Василий Сахаров - Принц Тор
«Отлично! Первый успех парней Гамильтона», — отметил я.
— Эсминец «Сак» принял на себя основной удар противокорабельных ракет наземного базирования. Шесть попаданий. Эсминец разваливается.
«Жаль Эрмана с его ребятами, — я вспомнил добродушное лицо командира эсминца „Сак“. — Достойные люди… Были»…
— Потери истребителей «сапсан» семнадцать единиц, в основном от зенитной артиллерии «Елизара Кларка».
«Если выживем и вернемся, надо будет узнать, откуда у Харфагеров поддержка истребителей. Впрочем, это не моя забота, а императора. Пусть сам со своими подданными и старшими детьми разбирается».
— «Иоганн Красс» получил две ракеты в правый борт. Корабль выходит из боя и посылает сигнал «мэйдэй». Он сдается.
«Еще один „аргонавт“ минус. Жаль».
— Линейный крейсер «Юрко Димитров» потерял ход.
«Очень хорошо. У Гамильтона остается единственный серьезный противник».
— Крейсер «Джунгар» получил несколько попаданий в двигательный отсек и потерял ход. Сдается.
«Итак, у Догоняя три корабля».
— Линейный крейсер «Елизар Кларк» сдается. Повреждений нет.
«Капитан первого ранга Саблин по какой-то причине решил покинуть эскадру „Арго“. Плохо».
— Линейный крейсер «Марий Шунт» отступает. Корабли эскадры «Арго» вышли на курс «Забияки» и начинают разгон.
«Вот и конец боя. Теперь бы еще уйти спокойно».
Было, я хотел поговорить с Гамильтоном. Однако не успел, так как пришел вызов из медотсека и я услышал голос Бриана, который был очень взволнован:
— Тор, это Пабло! У нас проблема! Требуется твое вмешательство! Срочно!
Я покинул кресло, кивнул командиру «Забияки» — ты за старшего, и выскочил в коридор. Медотсек находился неподалеку. Поэтому на месте я оказался спустя минуту. И что же я здесь увидел?
Тесное помещение медотсека было заполнено людьми. В углу Пабло Бриан, в руке которого пистолет, и вместе с ним два абордажира из группы Дымова. Рядом с саркофагом, в котором «отдыхал» Серый Лев, находился насупленный Александр Маноцкий, а из-за его спины выглядывал настороженный Алекс Кроуфорд. А напротив моих людей, потрясая штурмовым автоматом, широко расставив ноги, стоял разгневанный командир имперских телохранителей Эд Ракитин, который орал, словно потерпевший, и явно был не адекватен:
— Повтори! Повтори, что ты сказал, крыса! Ты хоть понимаешь, что ты мелешь своим языком!? Идиот! Я тебя сейчас пристрелю! Скотина! Тупорез малолетний! Ничего не понимаешь! Говнюк! И зачем я поддался на уговоры Гамильтона!?
— Что здесь происходит!? — я остановился за спиной командира ОТ.
Ракитин, этот преданный Серому Льву, словно пес, суровый вояка, резко обернулся. После чего он смерил меня презрительным взглядом и сказал:
— Строгов, у тебя не медтехник, а недоучившийся баран. Он не может вылечить императора.
— Это так? — я посмотрел на Бриана.
Пабло покачал головой:
— Я этого не говорил. Просто меня не так поняли.
— Ах ты, шнырь! Все мы поняли! — Начальник ОТ вновь повернулся к Пабло, быстро передернул затвор штурмового «марлина» и прокричал: — Завалю!
Капитан был готов выстрелить, а я не мог этого допустить. Он, конечно, личность легендарная, особа приближенная к императору, большой авторитет и так далее, но все это в прошлом. Сейчас Ракитин на моем корабле и только я могу здесь стрелять. Поэтому я действовал по наитию.
Шаг вперед и мой кулак опустился на затылок главного имперского бодигарда, который пошатнулся. Один из бойцов Дымова в этот момент выхватил из ослабевших рук Ракитина оружие, а я обхватил горло неубиваемого капитана левым локтем и слегка его придушил. Маноцкий и Кроуфорд по-прежнему оставались в стороне, а рядовых телохранителей в помещение медотсека не пропустил внешний пост, так что помочь начальнику ОТ было некому. И как только потерявший сознание Ракитин осел на пол, я снова обратился к Пабло:
— Докладывай.
Бриан прошел к пульту управления регенератором, который был подключен к саркофагу, проверил показания на мониторе и выдохнул:
— У императора прионная вирусная инфекция Т-21.
— Мне это ни о чем не говорит, — я поморщился. — Давай подробнее.
