Академия СКАТ: между нами космос (СИ) - Мию Логинова
— Что-то еще можешь сказать? — не понимая, как работает ее хвосто-датчик (или лучше назвать его приемником?), я ощущал себя пятилеткой, задающим глупые вопросы о вещах другим очевидных.
— Здесь несколько полостей в скале, которые системы FBOT не определяют, — Йен обернулась, недовольно хлестнула хвостом по каменистой стене. Я за последнее время многое научился подмечать в ее настроении и в том, как хвост выражает внутреннее состояние хозяйки. Йен злилась. То ли потому, что тоже не любила чувствовать себя дурочкой, то ли потому, что мы все равно мало что могли в четыре руки против такого количества камня. — Но они точно есть! Я чувствую! Знаю…
А вот и ответ. Кошка думала, что ее отсутствие аргументов покажется мне смешным и недостойным внимания. Что ж, мне было, чем ее удивить.
— Я верю, — спокойно кивнув для большей убедительности, подошел ближе, заглядывая вглубь пещеры. Йен нахмурилась сильнее, видимо, не веря сама в услышанное. Усмехнулся на забавную реакцию, поймав себя на мысли, что любуюсь озадаченным выражением лица.
— Кроме того укрытия с источником, что определил костюм, слева еще две полости, три под источником и несколько мелких левее вглубь. По ощущениям это похоже на сеть тоннелей или шахты.
— Нужно проверить, — раз уж мы все равно здесь. Это хороший шанс узнать что-то о планете. Если здесь были какие-то разработки и, судя по увиденному, оказались заброшены, то рядом должно быть поселение для рабочих, а сами разработки, возможно дадут нам хоть какие-то зацепки о резкой смене политико-экономического курса Антареса.
— Так просто туда не пролезть. Большая часть пространства для костюмов слепая зона. Если мы решим идти, то только на ощупь и доверившись моему ощущению, — Йен запнулась, вглядываясь в мое лицо. Искала там сомнения и насмешку? Сколько раз я обдавал ее сарказмом и неверием. Никогда не думал, что она каждый раз вот так с напряжением ждала подтверждения собственной значимости и веры в пользу ее особенностей.
— Значит, пойдем на поводке твоего чутья. Выходит, мне очень повезло с напарником в этой миссии, — даже насмешливый тон не смягчил для Ашхен послание. Она уже сделала первые шаги к разлому в скале, но замерла, как если бы я пустил ей луч из бластера в спину. Вздрогнула, выдохнула. Казалось, вот сейчас она обернется с каким-то вопросом, но кошка передернула плечами и шагнула в черноту.
Мы шли, освещая дорогу фонарями. Сканирование только мешало, все время заставляя меня ощущать, что нахожусь в монолите горной породы, буквально впаянный в нее по мнению ИИ. Это действовало на нервы и пришлось отключить датчики, чтобы сохранить рассудок. Ии постоянно сигнализировал об опасности удушья, заставляя мозг верить в это. Я в самом деле начинал задыхаться.
— У тебя что клаустрофобия? — резко остановившись уточнила Йен. Надо же, заметила, как сбилось мое дыхание и как часто я глотаю воздух ртом. Похожий на ту рыбу, что мы ели пару часов назад.
— Нет, это костюм. Верит, что мы задыхаемся и подает в мозг сигналы об удушье.
— Я свой отключила, — буднично посоветовала Йен. Она понимала, что отключить сканирование местности в такой ситуации равнозначно полному доверию ей и ее… хвосту. Готов ли я в самом деле остаться зависимым от нее полностью? Потомок первых людей, сын маршала Берга в полной власти у кэттерианки. Прислушался к себе. Мозг все еще отторгал эту идею, как абсурдную и унизительную, но эмоциональный фон оставался ровным. Мне не было страшно или противно довериться Йен. Я, пожалуй, в самом деле верил, что она здесь справится лучше меня и FBOT.
— Твою звезду! — Я ощущал местность куда хуже Ашхен. Она шла так, что даже камни не срывались под ее ногами, как будто правда чувствовала каждую молекулу планеты. Резко развернувшись на окрик, кошка поймала меня, туго спеленав хвостом, выровняла баланс, не дав рухнуть на острые прутья. Поржавевшие и погнутые, они напоминали решетки.
— Кто-то очень тщательно охранял это место от чужаков, — заметила Йен.
Прутья оказались покорежены, на стенах камень стесало мощным потоком, как будто резали лазерным лучом.
— Похоже на технический взрыв, — подтвердила Йен.
Перебравшись через завал, мы оказались в полуразрушенной пещере. Из-под камней торчали куски арматуры, столов, чего-то, что напоминало стекло или другой жаропрочный, прозрачный материал.
— Это лаборатория?
Йен присела на корточки вслед за мной, разворошила несколько мелких камней. Обломки микросхем, старые, переломанные платы, обрывки бумаг:
“Я понял, какую чудовщную ошибку мы совершили. Все это казалось светлым будущем, но теперь мне ясно, что всех нас просто использовали. Мы — подопытные крысы. Последние пробы, проведенные на образцах Т12 и Т 3425 не определили форм жизни. Образцы функционируют нормально и не отличимы от здоровых особей. Это начало конца. Необходимо уничтожить все исследования. Нужно взорвать рудник и лабораторию…”
Дальше бумага обгорела. Мы попытались найти еще какие-то записи, но на клочках сохранившихся журналов остались только малопонятные формулы, схемы и расчеты.
— Не определяет форм жизни. Как наши FBOT. Это место как-то связано с тем, что на планете как будто бы нет жизни, — как пелмянник ученого я знал, что постоянно ведутся различные эксперименты с породами и генетикой, чтобы улучшить жизнь союзных планет. Мы победили многие болезни, голод и эпидемии. И вот теперь, кажется, перед нами доказательство того, что и жизнь мы тоже победили. Вспомнились слова сторонников деградации, что Терру уничтожило не солнце, а люди.
— Звучит жутко, — заключила Йен. Мы какое-то время еще копошились в лаборатории, окончательно убедившись, что взрыв случился-таки не сам собой. Некто, чьи записи мы нашли, пытался уничтожить разработки и саму лабу. Видимо, слишком поздно.
— Судя по датам, это произошло уже после
