Рэндалл Биллс - Основатели кланов I: Исход
Как всегда, Андрей восхитился осторожной, собранной концентрацией, с которой облачался Уиндхэм. Сначала подрясник, потом ряса и плащ, чьи длинные концы спереди и сзади доставали до пола. Завершал композицию пояс, который удерживал всю конструкцию вместе. Даже в той вдумчивости, с которой Уиндхэм одевался, можно было распознать его преданность своему делу. Это, конечно, всё внешние признаки, однако они многое говорили о характере священника. Однажды он рассказал Андрею, что его ряса – на самом деле лишь урезанная версия полного одеяния, которое священник намеревался, однако, надеть на себя лишь тогда, когда будет возведен первый новый храм. Тем не менее, Андрей был поражен.
Уиндхэм поднял глаза и заметил, что Андрей наблюдает за ним.
– Ты не имеешь ничего против того, чтобы принять участие в богослужении? Нас бы тогда впервые оказалось больше тридцати человек.
Как всегда, его голос наполняло некое мирное тепло. Андрею хотелось, чтобы однажды его собственный голос зазвучал так же… но не теперь.
– Тридцать! Вас становится все больше и больше.
– Это так. Нас, может, и мало, но мы сильны. Ты не ответил на мой вопрос. Их взгляды встретились – один сверкал глазами, другой потешался.
– Не сегодня. Но не переставай меня спрашивать.
– Ты же знаешь, я не перестану этого делать никогда.
– Я этого и не ожидал.
– Доброго тебе дня.
– Спасибо, тебе также. – Уиндхэм в развевающемся одеянии покинул каюту, оставив за собой небольшое ароматное облачко, защекотавшее нос. Андрей стал готовиться к смене.
Несмотря на то, что он чувствовал запах своего немытого тела ещё с прошлых выходных, в том секторе, где располагалась его квартира, душевой день был по расписанию только завтра.
Удивительно, насколько нюх приспособился к постоянно регенерируемому воздуху. Он пару раз потянул руку – мускулы немедленно начали жаловаться на неласковое обращение. Потом он осторожно поднялся, чтобы не потерять снова контакт с поверхностью, и поднял койку. Под ней располагались его личные пожитки. Он вытащил чистую униформу, свежее белье и носки. Затем он запихал использованную одежду в коробку возле кровати, оделся и принялся возиться с туфлями на магнитных подошвах. Он исполнил немногие возможные в таких условиях гигиенические процедуры, убедился, что койка заправлена хорошо даже согласно строгим критериям его отца, и вышел из каюты.
Может быть, он сможет выкроить сегодня немного времени на симуляторе. Андрей знал: если ему придется ещё хоть один-единственный раз выслушивать бесконечные монологи старого доброго Якоби о преимуществах комбинированной тактики – он слетит с катушек.
В третью смену коридоры не были и наполовину так переполнены, как во время первой и, тем более, второй рабочей фазы. Первые шесть месяцев Андрей работал в первой смене, потом, однако, решил, что такого количества людей в узком закрытом пространстве он больше не выдержит. Не то, чтобы он не ценил общества – нет, он не торчал в одиноких, тёмных уголках, как, например, его брат Николай. И он знал, что количество жизненного пространства на «Гордости Маккенны» по сравнению с переполненностью на остальных тысяче трехстах сорока девяти прыжковых кораблях выглядит едва ли не райскими просторами. При этом об условиях, царящих на тридцати судах класса «Потемкин», которые одни только несли на себе пятьдесят семь посадочных кораблей, он старался вообще не думать. Не говоря уже о положении на трехстах семидесяти боевых кораблях. Нет, Андрей просто хотел проводить больше времени в одиночестве – немногие спокойные моменты, помогавшие ему привыкнуть к новой жизни.
Это также отдаляло его от политических дрязг и интриг на борту – по крайней мере, пока что. Конечно, все, кто последовал за Мечтой генерала, сделали это добровольно. Однако многих солдат изматывало это, казалось бы, бесконечное путешествие, которое месяц за месяцем уводило их все дальше от исследованных областей Вселенной… и первые неурядицы не заставили себя ждать.
А ещё и гражданские… им-то куда хуже приходится.
– Ну что, кадет, отправился в столовку? – Андрей едва не схватил инфаркт. Майору Джес Коул вечно удавалось бесшумно подкрасться сзади, хотя Андрей двигался не так чтобы уж очень медленно. Он безуспешно попытался определить – не пролетела ли она весь коридор по воздуху: подобное было запрещено, так как даже в эти часы нельзя было предугадать, не выйдет ли кто-нибудь из-за угла. В любом случае, в данный момент офицер пехоты двигалась пешком.
