Гарри Гаррисон - Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов
Это был добрый старый буксир, делавший свое дело без блеска, но на совесть. Даже когда его капитан был пьян, или под кайфом, или и то и другое, что чаще всего и случалось. Однако сейчас, впервые на памяти команды, включая старейшего ее члена – помощника трамбовщика, он был трезв. С мертвенно-бледным лицом, заросшим густой щетиной, с трясущимися руками и налитыми кровью глазами он стоял на мостике, сердито уставившись на адмирала Практиса.
– Вы не имели права вот так явиться на борт моего корабля, приварить к пульту управления эту огромную безобразную штуку и взять на себя командование, когда вас об этом не просили…
– Заткнись, – намекнул Практис. – Вы будете делать то, что вам прикажут.
Адмирал Лубянка выпростал голову из недр безобразной штуки, о которой шла речь, и одобрительно прорычал:
– И не забывайте об этом, Блай. Приказы будет отдавать он. Вы можете управлять этим железным ломом, но командует здесь Практис. Вот этот электронный пеленгатор занимается электронным пеленгованием, ради которого и затеяна вся операция. Мой специалист, младший мегагерц-техник Ки Бер-Панк, будет следить за передвижениями вражеского корабля. Он будет задавать курс. Ваша задача, если вы решите принять это поручение, а отказаться от него вы не имеете права, состоит в том, чтобы выследить этих проклятых драконов, выяснить, где они гнездятся, доложить мне сюда. Готово, Бер-Панк?
Техник припаял последний контакт и кивнул, отчего его черные волосы рассыпались по бледному прыщавому лбу и упали на темные очки, за которыми не видно было глаз.
– Подключился. Система в норме, – грубым голосом ответил он. – ПЗУ пэзэукает, электрончики электронят. Все на ходу. А кое-что даже на бегу.
– Давно пора, – проворчал Лубянка и больно ткнул Практиса пальцем в грудь. – Выполняйте задание, Практис, и выполняйте как следует, иначе вам крышка.
– А мне и так уже крышка, так что терять мне нечего. Отчаливайте, Лубянка, иначе вместе с нами попадете на эту небесную свалку. Корабль готов к старту, капитан Блай?
Блай, скрипнув зубами, бросил на него взгляд, полный уничтожающего презрения.
– Хорошо, – сказал Практис. – Я вижу, мы прекрасно сработаемся.
Адмирал Лубянка направился к выходу, и Биллу пришлось шагнуть в сторону – или, точнее говоря, отшатнуться: не настолько он еще протрезвел. Капитан Блай подождал, пока красный огонек на двери шлюза не сменится зеленым, и нажал на кнопку стартового предупреждения. По всему кораблю загудели сигналы тревоги, словно заурчало в брюхе у великана, и команда поспешно принялась пристегиваться. Билл рухнул в свободное кресло и затянул ремни как раз в тот момент, когда капитан Блай включил двигатель на полную мощность. Ускорение в 11 g всей своей тяжестью навалилось каждому на грудь. А Биллу на грудь всей своей тяжестью навалилась еще и крыса, которую стартовым толчком сбросило с трубы под потолком. Она не сводила с Билла блестящих красных глаз, оскалив свои клыки, столь же длинные и желтые. Но ни он, ни она не могли шевельнуться и в бессильной ярости злобно глядели друг на друга, пока двигатели не отключились. Билл попытался было поймать крысу, но та соскочила с него на пол и кинулась к двери.
– Мы на орбите, – сказал капитан Блай. – Какой курс?
– Сейчас, папаша, сейчас, – бормотал Ки, тыча пальцем в кнопки и крутя рукоятки.
Он покосился на дисплей, на экране которого плясали искры, потом постучал по нему длинным грязным ногтем. Искры исчезли, и на экране появилось четкое изображение.
– Не все сразу. Надо посчитать. Процессор тут древний, 80286, но у него есть сопроцессор для расчетов, для него это семечки…
– Молчать! – рявкнул Практис, оглядывая рубку. Вербер только что направился вниз по трапу. – Эй ты, стой! – скомандовал он.
– Мне в туалет, – жалобно отозвался тот.
– А мне холодного пива. И сначала, а своими делами можешь заняться потом. Неси.
– Готово! – воскликнул Ки. – Вот курс: прямое восхождение – семьдесят один градус шесть минут и семнадцать секунд, склонение – ровно двенадцать градусов. Так держать!
Взвыли гироскопы, и мусоровоз лег на курс. На пульте под умелыми, хотя и трясущимися, пальцами капитана замигали огоньки.
– Пока не отстегивайтесь, – предупредил он. – Сверхсветовой двигатель нам только недавно установили, это экспериментальная модель. Сейчас как раз первое испытание.
– Вернитесь на базу! – завопил Практис. – Я хочу выйти!
