Александр Зорич - Стальные грозы
Растов лихорадочно озирался по сторонам, подсчитывая живых и боеспособных. Выходило, что основные опустошения пришлись на вторую роту. Там чоругам удалось вывести из строя пять «тэ двенадцатых».
Насколько пострадали «Протазаны» и тяжелые бэтээры мотопехоты на базе «Т-14», сказать было невозможно, потому что их Растов с собой не взял – наоборот, приказал попятиться, чтобы выйти из-под огня.
Что же до легких «ПТ-50», то в атаку не смог пойти только один танк. Остальные, пусть и малость примятые, бодро мчались, обгоняя Растова и разворачиваясь впереди головным дозором.
Зарываться, впрочем, было никак нельзя. Да и не входило это в планы Растова – обрушиться на чоругов железом и гусеницами, как в бою на реке Птичьей врубились они в центр клонского батальона и таранили «Рахши» широкой грудью…
В следующей лощине Растов машины остановил.
И очень вовремя! Потому что противник уже обнаружил себя. На каждой сопке вырастали черные исполины. Это были уже знакомые русским танкистам боевые шагоходы эзошей.
– С-сукины дети… – шипел эфир.
Но если первое появление шагающих танков на Синандже привело ребят Растова в состояние, близкое к обморочному, то теперь, накачанные инструкторами, прошедшие через специальную учебную программу, бойцы к встрече были готовы… Теперь уже казалось, что шагающие танки – такая же привычная штука, как старый добрый «Рахш».
Растов насчитал тридцать пять шагающих танков и на тридцать шестом считать бросил.
Было ясно, что даже этих вполне достаточно, чтобы смести его батальон с лица земли, почти не понеся потерь…
Также и в дефиле между сопками было заметно некое интенсивное копошенье.
По-куриному переставляя стальные ноги, двигались колонны так называемых «танкеток» – чоругских боевых экзоскелетов, которые Растов видел первый раз в жизни.
Но кроме всей этой машинерии, было еще что-то.
И это «что-то» заставило сердце майора сжаться.
Предваряя цепи танкеток, на русские танки наплывали волны угрожающего приземного движения.
Можно было бы заподозрить, что на них идет чоругская пехота. Дело в том, что эзоши в отличие от восхищенных иногда передвигались не вертикально, а горизонтально, по-тараканьи, что при их анатомии было и рационально, и тактически выгодно.
Но картинка с запущенного зонда сразу развеяла это заблуждение.
Нет, то были не эзоши и вообще не чоруги, а тысячи и тысячи разнообразных ботов…
Как же страстно Растов ненавидел всех и всяческих биомехов!
Их было нелегко обнаружить. В них было трудно попасть. Они жутко засоряли эфир, забивая помехами целые диапазоны. Но главное: они воплощали хаос!
Все же война – это когда один порядок сталкивается с другим порядком.
Воля сходится с волей. Концепция жизни борется против другой, не похожей на нее концепцией жизни.
А какая концепция жизни у искусственных биологических существ, отягощенных механическими имплантами? Правильно, никакой.
Одно копошенье.
Превосходство противника было зримым и подавляющим.
Растов нервно обернулся на тонущий в пыли и дымзавесах город чоругских ученых – падший, а еще совсем недавно паривший.
– Ну что, Валера, не появились наши Х-крейсера? – с робкой надеждой спросил он у своего начштаба.
– Да нет пока… Эта тварь, похоже, шевелится.
– «Пуговица»? – не понял Растов. – Шевелится?
– Ну да. Из второго батальона передают, что из «Пуговицы» выдвинулись гусеничные трейлеры. Кажется, сейчас куда-то поедет… Или уже едет.
(Второй батальон полка находился далеко от Растова, по другую сторону от «Пуговицы». Батальоны изначально, согласно плану, десантировались разобщенно, а затем стягивались к объекту, охватывая его со всех сторон.)
– Вся целиком?
– Похоже на то…
– А куда поедет?
– Хэ зэ.
Растов вздохнул. Выходило хуже некуда… Единственным спасением было бы уклонение от бессмысленного боя с чоругскими танками и, чего уж там, бегство в сферу Х-переноса ближайшего Х-крейсера.
Но не было ни Х-крейсера, ни Х-переноса, ни какого-либо внятного прогноза на предмет того, когда все это появится.
Сил придало появление в эфире Романа Селезнева.
– Эй, за земле! Здесь Хобот! – послышалось в эфире задорное приветствие. – Прошу разрешения атаковать шагающие танки!
