутри реактора – и вот сверхновая!
Во все глаза Растов и его экипаж смотрели на происходящее вдали. И каждый знал, что эту запись с камер он будет еще пересматривать и пересматривать, десятки раз показывать друзьям и сослуживцам. Мол, бывает же такое, да.
Поначалу никто не комментировал.
Просто не могли поверить своему счастью…
Первым не выдержал Помор.
– Как говорила моя прабабушка Елена Павловна, которая дожила до ста двадцати двух лет, «аще б не Бог, кто бы нам помог».
– Дело говорила, – согласился Растов.
Уцелевшие чоругские шагоходы, опасаясь повторных сейсмоударов, почли за лучшее опуститься на землю и отказаться от атаки.
Растов, в свою очередь, не хотел искушать судьбу и приказал всем отступить как можно ближе к упавшему летающему городу.
Он исходил из того, что в любую секунду мортиры могут снова обрушить на них свою ярость. И только самая тесная близость с хрупкими стенами наукограда, набитого тысячами мозговитых обитателей, могла защитить их от посягновений чоругских артиллеристов.
– Ты поосторожней! – выкрикнул Загорянин. – Не забывай, что хреновина ползет на гусеницах, как и мы с тобой. Как бы она нас не боднула…
– Спасибо за предупреждение, – сказал Растов.
«Ч-черт, действительно, как я мог забыть?! Она же все никак не успокоится! Все никак не станет! Поэтому Х-крейсера и не появляются… Они попросту не могут адекватно рассчитать точки выхода, пока объект движется! Тут и двадцать километров в час – много».
Растов развернул визир и поглядел на ползущую сквозь дым стену наукограда.
«Ну и как эту шельму останавливать? Расстрелять гусеничные трейлеры? Наверное, можно… Но их почти не видно в складках местности! Начнем палить по гусеницам – обязательно заденем нижние палубы. А вдруг там самые ценные конструкторы затаились? Или какое-то сверхважное оборудование? Или что-нибудь этакое взорвется, бочка с пентакварками… Взрыв разнесет половину сооружения – и тогда вся операция потеряет смысл!»
Растов еще раз посмотрел на «Пуговицу». Та, несмотря на размеры, выглядела довольно-таки хрупкой.
Вдруг здравая мысль забрела в голову майора:
«Вот кто наверняка должен в этом всем разбираться, так это Илютин!»
Тут, правда, Растов спохватился, что не знает его позывного, а сам он уже давно находится за пределами той своей «К-20», где майор госбезопасности изображал стрелка-оператора!
Растов вызвал Загорянина.
– Валера, слышь, ты не в курсе, как связаться с майором Илютиным?
– С ке-ем? – не понял тот.
– Майор ГАБ. Он вместе со мной в командно-штабной машине сидел.
– Серьезно, что ли?
– Нет, решил тебя разыграть, что-то скучно стало!
– Так машину твою того… Боты ушатали. Успели.
– Ты про «К-20» говоришь? – В животе у Растова похолодело.
– Так точно.
– Может, он спастись успел? – с надеждой спросил майор.
– Не знаю, не уследил.
– Тогда вопрос к тебе, Валер. Наши летали, «Пуговицу» сканировали. Я так понял, трехмерную схему строили. У тебя она есть?
– Само собой, мы же штаб батальона!
– Шикарно. Перегони карту мне на «Динго», ага? Жду пакета как соловей лета.
