Карен Миллер - Дикий Космос

Кеноби сжал губы, и сложил руки на груди. «Я бы не советовал этого делать.»

Они уставились друг на друга, оба побитые и уставшие. А затем Бэйл вздохнул. «Мы должны идти, Мастер Кеноби. Вы знаете, что должны. Ни один из нас не заснет следующей ночью, если мы не раскроем правду о ситхах.»

После долгого молчания, Кеноби кивнул. Очень неохотно. «Ладно, Сенатор. Мы пойдем.»

«Хорошо», — сказал он. «Тогда передайте мне этот кристалл информации, и давайте продолжим наш путь.»

 Глава 16

Дикий Космос.

Одного этого причудливого названия было довольно, чтобы привести иного человека в замешательство. Пьянящий аромат тайны, приключения, огромного неукрощенного неведомого. Это был термин, способный зажечь самое скупое воображение. Он означал пространство, вне пределов безопасного, предсказуемого. Где таились опасности, никогда прежде не виданные человеком, подкарауливающие глупых и неосторожных. Великая пустота. Ужас небытия. Где планета ситхов под названием Зигула была скрыта на протяжении многих столетий.

В то время, как он всматривался через смотровой экран на одинаковость гиперпространства, Бэйл задавался вопросом, несмотря на свои смелые заявления об убежденности в необходимости миссии: правильно ли я поступаю? Поскольку, если бы это сумасшедшее предприятие провалилось - и он погиб - он бы оставил после себя Брею разбираться со всем этим криффовым беспорядком.

Но жена сказала бы, что у него не было выбора. Эта помощь джедаям стоила любого риска.

Даже когда джедаи убеждены, что не нуждаются в помощи?

Да, сказала бы она. Потому, что один друг не позволит другому оттолкнуть его.

Что казалось прекрасно в теории. Единственной загвоздкой в рассуждениях Бреи был тот факт, что они с Оби-Ваном Кеноби не были друзьями - таково положение дел, которое вряд ли изменится в ближайшем будущем. О чем, к своему удивлению, он жалел. Поскольку при всем своем раздражающем джедайском высокомерии и всей этой пугающей жестокости, такой неожиданной и отталкивающей, Кеноби был замечательным человеком. А также удивительно хорошей компанией, когда переставал диктовать правила... или показывать свое потрясающее множество навыков джедая. Когда он расслаблялся, переставая быть джедаем, Кеноби был умным, проницательным, и обладал изрядной долей скрытого сарказма.

А лучше всего то, что ему ничего от меня не нужно. Часто ли мне встречаются люди, которым ничего от меня не нужно?

Редко. Дни сенатора Органы были заполнены людьми, которых заботило лишь его положение, его влияние. Они льстили, они кланялись, они расшаркивались, они выпрашивали. Те, кто не знал его достаточно хорошо или же не следил внимательно за новостями, пытались даже подкупить - к их возможному глубокому сожалению. Но Кеноби являлся их полной противоположностью. Он был равнодушен к истории семьи, политической власти, социальному влиянию.

Это, оказывается, было... полезным... опытом.

Как отпрыск древней, благородной семьи, он обладал привилегиями с момента своего рождения. И хотя он никогда не был избалован, он не настолько заблуждался насчет себя, чтобы не признать свое преимущество. Великолепный дом. Любящие до безумия родители. По-рабски преданные личные слуги. Люди, не дроиды. Да, он был приучен с колыбели, что подобные преимущества требуют службы взамен, но это не меняло того факта, что он ни дня в своей жизни не голодал. Он был принцем. Принцем Алдераана. Полноправным благородным членом наиболее привилегированного клуба: правящего класса.

Если бы он не был красив, то никогда не узнал бы этого. Все уверяли бы его в обратном.

Все, за исключением Оби-Вана Кеноби. Я сомневаюсь, что за всю его жизнь он хотя бы раз льстиво солгал.

Ну ладно, нелестное мнение Кеноби о политиках раздражает. Но учитывая едкие замечания о прочих сенаторах, которыми они с Падме частенько обменивались, он не мог сказать, чтобы тот был совершенно неправ.

Просто, он неправ в отношении меня.

Бортовой хронометр на пульте отсчитывал время, его экранчик горел мягким светом. Прошло девять часов их одиннадцатичасового перелета. Оставалось еще два часа прежде, чем они достигнут Зигулы. Прежде, чем он сможет доказать Кеноби раз и навсегда, что Алинта была именно той, кем он ее считал. Прежде, чем он сможет правильно распорядиться последней принесенной ей информацией так, чтобы она в самом деле могла упокоиться с миром.

Я обещаю тебе, Алинта. Мы победим ситхов. Это будет твоим величайшим наследием.

