Злая, злая планета - Николай Алексеевич Гусев
Но не наплевать было Юле. И она очень хорошо понимала существующий расклад. В её руках теперь была сосредоточена сила, которая могла заставить Императора считаться с нами.
И нам всем пришлось принять её решение.
Сопровождали Юлю только я, Кирсанов и Дима. Александр и половина штаба отправились наводить порядок на Земле. На всем пути, известие о том, что Юля Толмачева направляется к Императору, летело впереди нас. До столицы Таррагоны, находящейся в соседней галактике, Туманности Андромеды, лететь было пять с половиной месяцев, и, несомненно, новость достигла двора еще задолго до нашего появления. С нами был также и отряд, состоявший в основном из людей. Все они были видавшие виды, старые, опытные солдаты, и здесь, в столице, плечистые, загорелые парни, даже без оружия, производили внушительное впечатление на фоне толпы щуплых, низеньких, бледнолицых сиксфингов.
Система Таррагона, столица Империи, состояла из нескольких групп планет и звезд, расположенных близко к центру Галактики, защищенных колоссальными магнитными полями, и занимала площадь диаметром в пять световых лет. Еще на границе региона у нас конфисковали все оружие, а на борт поднялись отряды столичной полиции, взявшие управление кораблями на себя. Разумеется, все это было проделано с нашего любезного согласия. В столице наши корабли, оружие, средства связи и другие представляющие известного рода опасность вещи были размещены на военном космодроме за территорией города. В саму столицу нас доставили на бронированных аэрокарах, с полицейским эскортом.
Нам любезно одолжили в свободное пользование бизнес-отель недалеко от дворца, и там мы несколько долгих дней ожидали приглашения на аудиенцию. Несомненно, Император хотел помариновать нас в собственном соку, чтобы мы поняли, кто здесь настоящий хозяин.
Мы могли свободно гулять по столице, правда нас сопровождали полицейские, но они были ненавязчивы и мы их почти не замечали. Все то богатство, которое я видел в Империи до этого, было ничто, по сравнению с богатством столицы. Такой красоты, такого величия больше не было нигде…
На шестой день нас посетили министры и советники, сказали, что аудиенция состоится завтра в два часа дня, объяснили, как нам следует себя вести и вообще, ввели в курс дела. Император будет беседовать с Толмачевой не более трех часов, после чего он должен будет выступить перед общественностью с официальным решением, которое положит конец затяжному конфликту на западе Империи.
Если бы я уже несколько лет не был знаком с культурой и традициями Таррагоны, Дворец Девяти Звёзд поверг бы меня в трепет. Площади мощённые розовым гранитом, с бронзовыми фонтанами, простирались на сотни метров, так что не видно было их границ. Башни невиданной красоты и богатства декора, из чистого золота и белого мрамора поднимались на необозримую высоту, прямо в сверкающее звездами небо, залитое ослепительным сиянием солнца. Дворец был настолько громадным, что обозреть его всего можно было лишь с очень большой высоты, а здесь, внизу, ты не видел, где он начинался и где заканчивался, а до его центра, Тронной Залы, мы добирались почти час.
Самого Трона Бога-Императора мы так и не увидели, сопровождающие повели нас в соседнюю башню, объяснив, что Император имеет обыкновение принимать в своих покоях.
Мы вошли в просторную светлую колонную залу, украшенную золотом, с мозаичным полом с изображением прекрасного сада. Потолок был купольный, очень высокий, он терялся в сумраке, а в высокие стрельчатые окна апсид свободно вливались широкие, слепящие столбы солнечного света. В зале было тихо, только в левом приделе, из-за приоткрытой двери слышен был чей-то ласковый, грудной, воркующий голос:
– Анри, солнышко, ещё пудры на носик. Бесси, милочка, прошу, ты так страстно орудуешь пилкой, я боюсь лишиться шестого пальца, умоляю, потише.
Юля прошла глубже в зал, так, чтобы заглянуть издали за дверь. Мы со стражей встали у двери. Одна служанка случайно заметила Юлю и громко ойкнула. Послышалось торопливое перешептывание, шорох одежд, дверь открылась настежь и в залу вошёл Его Величество Император Агата-Эрраон XXIV, единоличный властитель громадного, могущественного межзвездного государства, именуемого Империей Таррагона, сопровождаемый несколькими своими камердинерами – молодыми девушками-карианками.
Он был в роскошном наряде, напомаженный и напудренный, искрящийся улыбкой, очень спокойный и жизнерадостный и совсем-совсем молодой. Загорелый, с остриженными под машинку белыми волосами и сверкающими озорным блеском сине-изумрудными кошачьими глазами. Раскинув руки в приветственном жесте, он застыл, склонив голову на бок, с умилительной улыбкой разглядывая Юлю.
– Ах, как долго я этого ждал! – воскликнул он, говоря на английском языке и почти без акцента. – Я вас именно так и представлял, а знаете, на камеру вы совсем по-другому смотритесь. Ну, идите же сюда, дорогая Джулия, дайте я вас обниму!
Юля подошла и он бережно обнял её, ахая и восклицая. Затем он отстранил её от себя, взяв за плечи, и стал рассматривать во всех подробностях.
– А ты ничего, очень даже, совсем не дурна, именно так о тебе и говорят. Ну, пойдём, пойдём, я приготовил для тебя чудесное угощение! Ведь ты замучилась в этой дурацкой гостинице, бедняжка!
И он повёл Юлю вглубь зала, где в центральной апсиде между доходящих до пола окон, был установлен столик накрытый на двоих. В ярком свете солнца слепило глаза от сверкающих перламутровыми бликами хрустальных графинов, бокалов, серебряных кубков и золотой посуды.
Дальнейшее содержание разговора переложено здесь со слов самой Юли, поскольку, когда Император удалился с ней к столику, продолжения мы уже не расслышали, так как остались в тени у дверей.
– Юля, дорогая, я не имел намерения заточить тебя в темницу, но мои лучшие советники убедили меня в необходимости такого прискорбного шага, чтобы довести тебя, как они выразились, «до определенной кондиции». Кондиции! Ты только вдумайся в это слово. Вот ведь чушь, чего только не придумают, правда, милочка? Я был категорически против, но, увы! Мой протест не был услышан. Иногда я удивляюсь, зачем вообще до сих пор нужен был император? Сегодня это человек, который ставит подписи и резолюции, вот и все его функциональное назначение. Зато какой вес имеет слово премьер-министра! А попробуй только возразить Сенату, что ты, все сразу начнут напоминать мне о священных основах конституционной монархии и моем долге перед народом. Сенат – вот истинный венец исполнительной власти. И все врут, кто говорят, что последнее слово за Императором… Джулия, милая, прошу к столу, прошу к столу!
И он галантно помог Юле усесться, затем снял свой раззолоченный синий плащ, кинул его еле успевшей подхватить служанке, сел напротив и стал разливать по бокалам густое, как кровь, темно-красное вино, раскладывать салат, овощи и тонко нарезанное
