Йон Колфер - А вот еще...

Необходимое пояснение. Локи-Обманщик как-то сумел, пользуясь своим гипнотическим обаянием, убедить Асов в том, что решил исправиться, и открыл в Асгарде для богов психологическую консультацию. Клиентура его росла стремительно по мере того, как он избавлял одно божество за другим от комплексов вроде привязанности к единорогам и тому подобных. Тор и сам стал чувствовать себя значительно лучше и начал даже испытывать к брату некоторую симпатию, когда случайно узнал о том, что Локи заключил контракт с журналом «Ого-Го», и все сеансы терапии записываются и выкладываются в суб-эту. Хуже того, сеансы с Тором показались Локи слишком скучными, и он добавил в них побольше слез, вздохов и признаний насчет Эксцентрики Галлумбиц.

Гавбеггер глубокомысленно кивнул в знак того, что готов помочь в этом деле, хотя на самом деле он был готов только кивнуть.

— Круто. Теперь мне все понятно. Замкнутый круг. Ладно. Значит, поборемся немного?

Тор оглянулся через плечо проверить, не заподозрил ли его кто-нибудь в сговоре с противником.

— Для начала немного поболтаем. Ты, сука, угнал мой корабль, бла, бла, бла. Потом ты наносишь первый удар. Я делаю вид, что ранен. Может, похромаю немного. Туда-сюда, в таком аспекте. А потом БАЦ по кумполу, и песенка спета. Типа так, друг мой.

— Какая песенка?

— Это я так. Расхожее выражение у валькирий.

Гавбеггер посмотрел по сторонам. На лице Триллиан блестели слезы, но помешать поединку она не пыталась.

— Ладно, детка. Это все я. Я угнал твой корабль.

Тор со свистом втянул в себя воздух и выпятил грудку, пытаясь не выказать ужаса от сценария, которому ему приходилось следовать.

— Ты! Корабль, который подарил мне отец, которому я дал имя любимого козла! — А сам при этом думал: терпеть никогда не мог это ведро соплей, потому и загнал по дешевке первому встречному.

— Да, угнал — и повторил бы это и еще раз.

— Да, правда? Может, я и мягкосердечный бог, но такого простить не могу.

Ох, хватит этой светохрени, подумал Гавбеггер (слово «светохрень» он подцепил, готовясь оскорблять мыльнооперную планету Светлый Путь, вся поверхность которой представляла собой телевизионную съемочную площадку, постоянно освещенную восемнадцатью искусственными солнцами для съемки в три смены). Давай-ка немножко ускорим события.

— Прекрати нести вздор, жалкий мелкий викинг. Твой отец тебя ненавидит, а мамаша — так и вовсе делает вид, будто ты не ее сын.

Тор невольно съежился еще на дюйм. Этого в сценарии не было.

— Что? Что ты сказал?

— Да это все знают, — копнул глубже Гавбеггер. — Тор-Пьяница, вот как они тебя называют. Думаю, тебе было лучше оставаться в баре.

Над головой вдруг возникло маленькое грозовое облачко, брызжущее белыми молниями.

— Ты стырил мою ладью, гад, — пробормотал Тор и тут же спохватился: я бормочу… Боги не бормочут. Это катастрофа; они все меня возненавидят.

— Разумеется. Все как ты говоришь. И еще одно, что всем давно известно: ты терпеть не можешь смертных.

— Я не… Чего? Это была ладья моего отца. Забыл про ладью?

— Ты считаешь смертных существами второго класса. Ты даже башмаки вытирать о смертных побрезговал бы.

Тор вырос прямо на глазах. Сильно вырос.

— Вовсе нет.

— То есть ты бы вытер башмаки о смертного?

По толпе зрителей пронесся потрясенный ропот.

— Да. То есть нет. Ну, не знаю, если бы башмак был совсем грязный…

Гавбеггер побарабанил пальцами по подбородку.

— А еще я слышал про какое-то видео…

Больше он произнести ничего не успел, потому что Тор внезапно вырос как гора, занеся над головой Мьёльнир.

А как насчет «туда-сюда»? — удивился Гавбеггер, и тут молот стремительно опустился и с грохотом метеора, врезающегося в ледяное поле, обрушился ему на голову.

Прощай, Триллиан, успел еще подумать Гавбеггер, а потом удар вогнал его на пятьдесят футов в землю — как в могилу.

Тор так и не понял, удалось ли выступление. Прямой удар сверху вниз всегда хорошо смотрится на экране, но все-таки жаль, что ему не удалось оттянуть его еще ненадолго. Но разве у него имелся выбор? Зеленый парень как раз собирался упомянуть видео, коммент попал бы в самые разные браузеры, а там не успеешь опомниться, как все побегут смотреть тот самый древний сайт…

Он как раз собирался вернуться к Зафоду, чтобы обсудить это со своим менеджером, когда уловил с глубины пятьдесят футов слабую мысль. Мысль звучала так:

Закажи.

