Сергей Лукьяненко - Звёзды — холодные игрушки
Таг смущенно посмотрел на меня.
— Как всегда, — сказал я.
— И… флягу сухого вина, — добавил Таг.
Девушка скорчила гримасу, и приплясывающей походкой отошла.
— Что такое Матушкин Свет? — спросил я.
— Интернат, где мы росли. Девочка оттуда, у них один из видов подготовки-к-труду — работа официантами.
— Значит и мы здесь работали…
— Не работали! — Таг энергично покачал головой. — Готовились-к-труду. Это ведь совсем другое, Никки! Работа — это судьба! То, что доставляет тебе удовольствие и наиболее полезно Родине.
— Все исчезло, Таг, — сказал я. — Все смыто. Может мне тоже… лучше в переплавку, как кораблю?
Таг принужденно засмеялся.
— Ведь каждый будет знать, каждый станет мне сочувствовать, — пояснил я. — Все, кого я знал, начнут смотреть на меня, как на несчастного больного. Пусть это и правда…
— Никто не узнает! — резко возразил Таг. — Ты что! Тайна Личности!
Слова я знал. Смысл был слегка понятен, но…
— Информация о случившемся с тобой — запретна! — продолжил Таг. — Это ведь неприятная, травмирующая тебя ситуация. Знаем мы — но лишь потому, что должны тебе помочь. Знает Наставник… ну, это хоть тебе понятно? Комитет Дальней Разведки — все-таки информация жизненно важная. Вероятно, будет знать Мировой Совет. И все. Ни одна живая душа не узнает, если ты сам не захочешь рассказать.
— Это хорошо, — признал я. — Только как возможно сохранить тайну? Если даже эта девочка меня узнала? Если она помнит, что я предпочитаю на ужин, а я — нет?
— Я буду с тобой, — сказал Таг. — Наставник, Катти, Ган, я… Пока ты не адаптируешься — мы всегда будем рядом. Ты ведь сильный, Никки. Ты сможешь привыкнуть, родиться в третий раз!
— А второй? — спросил я. — Да, конечно, второе-рождение, я знаю слово. Но что оно означает?
— Вначале ты появляешься на свет, — сказал Таг. — Любовь родителей, забота Родины — дают тебе жизнь. А потом ты выбираешь судьбу. Наставник дает тебе профессию. Это — второе-рождение.
— Я кажусь полным дураком? — тихо спросил я.
— Нет, Никки. Ты был болен. Теперь выздоравливаешь.
Девушка вернулась с подносом, и мы замолчали.
— Твое мясо, Никки, — она поставила передо мной керамический судок, с пробивающимся из-под крышки паром. Запах был вкусный. — Твоя рыба, Таг.
— Спасибо, девочка, — отозвался Таг.
— Хлеб… и ваше вино, — последнее слово девушка произнесла с легким осуждением. Опустила в центре стола круглый, наполненный рубиновой жидкостью, сосуд.
— Врач назначил, — пояснил Таг.
— А… приятного аппетита.
— Почему ты не зовешь ее по имени? — спросил я, провожая девушку взглядом. Кто мне больше нравится, Катти, или она? Не пойму. У Катти прическа не очень симпатичная. Ей бы длинные волосы пошли…
— Откуда я знаю ее детское прозвище? — удивился Таг. — Через год она получит взрослое имя, тогда познакомлюсь.
Все странно, все удивительно…
Я молча открыл горячий судок и стал накладывать себе мясо — крупные, аппетитные куски, перемешанные с овощами. Таг искоса следил за мной, словно ожидал возгласа «помню!». Нет, Таг… Меня не удивляет эта еда, я знаю, что пища должна быть вкусной, но мне не кажется, что пареная размазня — мое любимое блюдо.
Таг положил себе два больших куска белого мяса. Попробовал, ловко цепляя сразу двумя вилками, причмокнул:
— Оно! Нет, я не понимаю, как можно стандартное, идеальное мясо готовить по разному! Но ведь получается! В столовой при общежитии оно гораздо хуже!
— А ты живешь в общежитии?
Таг поперхнулся.
— Д-да… По соседству с тобой. Никки, свой дом человек получает, когда образует семью. А мы-то, вроде бы, холостяки!
— Я теперь всегда буду холостяком, — мрачно сказал я. Отбросил попытки есть крошечной вилкой, взял большую ложку. Таг одобрительно кивнул. — Впрочем, если холостяки питаются именно здесь, то это не столь печально!
— Славное место, — согласился Таг. — Ладно. Я ведь про врача правду сказал. Катти рекомендовала тебе натуральные психостимуляторы.
— Вино?
— Да.
Он наполнил два стеклянных бокала, мечтательно посмотрел сквозь один на горящий в плошке фитилек. Уже совсем стемнело, и вино в бокале замерцало ярким, праздничным светом.
