Пути и Двери - Ян Анатольевич Бадевский
Надежда отыскать сменщика почти растаяла.
Тобиас выполнял поручения патриарха, честно служил бесстрастному божеству и скитался по мирам Дверной Сети. Его воинское искусство достигло пределов совершенства. Но гордости Тобиас не испытывал. Оставаясь наедине с собой, он раздумывал над тем, стоило ли взывать к отмщению много лет назад. Тобиас мог умереть и забыть детские кошмары навсегда. Мог вырасти, стать ремесленником или торговцем, завести семью и никогда больше не возвращаться в тот злополучный лес. Право выбора — вот чего он лишился, проговорив во тьме отчаяния бабушкину молитву.
Первые десять лет ушли на обучение.
Человек в серебряной маске отвел мальчика в Ламмору и взял два билета на браннер до Радужного Моста. В ту пору всё казалось новым и чудесным — впечатления заполняли детскую душу и вытесняли кошмар, о котором не хотелось вспоминать. Со своим наставником мальчик почти не разговаривал. Жался по углам гондолы, смотрел на облака с верхней палубы, изучал брюхо исполинской воздушной твари.
Через Радужный Мост они попали на Румату, а оттуда, перешагнув незримую ночную бездну, добрались до Балларда — неуютного мирка, сплошь состоявшего из гор, ущелий и покрытых лесами кратерных чаш. На Балларде располагалась тайная школа, принадлежащая Богу Справедливости. Именно сюда съезжались наставники, сумевшие получить в свое распоряжение судьбу сменщика. Тут, среди дремучих чащ, горных уступов и водопадов, убийцы, творящие добро, обретали новое имя, становились безликими и неотвратимыми.
Маска оказалась живой.
Впервые надев ее, Тобиас ощутил мягкие прикосновения к голове — словно невидимые пальцы исследуют твое тело, приноравливаются к изгибам черепной коробки. Постепенно маска превращается во вторую кожу, ее перестаешь ощущать. Тело наполняется энергией и силой, мир воспринимается с пронзительной ясностью. Впоследствии Тобиасу казалось, что его окутывает призрачное сияние, способное отразить пламя и лед, изменяющее судьбу проклятие и шальную руну…
— Не носи ее постоянно, — предупредил наставник. — Это страшный артефакт, он может поработить твою волю.
Десятилетие растянулось, заменив собой украденное детство. Мальчик осваивал бой на мечах и топорах, учил простейшие заклинания, работающие во всех мирах Сети, читал священные тексты, тренировал выносливость и скорость.
Сложности не пугали его.
Обучение отвлекало от прошлого. Позволяло забыться, сосредоточить всё внимание на великой цели. Тобиас поверил, что может влиять на события, перекраивать картину действительности. Теперь он не был слабым ребенком, вздрагивающим от каждого шороха в темном лесу. Мальчик обретал неслыханную силу. Он служил живому богу, дарующему небывалую мощь.
Понимание истинной природы вещей…
Это пришло позже.
4
Девушка вспомнила древние слова.
И призвала Тобиаса.
Это случилось в Зарраукане, крохотном городке на юге Тверди. Отец девушки перешел дорогу влиятельному человеку и был отравлен в собственном доме. Подкупленный слуга исчез, а девушка осталась в полном одиночестве — ее мать умерла при родах.
Илэнь — так звали девушку.
Она была красивой, глаз не отвести. Черноволосой и смуглолицей, с тонкой фигуркой и добрыми карими глазами.
— Я знаю о твоем предназначении, — сказала Илэнь.
— И ты хочешь встать на этот путь?
Девушка пожала плечами.
— Что мне остается…
Тобиас отыскал слугу и всех, кто стоял за убийством отца Илэнь. Привычно расправился с выродками и отправился в Зарраукан с тяжелым сердцем. Воин Равновесия устал от крови и хотел навсегда избавиться от маски, но он влюбился в свою сменщицу. Противоречивые чувства раздирали душу воина. Он понимал, что повторный шанс может не представиться вовсе. Служитель мог отказаться от сменщика или отодвинуть исполнение долга на неопределенный срок. Такое право у него было.
Если кого-то любишь по-настоящему, то не желаешь ему зла. И хочешь оградить от тяжелой доли.
— Идем? — спросила девушка, когда Тобиас поставил перед ней окровавленный мешок.
— Ты даже не станешь смотреть на их головы?
Илэнь грустно улыбнулась.
— Я тебе верю.
Они стояли на террасе дома, из окон которого открывался вид на залив. Ветер шевелил гриву черных волос Илэнь, слегка касался подола ее длинного шелкового платья.
Тобиас отвернулся и побрел к выходу.
— Разве я не должна заменить тебя? — крикнула ему в спину девушка. — Такова плата за Равновесие!
Тобиас остановился.
— Ты ничего мне не должна. Я отказываюсь от жертвы.
Послышались легкие шаги.
На плечо воина легла ладонь девушки, вынуждая развернуться, поговорить.
— Почему ты делаешь это?
Он не ответил.
5
Подобное случалось редко.
Вообще не случалось, если уж говорить откровенно. В культе Равновесия практиковались разные формы восстановления Справедливости. Не только смерти. У воров похищали украденное и возвращали жертвам. Мошенников вовлекали в сложные схемы, из которых те не могли выпутаться, и доводили до нищеты. К изменникам входили в доверие и предавали. Всем этим занимались служители низших рангов — те, кто не готов был носить серебряную маску и жить в бесконечном кошмаре.
Вселенную не переделаешь.
То, что взвалили на себя последователи безымянного бога… казалось благородным. И в этом, вероятно, был некий смысл. Но всё, что они могли исправить, было каплей в море человеческих страданий. Иногда Тобиасу казалось, что его бог наивен и даже глуп. И чем дальше воин продвигался по пути воздаяния, тем меньше был уверен в собственной непогрешимости.
И вот он отказался от сменщика.
Неслыханное дело.
Особенно для того, кто на протяжении ста сорока лет тянул непосильную для смертного ношу. И был одинок настолько, что это перестало быть проклятием и стало нормой. Конечно, Тобиасу не возбранялось общаться с людьми, заводить случайные связи и даже с кем-то дружить. Но друзья умирали, а открывать свою принадлежность к культу было нельзя. А еще в обязанности служителей входил постоянный контакт с патриархами, распределяющими задания. Голос патриарха проникал в сознание через маску, которую приходилось время от времени надевать. Этот голос повелевал взять меч и идти на войну со злом. Звучали имена и места, предыстории и детали, о которых следовало знать. На долгие путешествия выдавались средства, взятые из пожертвований.
Тобиас прошел через множество Дверей.
Он видел разные миры и всюду сталкивался с бедами и страданиями. Человеческая природа внушала ему отвращение. Повидав жизнь во всех ее проявлениях, Тобиас перестал чему-либо удивляться. Люди стали предсказуемыми, их мотивы чаще всего лежали в области наживы, плотских утех и насилия. С годами желание поселиться на Нирване и отыскать новое предназначение лишь нарастало.
А потом прозвучал зов.
Повторный.
6
Зарраукан почти не изменился. Те же саманные домики бедных кварталов и гранитные дворцы знати на холмах. Тот же залив и бескрайняя