Очевидно, именно это и было причиной, почему она была в такой замечательной физической форме: рельефно выделяющиеся мускулы, мундир идеально подчеркивает линии тела. Бирюзовые глаза и огненно-рыжие волосы, которые сама Джес называла «что-то вроде красного», завершали картину. Андрей был горд тем, что мог называть её своим другом.
– Утвердительно. А потом – учиться.
– Ты с твоим «утвердительно», – заявила она и скроила самую серьёзную мину – это всегда вынуждало Андрея улыбаться. Она ответила улыбкой.
– Ты всегда так серьёзно разговариваешь.
Он пожал плечами, как всегда, неуверенный, каким образом ему реагировать на подобное замечание. Сам Андрей не считал себя слишком серьёзным, так почему другие должны о нём так думать? Его пожатие плеч было связано не только с вопросом, но и с ним самим. Если уж я не понимаю собственного брата, как мне прикажете понимать других людей?
– В Якоби можно просто влюбиться. Как там его лекции? Какие-нибудь улучшения есть? – продолжила она беседу.
Андрей снова пожал плечами, на этот раз смущенно. Вообще-то, о своих учителях не говорят плохо, независимо от неестественной атмосферы кадетского класса. Эти курсы были предназначены для людей вроде него, которые, хотя и получили достаточный опыт на симуляторах, но до окончания войны с узурпатором не были записаны ни в одну из академий СОЗЛ. «Может быть, мы и вступаем в неисследованные области пространства. Но молодые люди всё ещё обязаны получить образование. Вы все ещё должны сначала побыть кадетами. Вы нуждаетесь в порядке в вашей жизни. И вы, кадеты, научитесь порядку». Андрей почти услышал гулкий голос Якоби, словно он раздавался в коридоре – и поэтому не смог скрыть улыбку.
– Ты слыхал о встрече? – спросила она, в очередной раз на собственный лад бессвязно меняя тему.
– О какой встрече?
– На «Гермесе».
Несмотря на все старания, Андрею не удалось удержать вздох и лёгкий запах зубной пасты защекотал его нос. Её «дружеский тычок» в плечо, которым она – как это часто случалось – отреагировала, отозвался вовсе не дружеской болью.
– Я ненавижу, когда ты вместо ответа вот так вот многозначительно сопишь.
– Что я делаю?
– Ты отлично знаешь, о чем я говорю.
– Нет, не знаю.
Она снова подняла сжатый кулак, Андрей в ответ также поднял руки. Онемевшее плечо напомнило ему о последнем «дружеском тычке». Пол Харроуэй, однокаютник, однажды назвал так эти короткие, неожиданные и тяжёлые проявления приязни, и это застряло у Андрея в памяти.
– Ты засопел.
Он едва не засопел снова, однако одумался.
– Утвердительно.
Джес полагала, что он всегда использует эту формулировку, однако это было не совсем так. Сейчас ему просто хотелось развеять её раздражение и вернуть на лицо улыбку вместо того, чтобы огрести ещё один «дружеский тычок».
– Я приношу свои глубочайшие извинения. Я в самом деле засопел.
Они вошли из коридора в столовую – собственно, это были несколько соединенных друг с другом помещений, расположенных вокруг камбуза. В целом, это отделение втиснулось между двумя большими отсеками – межпланетных двигателей и систем Керни-Футиды.
В первом помещении находились около двух дюжин людей, в прилегающем Андрей различил ещё шестерых.
Они подошли к раздаточной стойке, около которой в это время не было большой очереди, и взяли складные пластиковые коробки с магнитными пластинками на дне. Затем они начали наполнять их различной едой со стойки.
– Так что насчет встречи? – не отставала Джес.
Андрей надеялся, что она оставит эту тему. Не получилось.
– Ладно, какая там ещё встреча?
Как всегда, не в силах сдержаться, она затараторила:
– Несколько офицеров с «Гермеса» и кое-кто с других кораблей организовали встречу, чтобы выслушать гражданских, которым хотелось бы узнать, куда ведёт это путешествие. Куда мы летим, в конце концов. Похоже, что туда соберётся очень много народу.
Они нашли свободный стол и сели. Холодный металл скамейки заставил Андрея вздрогнуть. Они принялись за завтрак. Кое-кто на борту начал уже жаловаться на еду, как будто это могло что-либо изменить, однако Андрею было наплевать. Он запихивал пищу в рот, жевал и глотал, не вникая, что ест – совершал простой процесс питания.