В пассажирском отсеке позади него раздался истошный вопль Оби-Вана Кеноби.

Потрясенный, Бэйл практически вывалился из кресла пилота и побрел в корму корабля. Кеноби, запечатанный на своем спальном месте заорал снова, с грохотом молотя кулаками и ногами по жесткой шторке, закрывающей отсек.

Бэйл разгерметизировал его, используя свой универсальный пилотский ключ. Кеноби наполовину выпал, наполовину выпихнул себя из спального отсека и шлепнулся на пол вниз головой. После чего, перекувыркнувшись, начал пытаться стряхнуть что-то со своего лица, груди, ног.

«Снимите их с меня!» — задыхаясь просил он. «Снимите их с меня!»

Бэйл опустился на колени, не вполне понимая что делать. После космической станции, увидев на что Кеноби способен, он не желал даже пальцем к нему прикоснуться. Гораздо безопаснее использовать более мягкий подход.

«Ничего такого на вас нет, Мастер Кеноби. Там ничего нет.»

Кеноби не замечал, или же не слышал его, продолжая терзать себя, словно больной, в горячке саллустианской чумы. Щеки и лоб его покрылись красными отметинами. В любой момент теперь он мог пустить себе кровь.

К черту осторожность. Бэйл схватил Джедая за запястья и крепко сжал. «Мастер Кеноби, послушайте! Там нет ничего! Я клянусь в этом!» По-прежнему нет ответа. Кеноби извивался и сопротивлялся. «Прекрати ты, дурень, ты поранишь сам себя!»

Потрясенный, Кеноби уставился на него. «Сенатор?» Его испытующий взгляд блуждал по пассажирскому отсеку, словно он не вполне помнил, где они находятся. «Что произошло?»

Бэйл, отпустил его и отодвинулся назад, освобождая ему немного места. «Это вы мне скажите. Сначала вы медитировали и вдруг завопили в припадке так, что могли бы мертвого разбудить.»

«Это был сон,» пробормотал Кеноби. «Воспоминания.» Морщась, он сел и подвинулся, чтобы упереться спиной о стенку спального отсека позади него. Затем он подтянул колени к груди и обхватил их руками.

Бэйл смотрел в изумлении; это была чрезвычайно уязвимая поза. Резко контрастирующая с ярким воспоминанием о джедае, который способен был нести звездолет усилием разума... и выйти невредимым из шквала бластерного огня, способного убить любого обычного человека.

И вот теперь, этот же самый джедай сидел здесь, потерянный и сомневающийся. Настолько же далекий от навязывания своих правил, насколько это было вообще возможно.

Он поднялся, стряхнул с брюк приставшую пылинку, а затем отправился на камбуз, где плеснул для Кеноби на пару пальцев кореллианского бренди. Вернувшись в пассажирский отсек он протянул стакан.

«Пейте», — строго он сказал. «И если вы полагаете, что вам это не нужно, идите взгляните в зеркало.»

Кеноби без возражений взял бренди и залпом опрокинул его содержимое себе в глотку. И если бы не тот факт, что он был потрясен до глубины души, что ж...

«Спасибо», — хрипло сказал он, возвращая стакан.

Бэйл покачал им. «Еще?»

«Нет.»

Он поставил стакан в миниатюрную раковину на камбузе, затем направился к ближайшему свободному креслу и сел. «Следует ли мне беспокоиться? За эту миссию, я имею в виду.»

«Нет», — ответил Кеноби. Несмотря на выпитое бренди он по прежнему был мертвенно-бледен, а багровые отпечатки пальцев еще виднелись на его коже. «Простите, если я потревожил вас, Сенатор.»

«Так...» Он оперся локтями о стол. «Мы направляемся к планете, на которой расположен храм ситхов, где вероятно хранятся артефакты Ситхов, чье предназначение неизвестно, а вы видите дурные сны... и это просто совпадение?»

«Верно.»

К черту это. «Мастер Кеноби, мы же договорились,» — холодно сказал он. «Что знаете вы, то знаю и я. Помните?»

Кеноби сверкнул глазами. «Я помню.»

«Тогда, о чем был сон? Что вы запомнили?»

«Ничего важного. Это было личное, Сенатор. Не связанное с Зигулой.»

«Почему вы так уверены?»

«Потому, что уверен!» Кеноби с трудом поднялся на ноги, неуклюже, без этой своей обычной гладкой непринужденности. «Это был мой сон. Думаю, я знаю, что он означает.»

«Это и меня касается,» — сказал Бэйл. «Теперь я тоже хочу знать. Поскольку мы оба знаем, что вы вполне в состоянии исказить истину, когда вам это удобно.»

Кеноби выпятил подбородок, его глаза, сверкали негодованием. Лицо налилось кровью. «Это связанно со случаем из моего детства.»