— Красиво, — задумчиво сказал Таг.
Я тоже посмотрел на пламя сквозь бокал.
— И то и дело, свеча горела на столе, свеча горела… — сказал я.
— Вроде стихи? — удивился Таг. — Интересно, надо порыться в информатории. Кто там у тебя так накрепко застрял?
— Вот этого не знаю.
— А может, это твои, — вздохнул Таг. — Ты ведь в детстве баловался, потом Наставник тебе подсунул «Десять тысяч великих стихов», тогда только перестал силы тратить… Ладно, Никки. За твое возвращение.
Я поднес свой бокал к его бокалу, и слегка ударил их краями. Стекло отозвалось тонким, приятным звоном.
— Зачем? — поразился Таг.
— Сам не знаю. Вот такой ритуал придумался.
Вино было приятным, и вкус знакомым. Я сделал глоток, поставил бокал на стол.
— Почему девушка так удивилась этому заказу?
— Алкоголь — вещь условно разрешенная, — неохотно признался Таг. — Запретов нет, но нужны серьезные основания, чтобы позволить себе его прием.
— У нас основания есть.
— К сожалению, — согласился Таг.
Глава 4
Вино подействовало быстро. Хоть и было оно совсем легкое, алкоголь едва чувствовался, но я ожидал это состояние, и не удивился, когда по телу пошла волна расслабленности, ужас моего положения куда-то отступил, а мир стал почти знакомым.
— Гана нет, — вздохнул Таг. — Засиделся братец…
— Он твой брат?
Тагу тоже ударило в голову, он уже не удивлялся, и не переживал по поводу моей амнезии.
— Да. Он в младенчестве болел много, родителям рекомендовали оставить его при себе еще на полгода. Так и попали в одну группу.
— А кто мои родители? У меня есть братья, сестры?
Таг наморщился, честно пытаясь вспомнить.
— К тебе приезжала мать пару раз… и отец как-то… Никки, не знаю! Ты можешь запросить информаторий.
— Зачем? Это ничего не даст, Таг. Если уж я вас не вспомнил — так родителей…
— Да, конечно… — он снова налил нам вина. — Не стоит их расстраивать такой жизненной неудачей. Будь-здоров-вопреки!
— Будь-здоров-вопреки! — повторил я традиционное пожелание, используемое при совершении потенциально вредных действий… Помотал головой. Словно через пропасть амнезии перекинули мост из словарей! Бред какой-то! — Будь здоров!
Мы выпили снова.
— Учебники мне нужны, Таг… — повторно напомнил я. — По истории…
— Каменная эра. Представляешь?
— Мамонты, тигры, топоры, стрелы?
— Молодец! — Таг заулыбался. — У тебя работает ассоциативное мышление.
— Все ассоциации — лживы!
— Чушь! Это в тебе дух про… противоречия говорит. Потом была Костяная эра.
— Приручение животных-друзей, изобретение полозьев и колеса, земледелие…
— Прекрасно! — Таг взмахнул рукой — У тебя сохранился словарный запас. А слово — это ведь не просто символ. Это еще и представление об объекте. Получается… ну, как бы резервное копирование информации. Утрачены основные знания о мире, но ты в силах вытянуть информацию из слов! Идем дальше. Крепостная эра…
— Социальное разделение общества, феодальные властители, войны, добыча руд и нефти, изобретение пороха и напалма…
— Какие-то у тебя воинственные ассоциации выплывают, — вздохнул Таг. — Профессия отпечаток накладывает? Я бы вспомнил алхимика Рига Гаттерна, Рига-вонючего, и открытие им плесневых лекарств. Куда важнее, на мой взгляд, для общества, чем напалм. Ну, продолжим?
Я решил, что он имеет в виду курс истории, но Таг вначале налил нам вина.
— Это же вредно, — заметил я.
— Если по медицинской рекомендации… — Таг чуть смутился. — Ну, после Крепостной была Промышленная эра…
— Паровые двигатели, электричество, феодальные владения окончательно оформились в четких границах, телеграфная связь, зарождается мореплавание, возникла традиция Наставников…
— Вот! Ты как на уроке отвечаешь! — обрадовался Таг. — Морская эра?
Тут я на секунду запнулся. Словно мне очень глубоко пришлось зарываться в поисках аналогий.
— Первые карты звездного неба?
— Ну?
— Навигация… открытие и заселение квадратного и треугольного материка… Большая Ошибка…
Я замолчал.
— Не помнишь, что такое Большая Ошибка?
— Нет.
Таг вздохнул:
— Мы встретили там жизнь, Никки. Разумную. Шерстистые…
Шерстистые, Потерянные Друзья, война, Большая Ошибка, позор…