– Поздно! – с наслаждением произнес капитан Блай, нажимая на какую-то кнопку. – Давно уже поздно. Всем нам придется через это пройти. Мне терять нечего – я уже все потерял…
Слезы жалости к самому себе навернулись ему на глаза. Но они не помешали Блаю заметить, как к нему подкрадывается Практис. В руке капитана появился бластер с помятым и выщербленным стволом.
– Сидеть! – приказал он. – И радоваться! До сих пор сверхсветовые полеты совершались со шлепдвигателем. Насколько я знаю, мы первые, кому довелось испытывать новый – шприц-двигатель. Его поставил тут этот ненормальный адмирал Лубянка. Сказал, что, испытав его, я смогу смыть позор со своего имени. «Поздно, – сказал я ему. – Я живу опозоренным и, если придется, умру опозоренным». А теперь – поехали!
Он ткнул пальцем в большую красную кнопку, корабль вздрогнул, и у каждого появилось ощущение, словно его стискивает какая-то гигантская рука.
– Это только… начало… У нас впереди раскрылась… черная дыра… Мы… втискиваемся в нее… впрыскиваемся в нее… со сверхсветовой скоростью. Вот почему… это называется… шприц-двигатель. Нас вдавливает… световое давление…
«Крайне неудобный и неприятный способ передвижения в пространстве», – решил Билл и с тоской вспомнил старый добрый шлеп-двигатель. Тем не менее они перестали чувствовать себя в тисках, а космос за пределами корабля принял более или менее прежний вид, Ки повернулся к пеленгатору и принялся крутить рукоятки.
– В самую точку, ребята. След на месте, даже сильнее, чем раньше! И ведет он к планете, которая виднеется вон там. Та, у которой концентрические кольца, сплющенная луна и черное пятно у северного полюса. Видите?
– Трудно не увидеть: больше никаких планет тут нет, – недовольно сказал Практис. – Засеките ее положение и давайте отваливать отсюда к дьяволу, пока нас не заметили.
– Вот предсмертные слова, достойные великого человека, – пробормотал капитан Блай, уставившись на экран, заполненный летящими драконами.
– Где там ваш шприц-двигатель? Пора выпрыскиваться обратно! – взвизгнул Практис.
Но не успели его слова достигнуть ушей капитана Блая, как было уже поздно. Больше того – поздно было уже тогда, когда они только слетели с его уст. Молниеносные заряды всепожирающей энергии вылетели из драконьих пастей и окутали корабль. Все предохранители перегорели, все лампы погасли. Корабль начал падать.
– Что-то очень близко мы к этой планете, – заметил Билл, вызвав на себя град проклятий. – Спокойнее. Спокойнее. Кто-нибудь знает, как нам выпутаться на этот раз?
– Молитесь, – сказал Ки, возведя глаза к небу, а точнее – выпучив их, потому что небо окружило их со всех сторон. – Молитесь о спасении и подмоге.
Капитан Блай насмешливо фыркнул:
– Если ты думаешь, что это нам поможет, ты тут единственный сосунок. У нас один, и только один шанс. Горючее кончилось, аккумуляторы сели…
– Значит, нам конец! – выкрикнул в отчаянии Практис, вырвав у себя пригоршню волос.
– Пока еще нет. Я сказал, что у нас есть один шанс. Передний трюм загружен мусором, готовым к сбросу. Это делается с помощью гигантской пружины – ее сжимает мусор, когда его загружают под давлением. В самый последний момент перед тем, как нам упасть на планету, я сброшу мусор. По законам Ньютона всякое действие равно противодействию. Это погасит нашу скорость, и мы остановимся неподвижно.
– Мусорный двигатель? – простонал Билл. – И это все? Ничего себе способ погибнуть…
Но его жалобного стона никто не услышал. Корабль уже вошел в атмосферу, и по нему что есть силы барабанили молекулы воздуха. Расплющиваясь о корпус, они разогрели его до белого каления, а корабль продолжал валиться вниз – сквозь воздушную оболочку планеты, становившуюся все плотнее и плотнее, сквозь пелену высоких облаков, к земле, которая со страшной скоростью неслась навстречу.
– Сбрасывай мусор! – взмолился Практис, но тщетно: капитан Блай сохранял спокойствие. Несмотря на умоляющие вопли, его толстый грязный палец неподвижно лежал на кнопке.
Они падали все ниже и ниже, пока не оказались так близко к земле, что свободно могли различить на ней каждую песчинку…
И в последнюю наносекунду последней микросекунды палец с силой опустился на кнопку.
«Ба-бах!» – развернулась пружина, высвободив в одном могучем толчке накопленную энергию.
«Бу-бух!» – вылетел мусор, устремившись к поверхности планеты, до которой оставалось уже совсем немного.
