Клаудия Грей - Потерянные Звёзды
Ее путь на Джелукан занял десять часов; Сиена была слишком взволнована, чтобы даже думать о сне во время поездки. Теперь, еще десять часов спустя, усталость брала свое. Голова отяжелела, глаза болели. Но во времена испытаний всегда кто-то бодрствовал в доме обвиняемого. Как правило, верные друзья и члены семьи по очереди оставались на ночные бдения, но Сиена с отцом остались одни. Как бы она ни устала, она знала, что папа вымотан гораздо сильнее.
— Иди спать, — тихо сказала девушка. — Я буду держать вахту.
— Тебе нужно отдохнуть.
— А тебе нет?
— Ты проделала такой путь сюда… — Но голос отца был тих.
Ему не хватало даже силы спорить с ней.
Сиена услышала жужжание краулера снаружи. Она так жаждала прихода друга, что звук заставил вспыхнуть надежду в ее груди, и девушка тут же мысленно обругала себя. «Многие люди ездят этой дорогой в долины. Никто не придет к тебе».
Но краулер остановился. Сиена услышала шаги и — о, хвала Силе! — безошибочный звук древка флага, втыкаемого в песок.
Торжественно улыбнувшись, девушка похлопала отца по плечу и подошла к двери. По крайней мере один человек остался верен. Один человек, несмотря ни на что. Будет ли это кто-то из Ньерров, пунцовый от стыда, что пришел так поздно? Или один из старейшин с ворчанием, что он пошел на риск, игнорируя имперских чиновников от имени всех родных?
Сиена распахнула дверь прежде, чем гость успел постучать, — и замерла. Невозможно было двигаться, даже произнести что-то, кроме его имени.
— …Тейн? — прошептала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Тейн всегда оставался жить в каком-то уголке ее души. Сиена часто думала о нем, но искренне верила, что больше никогда его не увидит. И все же вот он, стоит на пороге, не зная, будут ли ему рады. Выражение его бледно-голубых глаз было невозможно понять.
— В чем дело? — спросил отец.
— Мистер Ри, я — Тейн Кайрелл. Я услышал о том, что случилось с мамой Сиены, и… хотел поддержать. Если вы меня примете. — Тейн махнул рукой в сторону песка, где плескался одинокий флаг. — Сиена как-то сказала, что люди, не принадлежащие семьям долин, могут принести обычный красный флаг, ведь у нас нет родовых знамен. Мне кажется… думаю, именно так она сказала.
Он впервые заколебался, и эта неуверенность заставила Сиену вновь увидеть в нем мальчика, которого она встретила когда-то давно. Но этот момент не продлится долго: мальчик исчез, сменившись незнакомцем.
— Я правильно запомнил ритуал?
— Правильно. — Сиене удалось выговорить слова даже спокойнее, чем она старалась.
Тейн кивнул, принимая ее оценку так же безоговорочно, как когда-то принимал приказы.
— Тогда могу я остаться с вами? Или должен уйти?
Очевидный подтекст гласил: «Вы собираетесь сдать меня Империи?»
Девушка поклялась сделать это. Ее клятва верности требовала именно этого, особенно теперь, когда она знала, что Тейн присоединился к Альянсу.
Но святость этой вахты была важнее. Поручившийся честью за пострадавших заслуживал защиты. И потому, когда отец посмотрел на Сиену, приподняв бровь, она кивнула и отступила от двери, впуская Тейна.
Тогда, в Крепости, он внимательнее, чем ей казалось, слушал ее объяснения верований и ритуалов долин, пока они коротали часы в своем убежище. Тейн должным образом обратился к ее отцу, слегка склонив голову в знак уважения:
— Парон Ри, я не сомневаюсь в чести вашей семьи.
— Благодарю за решение остаться с нами. — Отец колебался, ведь он лишь пару раз видел Тейна и всегда считал его избалованным богатым мальчишкой, пробравшимся к успеху, держась за Сиену. Конечно, он никогда прежде не пожимал Тейну руку, но теперь именно так и сделал.
Девушка закрыла дверь. Руки не очень ее слушались, и она долго возилась с замком. Она рассталась с Тейном три года назад. В ту ночь она едва успела дойти до комнаты, прежде чем разрыдалась. Едва ли Тейн продержался дольше.
«Я сказала ему, что донесу, если когда-либо его увижу. Сказала, что если он когда-либо вернется на Джелукан, то будет арестован. Попадет в тюрьму. Возможно, погибнет». За последние несколько лет даже меньшие измены стали караться жестче.