Или так:

Зарк… я жив.

Зафод просвистел первые такты «Садко в садке» — старинной бетельгейзианской баллады про колючего моллюска, оказавшегося во вражьем плену.

— Что скажешь, Форд? Хватит этого?

В ответ Форд насвистел вторую строчку баллады.

— Ну, не знаю. Напряжения маловато. Никакого драматического эффекта.

— Ты прав. Все кончилось слишком быстро. — Зафод огляделся по сторонам. — Интересно, не найдется ли на здешнем рынке труда никого, кто хотел бы получить кувалдой по башке?

Тор ленивой трусцой пересек поле.

— И как вам? Хороший удар, правда? Ну, я немного вышел из себя — очень меня этот зеленый парень задел. Да ты не беспокойся, Заф, в следующий раз сделаю все как надо.

— В следующий раз?

— Ну да. Зеленый парень еще не мертв.

— Что-что? Ты уверен?

— Абсолютно. Он сейчас выбирается из этой ямы, и мысли у него самые что ни на есть нехорошие.

— Насколько ты с ним постарался?

— Ну, не знаю. Процентов на пятьдесят, типа того.

Зафод просвистел еще несколько тактов «Садко».

— Пятьдесят? Правда? Кто-нибудь раньше оставался жив после такого?

— Никто, кроме тех, кому отведено место за Длинным Столом.

Зафод сделал своему подопечному знак чуть уменьшиться в размерах.

— Скажи мне честно, Тор, ты вообще Гавбеггера можешь замочить? Только честно?

Тор присел рядом с ним на корточки.

— Заф, я мог бы уничтожить всю эту планету, потратив на это не больше семидесяти пяти процентов. — Он согнул и разогнул руку, поиграв мышцами. — Кстати, может, ты хотел бы, чтобы все отошли чуть подальше?

Гавбеггер высунул локоть из ямы.

Костюм к черту испорчен, думал он. А эта огромная обезьяна мне даже кожу не повредила.

Триллиан ощущала себя совершенно сломленной. Душа ее была разбита ударом молота, она никогда больше не будет прежней.

— Мы провели вместе всего один день, и это был самый главный день в моей жизни.

Рядом сидела на заборе Рэндом, изо всех сил не замечавшая жертвы, которую принесла ее мать.

— Гммммф, — неожиданно хмыкнула она. — А пройдоха-то жив еще. Так я и знала.

Триллиан Астра лишилась чувств — всего в третий раз за всю свою жизнь.

Огромный корабль конической формы продирался сквозь туманность. Некогда гладкий фюзеляж из белого сплава сплошь покрывали шрамы, полученные за двести лет столкновений с космическими обломками. Из восьмисот его ракетных двигателей продолжало работать меньше сотни, а системы жизнеобеспечения едва справлялись с поддержанием годной для дыхания атмосферы. Запасы пищи иссякли уже давно, так что последние несколько месяцев команда ела и пила продукты повторной переработки. Вся команда изнемогала от голода и усталости. Дух у них упал ниже некуда, и никто из них не знал иного дома, кроме этого гигантского корабля, на котором они подрядились летать вплоть до полного выполнения задания.

Капитан, некогда дородный великан, усох до состояния огородного пугала, но до сих пор оставался образцом для своих подчиненных. Когда работа спорилась, глаза его светились зеленым огнем, когда команда начинала халтурить или боцман дурно обращался с матросами — багровым. Команда любила его и пошла бы за ним хоть в ад, стоило бы ему скомандовать.

Звали его Эддон Чё, и сегодня наступил день, когда он мог наконец завершить работу, доставшуюся ему еще от отца, и, возможно, пожить немного своей жизнью.

— Штурман, повтори, — скомандовал он юному Вишналу Ли-Сенцу. Тому едва исполнилось семнадцать, но он уже считался отличным пилотом.

— Мы на месте, капитан. В этом нет ни малейшего сомнения. Орбита странновата немного, но атмосфера пригодна для дыхания.

Чё кивнул. Что ж, отлично — значит, приземлившись, можно будет не спешить со взлетом.

— Хорошо. Сажайте корабль. Поосторожнее с компенсатором, перебросьте всю энергию до последней искры в идентификатор.

Ли-Сенц поперхнулся.

— В идентификатор? Боже праведный. Вы уверены, капитан?

— Уверен, — сурово ответил Эддон Чё. — Второй попытки у нас не будет. А теперь приземляйтесь.

Ли-Сенц хрустнул пальцами и взялся за рычаги ручного управления.