Пабло помедлил, собрался с мыслями и продолжил:
— Прионы это белки с третичной структурой, аномалия, которая не содержит нуклеиновых кислот. Они поражают головной мозг и нервные ткани млекопитающих. При этом прионы не являются живыми, это мертвые белки. Однако они размножаются за счет живых и здоровых клеток. То есть тот человек, который подстроил болезнь императора, подсадил ему в голову сразу несколько колоний прионов класса Т-21 и Серый Лев впал в кому. Вылечить его можно, но сделать это будет весьма трудно. Прионы чрезвычайно устойчивы к лекарствам, химическим и физическим агентам, они накапливаются в пораженной ткани головного мозга, и уничтожить их даже с регенератором весьма проблематично. Я с этим справлюсь. Однако есть проблема, про которую я сказал Ракитину.
— Имеются побочные эффекты? — я кивнул на тело главного имперского охранника. — И капитана это возмутило?
— Да, речь о побочных эффектах. На излечение пациента мне понадобится месяц. Минимум. А потом он долгое время будет восстанавливаться и когда Серый Лев окончательно придет в себя, то часть его воспоминаний будет стерта. Их, вместе с мозгом, сожрут прионы. И Ракитин, как только про это услышал, начал психовать.
— А разве он про это не знал с самого начала?
— Видимо, нет. Думаю, имперские медтехники толком и не поняли, что произошло с Серым Львом, а может, зная характер Ракитина, решили потянуть время.
— Понятно, — мой взгляд пробежался по лицам всех присутствующих, и я кивнул Кроуфорду и Маноцкому в сторону выхода: — Пойдемте, господа, посовещаемся в кают-компании. Не надо здесь толпиться, все равно мы не можем помочь Серому Льву.
Секретарь императора и его сын вышли, а я снова посмотрел на Ракитина и обратился к Пабло:
— Вколи Капитану успокоительного, пусть поспит.
— Сделаю.
Бриан кивнул и, направляясь вслед за Маноцким и Кроуфордом, я вызвал командира моих абордажиров:
— Дымов, это Тор. Ответь.
— Слушаю, — отозвался десантник.
— Ты один?
— Да.
— Где сейчас телохранители императора?
— В третьем и в седьмом кубрике.
— Сколько их?
— Десять. Было больше, но все на борт не поместились.
— В общем, так, Дымов. Надо их разоружить, тихо и без выстрелов. Справишься?
Заминка и ответ:
— Да.
— Вопросы есть?
— Один — зачем?
— На всякий случай. Ракитин не адекватен и может глупостей наделать.
— Приказ принят.
— Вот и ладно. Действуй.
Я замолчал, и мою бедовую головушку посетили невеселые мысли.
Что сказать? Плохи мои дела. На руках бесчувственное тело деда, который никогда не станет таким, как прежде. Позади Харфагеры и, наверняка, сейчас они собирают погоню, которая помчится за нами, а впереди неизвестность.
Эх-ма! Хотелось бы, чтобы все было по чести и справедливости. Чтобы враги нападали вовремя. Чтобы наши женщины любили нас, и более никого. И чтобы денег было столько, чтобы никогда не знать нужды. Но идеал невозможен, и надо воспринимать жизнь такой, какая она есть. Поэтому, дабы не скиснуть и не опустить руки, придется посмотреть на все происходящее с другой стороны, с точки позитива. Я жив, мои люди рядом, деньги есть, фрегат на ходу, а Барбара и гражданские на «орфее». Ну и, кроме того, с нами три боевых корабля, а возле моей планеты, координаты которой на Ярге никому не известны, нас будет ожидать инопланетный трофей, а с ним крейсер «Вестгот». Вот и выходит, что все не так уж и плохо, как могло бы быть, и это не может не радовать.
Глава 20
Андрей Харфагер, с недавних пор первое лицо в Ново-Росской империи, потер красные от недосыпания глаза и быстрым нервным движением закинул в рот капсулу сильнодействующего стимулятора. Горьковатая таблетка моментально растворилась на языке, и местоблюститель престола проглотил противную слюну. После чего он откинулся на спинку кресла и закрыл веки. Ему требовался покой и крепкий спокойный сон. Он знал об этом. Но это была роскошь, которую новый властитель империи не мог себе позволить, и потому Андрей Сергеевич держался.
Спустя две минуты ему стало легче. Голова очистилась, усталость отступила, в мышцах появилась сила, и он открыл глаза, которые вновь стали чистыми. Таблетка не была панацеей, и старший Харфагер понимал, что через шесть часов свалится или будет вынужден вновь принять стимулятор. И эти триста шестьдесят минут следовало использовать с пользой. Однако, окинув взором рабочий кабинет отца, который он занял, вместо того, чтобы заняться делами империи бравый контр-адмирал ударил кулаком по столу и выдохнул:
— Да пропади все пропадом!
