Юлия Жукова - Ученье – свет, а богов тьма
– Отстань от меня!!! – взрывается Кир, подскакивая с места. – Я по горло нажрался твоими тупыми предложениями!!! Неужели так трудно – просто оставить меня в покое?!
Ребенок дрожит, по щекам текут слезы. Азамат совершенно ошарашен. Я протягиваю руку успокоить Кира – Азамат его довел, конечно, это ясно, но, может, если он выговорится и выплачется…
Кир стартует с места по направлению к двери, и Азамат рефлекторно ловит его за руку.
– Подожди, Кир, ну давай все обсудим…
Ребенок дергается, как будто его током долбануло, и выкрикивает на пределе легких:
– Убери от меня руки, урод!!!
Я разеваю рот, не зная, что сказать. Азамат отшатывается с таким видом, будто его побили плеткой. Кир, воспользовавшись свободой, скрывается за дверью – и я слышу, как хлопает входная.
Азамат стоит, глядя в пол, и слегка покачивается. Я сползаю с подлокотника дивана – и когда на него приземлилась-то? – и подхожу обнять мужа, но он не реагирует.
– Вот в чем дело, – тихо говорит он. Я понимаю, что он плачет. Прижимаюсь крепче. Азамат закрывает глаза. – Конечно, он не может долго меня терпеть. Кир очень красивый мальчик…
– Он очень похож на тебя, – замечаю тихо.
– На того, кем я когда-то был, – поправляет Азамат.
– Да у тебя шрамы-то уже почти не видны, – принимаюсь уговаривать я. – Цвет здоровый, кожа тянется, чувствительность нормальная. Подумаешь, неровно! Ты же его почти не трогаешь! И вообще, поначалу у него никаких претензий к твоей внешности не было. Дело в чем-то еще…
– Лиза, – Азамат прерывает меня с безысходной твердостью, – я бы сам с радостью был глухим. Или тупым. Но ты сама все слышала.
Как же я хочу возразить!.. Но – нечего.
Кир возвращается уже потемну. Я сижу внизу и раскладываю пасьянс в буке. Один за другим, один за другим. Злюсь, нервничаю, глупо себя чувствую. Азамат заснул, укачивая Алэка, и я так его и оставила в детской комнате на кровати Тирбиша. Бедный мой, весь день ходил совершенно убитый. На Кира зла не хватает – такое с отцом сделать! Ох, попадись ты мне…
Вот он попадается. Заходит тихо, осторожно прикрывает за собой дверь. Я сижу в темноте, он меня не сразу замечает, только когда я с клацаньем захлопываю крышку бука и выхожу на кухню. Вздрагивает, вжимает голову в плечи и пятится. Я сжимаю зубы – не потому что не хочу его обругать, а потому что муданжских слов у меня на такой случай недостаточно, а родные он не поймет. Молча, рывком открываю холодильник, достаю лотки с мясом и гарниром, бутылку молока. С грохотом ставлю все это на стол, распахиваю дверцу микроволновки и ухожу обратно в гостиную. Звукоизоляция в доме хорошая, Азамата не потревожу.
Кир начинает шуршать на кухне – выкладывает себе что-то на тарелку, ставит греть, остальное убирает. Наливает молока, убирает бутылку. Умывается. Достает ложку и садится есть. Я вижу его, только когда он подходит к раковине, остальное время – слышу. Я хочу пойти и залепить ему подзатыльник, но это не исправит ситуацию. Били его и раньше, и сильнее. И оставляли без ужина. Он не полюбит Азамата от того, что я поступлю с ним так же. От того, что накормлю и поглажу по голове, конечно, тоже не полюбит. А все остальное не важно. Так что пусть ест, мне не жалко. Ах да, еще же витамины.
Снова выхожу на кухню, Кир пригибается к тарелке, следит за мной из-под спутанных волос. Сейчас ведь изгваздает в жиру. Достаю баночку с шипучими таблетками, растворяю в стакане порцию, ставлю на стол перед Киром, не смотрю на него, не смотрю, иду в гостиную. Наверное, если я его тресну, станет легче. Вот прямо сейчас. А что будет потом? Он станет от меня шарахаться. Не поверит, что ему здесь желают добра. И то сказать, в данный момент я совершенно не желаю ему добра. Но если я доведу это до его сведения, Азамату не будет лучше. Азамат хочет, чтобы сын его любил. И чтобы отец его любил. А люблю его только я. И вынуждена терпеть этих двух козлов, как же они похожи! Может, Кир на самом деле – внебрачный сын Аравата? Он ведь хотел завести еще, да Ийзих-хон от него сбежала… Но нет, я же делала тест. И лучше забыть, что мальчишка похож на деда, иначе точно врежу.
Мои размышления прерывает сам Кир. Заходит в темную гостиную и топчется у входа, нерешительно покхекивая. Поднимаю голову.
– Простите… – хрипло начинает он и осекается, видимо, по моему лицу хорошо видно, что не прощу. – Мм… Мне мыться сегодня?
– Как хочешь, – по возможности бесстрастным голосом отвечаю я и возвращаю свое внимание к буку.
– Мн… кхм… а… где отец?
