Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата
Я покорно сел. Мишель скривилась, но молча вышла — здесь не та территория, где она может ответить. Пустившая нас хранительница, ожидавшая распоряжений, под взглядом сеньоры Гарсия кивнула и вышла следом. Дверь закрылась.
— Она занята, задержалась с делами, — пояснила мне главный наказующий планеты, и я целую секунду не мог понять, о ком она. — С нею всегда так — работает до упаду. Дел много, никуда от них не спрячешься. — Она усмехнулась и грустно покачала головой. — Планировалось, что закончит еще часа два назад, но при ее работе планировать такие вещи… Нереально.
— Как сам? Как колено? — резко перевела она тему разговора и кивнула на мою поврежденную часть тела.
— Хорошо, сеньора, — бодро ответил я. — Сегодня снова был у доктора. Говорит, операции будто и не было, но график восстановления нарушать запретил.
— Это правильно, — согласилась она. — Спешка нам не нужна, нужен результат. А как тебе церемония прощания?
Вроде простой вопрос, но я почувствовал себя не в своей тарелке. Это был тест, наш разговор; как и Катарина в свое время, и Мишель, она проверяла меня, наблюдая за реакцией на ведомые одной ей раздражители. А я с некоторых пор не люблю подобных тестов.
— Я ничего не понял, сеньора, — честно ответил я, чувствуя внутри злость, но сдерживая ее. — Мы опоздали, пришли после начала, и ушли пораньше, чтобы нас никто не видел. Но сама обстановка, атмосфера… Это хорошо, что у вас есть такие традиции, — сделал я вывод, которого не ожидал от себя сам. — Мне понравилось. Традиции должны быть, тем более у таких заведений, как ваше, разменявших столетие.
— Считаешь? — ее глаза потеплели. Правильно, задел за живое — похороны своих, какая бы она ни была железная, это живое.
— Так точно, сеньора.
— Это не единственная наша традиция, — задумчиво сказала она. — Есть и другие, много других.
— Я знаю, сеньора, — кивнул я. — С некоторыми даже успел столкнуться.
— Например? — ее брови приподнялись, а глаза хитро блеснули.
— Например, неуставные отношения, — продолжил я, чувствуя, что нужно взвешивать каждое свое слово. Любая ошибка, любая оговорка сейчас будет иметь последствия. — Да и некоторые уставные порядки у вас… Те еще!
— Да, есть такое, — согласилась она. — У нас много чего есть.
А может, у тебя имеются какие-то замечания по этому поводу, вопросы? Пожелания? Как у свежего человека, со стороны? Что в нашей жизни тебе оцарапало взгляд, на что нам нужно обратить внимание?
Я задумался.
— Не знаю, не определился, сеньора. Мало просто увидеть новое, нужно понять его суть. Найти причину и сделать вывод целесообразности. А я пока далек от этого.
Мой ответ ей понравился.
— Правильно, мальчик, не спеши. Ты прав, тут нужно подходить осторожно, вдумчиво. Иногда за безусловно негативной нашей традицией стоит скрытый смысл, скрытая цель, и цель эта безусловно положительная, превосходящая негатив методов ее достижения. Почти все наши методики воспитания основаны на этом. — Так что у нас тебе будет тяжело, очень тяжело. Правда, только пока не вникнешь, потом тебе понравится. — Она лучезарно улыбнулась.
— А когда вникну, можно будет подойти к вам и рассказать, что думаю?
Сеньора Гарсия рассмеялась.
— Разумеется! Хотя, не думаю, что ты будешь настаивать на том, что что-то нужно изменить. Мне так кажется. А вот ответь на другой вопрос, — перевела она тему, глаза ее опасно прищурились. — Я ломала голову, но так и не смогла понять: почему ты все-таки пришел?
И выдержав паузу, пояснила:
— После нашего посещения школы, Бенито промыли мозги, объяснили, что он — скверный мальчик. Заказал же он тебя лишь после провокации нашей дорогой Лока Идальги. Сведений об эксцессах с ним после посещения и до твоего появления у ворот дворца у меня нет. Что случилось, Хуан?
Мне не хотелось открывать ей душу. Не хотелось, и все тут. Мишель я открылся, и поступил правильно — в тот момент она вышвырнула бы меня за ворота, не сделай я этого. Но теперь…
…Теперь мне больше не хотелось рассказывать свою подноготную всем и каждому. Не нашла, не докопалась — ее проблемы. И ее службы. Ничего таинственного в произошедшем не было, что можно скрывать, но должен же быть у человека хоть какой-то личный закуток?
С другой стороны, Гарсия слишком близко к власти, слишком близко к королеве, чтобы с нею ссориться. С нею надо дружить, ни в коем случае не враждовать. Но изливать душу палачу…?
