Майя Малиновская - Вердана
— Вам плохо, госпожа? — заботливый голос Урсу окончательно вернул ей ощущение реальности.
Она посмотрела туда, откуда донесся голос. Урсу стоял в галерее второго этажа. Свет падал на его фигуру. Он был уже очень стар. Вердана подумала, что ему, наверное, тяжело в таком возрасте управлять домом. Он показался ей слабым, высохшим, но полным достоинства и мира.
Слуга с клеймом на лбу. Она словно увидела его по-новому. Старик смотрел с тревогой, в его глазах была надежда и опасение одновременно. Она не слышала его мыслей, он стоял слишком далеко, но и без ухищрений ей стали понятны его чувства.
— Это прошлое, Урсу, — неопределенно ответила она.
В мыслях появилась та самая ясность, которую Вердана не ждала и опасалась, за такими просветлениями следовало состояние, когда она творила непонятно что. Грань была так тонка, но она ощутила ее. Несколько мгновений. Чувства были так же остры, а мысль ясной. Она почувствовала каждую часть своего тела по-новому. Мир перестал казаться своим и чужим одновременно. Воспоминания последних дней сложились в единую картину. Прошлое выступило из тумана. Она помнила!
— Урсу, за что я выжгла тебе клеймо? — неожиданно для слуги спросила она.
— Я забыл предупредить вас об одном визите, госпожа. Вы сказали, что я теперь буду помнить вечно и заклеймили меня.
— Ты еще был не совсем здоров в тот день, — добавила Вердана.
— Странно, что вы вспомнили эту мелочь, — смутился слуга.
— Странно, что я тогда об этом не вспомнила, — заявила Вердана, продолжая рассматривать слугу. — Надо найти комнату для Рушалы.
Урсу выразил удивление.
— Вы желаете поместить его в доме? Вчера вы собирались вернуть его хозяину, — сказал Урсу.
— Мне не хочется встречаться с Радой. Не теперь. Сегодня я иду во дворец. Кстати, там полагается одежда по уложению. Если сохранилось что-то из моих старых одежд, прикажи приготовить.
Рушала выронил портрет, и пластина с грохотом покатилась по пандусу. Мальчик кинулся ловить свое сокровище, но Вердана опередила его. Она подняла доску, еще раз взглянула на свое изображение. Она коснулась грифельного следа, краска осталась на руке.
Рушала испугался. Он подумал, что достаточно одного движения и изображение будет навсегда утрачено, что он уже не сможет снова изобразить ее такой. Рушала решил, что Вердана уничтожит портрет, и все его существо завыло от боли, хотя внешне он старался никак этого не выказать.
Она посмотрела на мальчика, потом стала осматриваться. Взгляд остановился на Урсу.
— Урсу, подойди.
Слуга выполнил приказание.
Вердана взяла его за рукав и с силой дернула. Урсу вскрикнул и отскочил в сторону. Ровный лоскут светлой ткани, половина рукава платья Урсу, остался в руках Верданы. Мальчишка и слуга переглянулись. Вердана лукаво посмотрела на обоих, потом приложила лоскут к доске Рушалы и прижала с силой, а когда отняла, то на ткани четко отпечатался рисунок, только наоборот.
— Ух! — с восторгом выдохнул Рушала.
Вердана вернула ему доску со словами:
— А ткань я оставлю на память.
Она вдруг рассмеялась неестественно добрым смехом. Урсу посмотрел, на что он пожертвовал половину рукава и не пожалел. Это было чудное изображение и такое точное. Урсу разглядывал его долго и внимательно.
— Чудо. Не видел ничего подобного, — восхитился он.
Вердана положила лоскут на руки Урсу:
— Возьми на память.
Урсу стал благодарить, но Вердана резко оборвала его и потребовала комнату для мальчика.
Рушалу разместили в уютной комнатушке на половине слуг. Он восторгался и благодарил. Своей комнаты у него никогда не было. Вердана равнодушно осмотрелась и уже собиралась выйти следом за Урсу.
— Не ходите во дворец. Вас там убьют, — еле слышно молвил Рушала.
Вердана внимательно посмотрела на мальчика, и сама закрыла за Урсу дверь.
— Откуда знаешь? — грозно спросила она.
— Знаю и все, — сказал Рушала и опять выказал испуг.
— Что ты боишься меня! — недовольным тоном сказала Вердана. — Я тебя не обижала.