Но Тейн все равно вернулся.
— Хорошо. — Парень стоял в центре главной комнаты, высокий и внушительный. Казалось, помещение с купольным потолком было для него слишком тесным. — Что нужно делать?
Отец указал на стол:
— Вашего присутствия достаточно. Вы голодны? У нас есть суп, спасибо Сиене.
— Я не хотел бы утруждать…
— Ты несешь вахту, — сказала девушка резче, чем хотела. — Остаешься с нашей семьей. Это означает, что ты имеешь право на наше гостеприимство и защиту, пока ты здесь.
— Тогда я буду суп. Спасибо. — Тейн опустился на пол, с некоторым трудом скрестив длинные ноги под низким столиком.
Отец решил сам принести еду гостю — в знак ритуального приветствия их единственного союзника. К тому же он наверняка почувствовал, что Сиена и Тейн хотят поговорить. Им нужно было поговорить, девушка хорошо это понимала, но не имела ни малейшего представления, с чего начать.
Лучше с самого важного.
— Спасибо, — сказала она. — За поддержку.
Тейн кивком указал на вход:
— Я не увидел других флагов.
— Родные покинули нас. — Девушка горько улыбнулась. — Больше никто не пришел. Только ты.
Он помедлил, прежде чем заговорить снова:
— Знаю, твоя мать невиновна. Никто из долин никогда не сделал бы ничего подобного. Тем более кто-то из твоей семьи.
Их взгляды встретились и задержались надолго, прежде чем молодые люди смогли отвести глаза.
Когда отец поставил перед гостем тарелку с супом, Сиена заметила, как медленно он двигается. Должно быть, папа не отдыхал ни минуты с тех пор, как больше недели назад арестовали мать.
— Папа, сегодня бодрствую я. — Сиена положила руку на плечо отца. — Идти в постель.
— Я могу не спать, — сказал Тейн. — Кто-то должен бодрствовать до рассвета, так ведь? Если так, то это должен быть я.
Папа, очевидно полагая, что дело улажено, поцеловал Сиену в щеку и пошел к себе в комнату, не проронив больше ни слова. Девушка надеялась, что он уснет, едва коснувшись подушки, и не только потому, что отец нуждался в отдыхе. Она не хотела, чтобы он услышал их с Тейном разговор.
Они молчали, пока дверь за отцом не закрылась. У девушки дрожали колени, когда она садилась на подушку рядом с Тейном; близость к нему напомнила ей ту ночь, что они провели вместе. Ее любимый растерял остатки юношеской мягкости. Все в его облике кричало о почти агрессивной мужественности; широкие плечи, твердые мышцы, густая тень рыжеватой щетины на впалых щеках. Но Сиена отвернулась, чтобы не видеть его лицо, и сказала:
— Знаешь, здесь опасно.
— Я был осторожен. Не оставлял транспорт до темноты. Снял краулер под фальшивым именем, направился прямиком сюда. Уйду тоже ночью. Не увижу никого, кроме тех, кто войдет в этот дом. Я в безопасности, если только ты не решишь меня выдать.
— Теперь ты знаешь, что не выдам.
— Потому что я под «защитой дома»? — спросил Тейн, явно спрашивая; «Или у тебя есть иная причина?»
Она ничего не ответила. Обхватив себя руками, Сиена сказала:
— Сегодня я буду нести вахту.
— Ты вымотана — это же видно, — сказал он резко, словно вынося приговор. — Я выспался на корабле, так что могу посидеть.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Это уже не ритуал, так ведь? Иначе твой отец мне сказал бы. Тогда почему?
Она слишком устала, чтобы скрывать правду:
— Потому что не хочу быть чем-то тебе обязанной.
Он рассмеялся удивленно. Тейн не ожидал, что Сиена так рассердится; и он явно не знал, что ей известна правда о его участии в Повстанческом Альянсе, хотя уже начал это подозревать. Сейчас он, похоже, также разозлился на нее, несмотря на то что в последнюю встречу они едва сумели оторваться друг от друга.
— Посмотри на это с другой стороны, — очень тихо произнес Тейн, и Сиена против собственной воли вновь впилась в него взглядом. — Я уже у тебя в долгу — за ложь о моем самоубийстве, за то, что ты не выдала меня. Если я останусь нести вахту сегодня, будем квиты. Никто не будет никому обязан. Хорошо?