— Наверное, скверно осознавать, что вы не всеведущи, сеньора, — улыбнулся я, чувствуя прилив адреналина. Я должен ответить ей, и честно, но так, чтобы показать, что я не тот трясущийся мальчик, что сидел в кабинете Мишель. Она властна только над моим телом — с душой справлюсь сам. — Не можете знать всё, как и службы, данными которых вы располагаете.
— Я и не говорю, что должна знать все, — голос ее налился сталью. Ей не понравилось, как я заговорил, и это слабо сказано. — Но конкретно про этот эпизод хотела бы знать поподробнее. Что-то не так, Хуан? — ее взгляд пришпилил меня к спинке дивана.
Mierda, сопляк, с кем бодаться вздумал! — воскликнул внутренний голос, но было поздно.
— Они встретили меня. — Я вложил в голос все отчаяние, которое испытал тогда. — Вечером, перед днем, когда я к вам пришел. И избили. Встретили случайно, просто ехали мимо, решили остановиться и оторваться за объяснения, «что он — скверный мальчик» — скопировал я ее интонацию. Сеньора нахмурилась. — Они не убили меня, лишь избили, но ясно дали понять, что могли сделать это. И что сделают в следующий раз, когда ваши люди с ними «поговорят». Что мне оставалось делать, сеньора? Идти в школу и ждать следующего раза, или попытаться поднять противостояние на такой уровень, где я смогу ответить этому подонку?
Она задумалась.
— Почему я об этом не знала?
Я пожал плечами.
— Вы у меня об этом спрашиваете?
— А зачем дерзишь? Нельзя было сразу сказать? Обязательно делать вступительную часть?
Я покачал головой и уткнулся глазами в пол.
— Там была девушка. Я познакомился с нею, провожал домой, и тут все случилось.
Ее губы расплылись в довольной улыбке.
— Мне не хочется говорить о личном, сеньора, — закончил я. — Это не просто поражение, это позор.
— Значит, девочкам в игровой ты не лапшу вешал, и девушка все-таки была? — Ее улыбка стала еще шире, а я…
…Я вдруг понял, что Мишель ничего не рассказала Гарсия о нашем с ней разговоре, о его содержании. И от этой мысли похолодел.
Она не сказала о девушке. Она не сказала о моей мотивации, предоставляя ей, главе наказующих и правой руке королевы, доискиваться до всего самой.
«Шимановский, во что это ты впутываешься? — вновь забил тревогу мой бестелесный собеседник, но на сей раз успел предупредить меня. — Что за интриги мадридского двора? В какую игру друг с другом тебя пытаются включить?»
Я не знал ответа, у меня не было даже версии. Но чувство, что это опасная игра, смертельно опасная, вдруг осадило все мои самые возвышенные планы относительно корпуса. «Просто так, чтоб взять мальчика, не проводят войсковых операций в городе» — вспомнилась мне не дававшая покоя много дней назад мысль.
Но не ввязавшись в эту игру я ничего не узнаю, — так же понял я. Так и останусь простачком-титуляром, до конца жизни, умеющим лишь рассуждать на сложные вопросы, не имея возможности хоть как-то применить свои выводы на практике.
А значит, все зависит от королевы, от разговора с нею. Стоит ли в это ввязываться, или дешевле для собственной жизни остаться титуляром-с-района? Некоторые игры слишком опасны, не стоит забывать об этом в стремлении апгрейда.
— Девушка была, — вздохнул я. — Но девчонкам я вешал лапшу.
— Поясни? — Она снова нахмурилась.
— Я - мальчик. Они — девочки. Многие из них… В состоянии воздержания, особенно младшие. У меня должен быть щит, за который можно спрятаться, спасаясь от них. И мне показалось, что Великая Любовь за территорией, сдобренная мыльными соплями — неплохой вариант.
Она рассмеялась, и смеялась долго. Улыбнулся и я.
— Значит, ты у нас такой продуманный?
— Скорее испугался, сеньора. Их много, я один — стало страшно.
— Да, ты прав, ты прав… — ни к кому не обращаясь произнесла она. — С ними ухо востро держать надо. Молодец, хвалю. Но как же все-таки девушка?
Я пожал плечами, как можно более равнодушно.
— Никак. Дело не в ней. Мы только познакомились, я первый раз ее видел. Но я не смог защитить ее, сеньора, ее облапали у меня на глазах. Кем я по-вашему мог чувствовать себя после этого?
Вот и вся моя мотивация. Я системный неудачник, не могущий защитить близких, несмотря ни на какие козыри, которые дарит мне судьба. Потому я здесь, излечиться от этой болезни.