— Верно, госпожа. Но я очень робею, когда вы на меня смотрите. Взгляд у вас страшный. А то, что во дворец вам не надо, ночной гость ваш просил вам это передать, когда вы придете в себя после вчерашнего. Вот так прямо он и говорил. Я столкнулся у ворот с ним. Я сбежал, когда гости стали собираться, боялся, что меня примут за вора и убьют. Еще я слышал, как шептались на рынке о вас. Говорили, если мертвые возвращаются, то это плохой знак. И императора хулили, что он якшается с мертвецами. Много дурного я услышал. Даже плакал, потому что не знал, что жители столицы так злы. Они вас не любят. Я совсем разочарован. Они вас совсем не любят, но очень бояться, они ничего не знают о том, какая вы на самом деле. А тот, что ночью приходил, сказал, что боги нас покарают, что вы еще страшнее, чем были раньше.
— Постой, Рушала. Как и где ты успел его встретить, где наслушался такого вздора?
— Он у ворот стоял не один. Я в темноте еще двоих видел. Они меня не заметили, даже не почуяли. Тот, что бы в доме, сказал им только две фразы, и они ушли, а потом он меня за одежду — хвать. И кричать не дал. Вот тут и просил он передать хозяйке, вам, чтобы не ходила во дворец.
— Страшно было?
— Очень.
— Значит, предупредил, — Вердана внимательно посмотрела на Рушалу. — Хочешь мне услужить?
— Конечно, госпожа Дана Вердана из Дора.
Вердана достала из-за пазухи синий лоскут с посланием императора.
— Ты по крышам лазать умеешь? — спросила она.
— Умею, — ответил Рушала, — хорошо умею.
— Где мои окна знаешь?
— Да. Знаю.
— Вот. Если к вечеру я из дворца не вернусь, ты этот лоскут повесишь у моего окна снаружи. Ясно?
— Да, госпожа.
Рушала взял в руки ткань. Она была испещрена знаками, очень дорогая на вид и пахла так дивно, что Рушала просиял от счастья.
— Я сделаю, как приказали, — заверил он.
— Не убегай больше. Опасно в городе, — пригрозила Вердана и вышла.
В мастерской по памяти она соорудила то оружие, что видела в небесном городе. На тонкий прут она насадила один наконечник.
Стрела с визгом и шумом вошла в стену. Вердана пришла в восторг.
— Удобнее чем меч!
Она придирчиво осмотрела свое творение, проверила еще раз на прочность нехитрый спусковой механизм, а потом занялась стрельбой. Стрелять можно было не только прутом, но и камнями и иглами. Сила удара была убойная, а главное ее новое оружие занимало так мало места, что его без труда можно было спрятать в обширной одежде. Она даже придумала перевязь для него, чтобы спрятать. Потом Вердана изготовила десятка четыре коротких стрел и насадила наконечники. Новое оружие было снова испытано. Она без труда попадала во все, во что целилась, словно пользовалась этой вещью всегда. Довольная собой Вердана вышла во двор. Дядя Нинхау стоял в галерее второго яруса и беседовал с неизвестным, у ворот ждали еще трое. Вердана спрятала оружие и стрелы в складки одежды и вышла в центр двора.
— Дана! Девочка моя. Это гонец от императора. Наш Великий хочет знать ответ на свое послание. Ты помнишь о приглашении на праздник?
— Я приду, — без всяких церемоний сказала Вердана.
Лицо дяди перекосило. Ну еще бы, никакого почтения гонцу или ему. Ей осталось только повернуться к нему и гостю спиной и уйти. Именно так Вердана и сделала.
Гонец с изумлением посмотрел ей вслед.
— И все? — с недоумением спросил он у господина Нинхау. — Кем она себя считает?
Хозяин дома был удивлен и раздосадован.
— За четыре года она утратила всякое воспитание, — высказался он. Вчерашняя обида и сегодняшнее оскорбление привели к тому, что господин Нинхау не выдержал и стал жаловаться посланцу. — Она…она не выносима, — он затрясся. Гонец выказал сочувствие. — Я боюсь пускать ее во дворец. Я не думаю, что она будет вести себя прилично! От нее теперь всего можно ждать!
— Почтенный господин Нинхау, а ведь она ведет себя так не случайно. Припомните, что уж таить, как осквернили ее имя. Вердана из Дора была гордостью императрицы, — высказался гонец и принял величавую позу. — Такой и осталась! Кто в Тупе сравниться с нею?! Кому в тяжелый час можно доверить власть?!
Гонец стал говорить нарочито громко, а его сопровождающие у ворот чинно поклонились, а потом присоединились к похвалам. Почтенный господин Нинхау стал пятиться, выражение его лица сперва выразило крайнее удивление, потом на нем отразилось подобие страха и смятения, но он нашелся, и скоро его физиономия выразила благость.
— О, император так думает?! — воскликнул он.
— Нет! Это я так думаю, — гордо заявил гонец. — Моя миссия заключается еще в том, чтобы передать скромный подарок императора вашей родственнице. Мы оставим его у ворот. Император не примет отказа и ждет, что дар будет принят и использован по назначению.