Я щурюсь на него, с трудом удерживаясь от замечания, мол, не заслужил ты право его отцом называть.
– Спит.
Кир кивает и замолкает, но не уходит. Я невидящим взглядом смотрю в бук и жду. Экран гаснет.
– Вы… сердитесь? – тихо и сипло спрашивает Кир.
Я отвечаю не сразу, чтобы не взорваться.
– Я в ярости, – говорю тяжело. – Я не хочу тебя видеть и слышать.
Он кивает и поспешно ретируется в кухню, а оттуда в прихожую. Надо надеяться, пошел к себе. Потому что если он сбежал… нет, я даже думать не хочу, что станет с Азаматом.
Я просиживаю внизу всю ночь. Даже гармарра не усыпляет сегодня. Только уже хорошо засветло понимаю, что можно попробовать лечь. Лифт стоит внизу, значит, Кир им не пользовался. Я не пойду проверять, у себя ли он. Мне хватило один раз обыскать весь дом, когда он пропал. Обойдется, много чести маленькому засранцу. Иду в нашу с Азаматом спальню – где нет Азамата – и падаю на постель, как есть, в домашних штанах и халате, не переодеваясь, даже не накрывшись одеялом. К счастью, засыпаю.
Глава 2
Днем меня будит Азамат. Он бледный и осунувшийся. Я недовольно ворочаюсь и понимаю, что отлежала шею.
– Лиза, – зовет муж, – ты не заболела? Скоро уже солнце сядет…
– Я поздно легла, – говорю, сажусь и принимаюсь растирать шею сзади. – Дай мне вон тот синий тюбик…
Азамат не просто дает мне тюбик, но и втирает содержимое в больное место.
– Ты сам-то как? – спрашиваю, расслабляясь под его уверенными руками.
– Ничего, – вздыхает он. – Кир сказал, ты его теперь ненавидишь.
– Ты с ним разговаривал? – удивляюсь.
– Ну так… Мы перекинулись парой слов. Я попытался с ним поговорить нормально, но он отмалчивается, а я не хочу навязываться. Если уж ему неприятно мое общество…
– А жирно ему не будет? – рыкаю я. – Он немного не в том положении, чтобы выбирать, общаться с тобой или нет! Тебе не кажется, что кто-то зажрался вообще? Поначалу дрожал, как бы не убили, а теперь, видите ли, отец ему рожей не вышел!
– Лиза, не кипятись. – Азамат устало упирается лбом в мой затылок. – С этим ведь ничего нельзя поделать. Он же не со зла, не нарочно. Не каждому дано терпеть уродство.
– Пациентов как-то терпит. И потом, Алтонгирелу вон тоже было не дано, однако научился, – напоминаю я.
– Да, но у него на это было пятнадцать лет, и он знал меня до того. Ты слишком многого хочешь от ребенка.
Я хочу плакать. Азамат даже не злится на него! Он это просто принимает как должное! Господи, куда я попала…
– Он хотя бы извинился? – спрашиваю без особой надежды.
– За что? – пожимает плечами Азамат. – Он ведь просто сказал все, как есть. А что на повышенных тонах – так я его сам дожал.
У меня нет сил спорить и доказывать, что Киру еще как есть за что извиняться. Алтонгирел полагает, что у Азамата выросла самооценка? Щаз-з. Хотя, может, она и выросла, только вчера снова упала ниже плинтуса. Господи, я даже не знаю, как выдержать хоть пять минут в обществе этого мелкого оборванца!
– Тебе принести завтрак? – читает мои мысли Азамат.
– Не надо, – мотаю головой. – Ты чем занят-то?
– Да так, упражнения делаю по учебнику, который твоя бабушка прислала.
– Я думала, ты закончил с ней заниматься.
– Ну, интенсивный курс закончился, теперь я только иногда сдаю ей чтение или грамматику. Вот, сижу учусь.
– А Кир?
– Гуляет с собакой. Я ему сказал, чтобы на закате возвращался ужинать, но до заката еще часа два.
– Понятно. Ладно, ты иди занимайся, я скоро спущусь.
Азамат меня оставляет, а я пытаюсь собраться с мыслями. Что делать, если не справляешься с ребенком? А что делать, если не справляешься со своим отношением к ребенку? Меня всю жизнь учили: не ладится дело в семье – обратись к специалисту. Пусть у меня есть сертификат самостоятельного родителя и я не обязана раз в месяц ходить на консультации с семейным психологом. Но не обязана – не значит не могу. Я имею право получить поддержку в трудный момент, и от этого моей самостоятельности не убудет. Вот бабушка, когда маму растила, регулярно обращалась за консультацией, потому что свято верила, что сертифицированный психолог лучше знает, отчего ребенок безобразничает и как с ним поступить. И мама выросла настолько здоровым человеком, что даже Алтонгирел заметил, хотя бабушка – тот еще монстр. Со мной и Сашкой мама, правда, по консультациям не таскалась, но мы были тихими, целеустремленными детьми, и с нами лучше всего работала политика невмешательства. Короче говоря, маме повезло. А мне нет. А раз нет, значит, нужно поступать как бабушка. То есть обратиться к специалисту.