– Да какое тебе разрешение?! Гаси их, ракет не жалей!
– Тогда включайте все камеры на запись. Сейчас будет показательная порка! – задорно пообещал Хобот-Селезнев.
Растов вызвал своих.
– Внимание всем, у кого есть реактивное спецоборудование, – сказал он на общебатальонном канале. – Пора дать ботам просраться.
– Есть! – радостно отозвались из разведроты.
Именно там, на борту «ПТ-50», было смонтировано две трети всех поступивших комплектов. Разработанное клонами на базе Вара-20 оружие тотальной биологической войны являло собой по преимуществу архаичные сорокаствольные пакеты направляющих реактивных снарядов. Каждая установка была призвана засеять по восемнадцать гектаров первосортнейшей псевдочумой штамма «Пирамида».
Остальные установки, еще более примитивной конструкции (прямо скажем, то были автоматические многозарядные огнеметы, использовавшие вместо зажигательной смеси жидкий субстрат с вирусами), находились в любимой первой роте Растова.
А лично Лунин – тот располагал даже двойным комплектом, который делал его танк похожим на вьючного осла со старых гравюр…
Разрывались оперенные реактивные снаряды в самой гуще ботов совсем не зрелищно.
Ни огня, ни пламени.
Приглушенные хлопки, быстро оседающий зеленоватый туман. Даже не верилось, что все это способно ощутимо повредить биомехам…
Собственно, на первый взгляд никак и не повредило. Волны продолжали надвигаться с неумолимостью океанского прилива.
Чтобы ободрить себя и своих притихших бойцов, Растов открыл огонь осколочно-фугасными.
То же поспешили сделать и три десятка других боевых машин.
Вот это было дело!
Сотни размочаленных тушек взлетели в воздух. Стройные шеренги распались.
Перед танкистами вроде бы забрезжила надежда… Но уже в следующую секунду твари перешли на бег – оказалось, раньше то был всего лишь прогулочный шаг!
– Это пинцет! – У Кобылина не выдержали нервы.
– Отставить панику! – одернул его Растов, сама невозмутимость. И добавил: – Помор, запускай-ка плазменные резаки… Игневич, давай гранатометы!
В самом деле, боты, которые еще минуту назад находились далеко, за пределом дальности их гранатометов, неслись с такой скоростью, что выпущенная Игневичем очередь легла даже не в головных шеренгах, а где-то ближе к центру боевого построения.
Пули и гранаты, выпускаемые в упор, несли в ряды биомехов страшное опустошение.
Но на место каждой твари, казалось, приходят три новых. И откуда только берутся?!
Теперь уже было кристально ясно, что отразить атаку неисчислимых живых волн обычными средствами батальон бессилен…
Просить помощи было не у кого.
Никакой хобот занебесья ничем помочь Растову не мог. Ведь все «Орланы» до последнего выбивались из сил, сдерживая шагоходы и танкетки на линии сопок.
Да и не смогли бы ракеты флуггеров переломить судьбу боя в районе танковой позиции! Если уже и выставленные на картечь ОФС не особо помогали!
Лучше всего против ботов работала старая добрая плазма резаков. И в те минуты Растов от всей души мысленно благодарил того конструктора, что придумал поставить их на «тэ четырнадцатый».
Оставалось жалеть лишь о том, что резаки не окружают танк по периметру.
Боты, испытав на себе испепеляющую мощь плазменного огня, быстро отреагировали на перемену тактического ветра и начали десятками закапываться под землю.
Еще одна стая биосинтетических хищников резко рванула вбок, обтекая дальний фланг батальонного построения.
Оказавшись в слепой зоне ближайших плазменных резаков, боты споро собрались в восьмиметровое яйцо. Яйцо закрутилось вокруг своей оси и вдруг… рассыпалось!
Боты полетели во все стороны!
Часть – прочь от их позиции.
Часть – прямиком на крышу танков третьего взвода!
– Осокин, внимание! – заорал Растов. – Тебе за шиворот боты лезут! Сейчас попробую помочь!
Подкрепляя слова делом, майор вцепился в казенник командирского спаренного пулемета и, крутнувшись вместе в башенкой, залил «тэ четырнадцатый» Осокина вольфрамом.
В те секунды его сердце было объято детской радостью.
Он. Убивал. Врагов. Зримо.
Вот развалился на куски особенно отвратительный с виду бот, напоминающий трайтаонского скорпионида…
