Александр Зорич - Повести о космосе (сборник)
– Красивые фотки, правда, – признал Тихон, возвращая снимки. – Вселяют оптимизм…
– Они? Они да… вселяют… А ты чего такой кислый? Оптимизм закончился?
– Собеседования жду.
– С пониманием… Куда метишь? Можно угадаю? Небось, в войска связи? Уж больно у тебя лицо умное! Или на звездолет, в экипаж? – бездонные серо–голубые глаза офицера лучились неподдельным интересом. Теперь, когда он повернулся к Тихону вполоборота, тот смог рассмотреть значок с цифрой «10» на левой стороне груди соседа, орден Боевого Знамени и крылатый значок.
«Крылышки… Пилот?.. Ага, военно–космические силы!.. Значит, космический волк…» – На подобные умозаключения его скромных познаний в фалеристике еще доставало.
– Мне свояк, майор Тулин, я его как раз дожидаюсь, как–то жаловался: призывники, дескать, в пехоту категорически не хотят. А ведь там хорошие условия! Бытовые – так вообще отель четыре звезды по формуле «все включено». А пацанам подавай космодромы! Ну да что это я… Не даю тебе рта раскрыть… Так все–таки, куда хочешь?
– Да я… Я, собственно, никуда не хочу… – Тихон почему–то опустил глаза.
Офицер озадачено нахмурился.
– В смысле?
– Ну в смысле не могу… Поступать буду. В политехнический.
– Тогда понятно, – сдержанно кивнул офицер.
После ответа Тихона он как будто потерял к нему интерес – изменил положение тела, сложил руки на груди и смолк.
Вначале офицер критически рассматривал носки своих безупречно вычищенных ботинок, неожиданно элегантных, с вытянутым, как морда каймана, носком. Затем принялся устраивать в добротном замшевом портфеле уже виденные Тихоном фотографии. После вынул офицерский планшет с двуглавым орлом на крышке, как будто намереваясь поработать, но потом отчего–то открывать его раздумал и пристроил на сиденье рядом с собой, подложив под фуражку. Вперился в стену.
Тихон чувствовал себя разочарованным. Ему так хотелось поговорить со статным, интеллигентным космолетчиком, женатым на тренере международного класса. Даже профиль у офицера был располагающим – смелая линия носа, классическая линия скулы, загорелые округлости щек, густые брови…
– Извините, а какое у вас звание? Одна звезда на погоне – это много? Такая у меня неосведомленность…
– Если подумать, к чему тебе осведомленность в этих делах? – заметил офицер подчеркнуто толерантно. Словно хотел намекнуть, что хотя вот лично он, он считает, что разбираться в знаках различия следует всякому грамотному человеку, но своего мнения никому навязывать не станет. – Ты же служить не собираешься… Но если интересно, то капитан третьего ранга.
– Ого!
– Между нами, ничего особенного. Да и не за званиями я в армию шел.
– А за чем? – не сдержался Тихон.
Офицер наморщил лоб.
– Знаешь… Трудно припомнить точно, что я там думал в свои восемнадцать лет, но кое–что я помню отчетливо. Очень хотелось мне, брат, нестандартной биографии… Чтобы не как у всех. А как в фильмах. И чтобы с оттенком высшего значения.
– «Не как у всех»? – удивленно переспросил Тихон. Для него армия ассоциировалась в первую очередь с уравниловкой, с презрением к личности, с приматом безликого, бездушного, над особенным и подлинным, то есть именно со стандартом. О чем это он, о какой «нестандартной биографии»? Тихон спросил об этом у офицера без обиняков.
– Уравниловка, говоришь? Презрение к личности, говоришь? – офицер оживился.
Тихон кротко кивнул.
– А вот я тебя спрошу: твоя личность когда–нибудь рассекала вакуум со скоростью сто километров в секунду?
– Нет.
– А ледяные вулканы твоя личность видела? А восход семи лун одновременно?
– Ну… Что–то такое… По визору.
– А в подводных гротах Вибиссы твоя личность бывала?
– Вибиссы? Но как?! Она же еще не колонизирована! – Тихон лихорадочно вспоминал что он знает об этой сравнительно недавно открытой чудо–планете. О ней писали все научные и научно–популярные журналы, включая даже «Свиноводство и овцеводство», мол, несравненное богатство фауны, цивилизация разумных земноводных, феерические атмосферные эффекты, лагуны с розовой водой…
В седьмом классе закадычный приятель Тихона Лёха Коровин, отличник и зубрила, даже реферат подготовил по географии: «Планета Вибисса. Затерянный рай»…
– Вот именно. Не колонизирована. И никогда не будет, между прочим. Потому что населена разумными существами. А мы все равно с мужиками там по ведомственным путевкам каждый год отдыхаем. Имеется на Вибиссе одна база, специально для нас, для военфлотских, рядом с исследовательским комплексом… Охота там, правда, запрещена. Зато на скутерах по розовым волнам погонять, в гротах понырять – это сила!
Капитан заулыбался, поправил кобуру на поясе и принял вольяжную позу.
– Или вот, допустим, будни. Возьми рабочего. Идет он каждое утро на свой завод. Что его там ждет? Ну сенсоры–датчики, ну кнопочки–окошечки, ну рожа управляющего, да еще, пожалуй, в столовой официантка Люба подмигнет, но это по праздникам. И все. А у нас? А у нас небо. Величественные шлейфы туманностей. Громокипящие метеоритные потоки. Романтика покорения. Буйство скоростей. Космическое одиночество и космическое братство. И кажется, Бог он тут… прямо тут… Страх и трепет. Восторг!
– Ну… это ведь не у всех, наверное… – проронил Тихон и с тревогой посмотрел на табло возле кабинета майора Крячко. А вдруг хитрюга–майор незаметно прокрался в свое логово и теперь на табло вопит красная надпись «Входите»? Больше всего Тихон боялся, что этот веселый разговор оборвется на полуслове.
– Кто смел – тот и съел. Знаешь такую поговорку?
– Да.
– Просто понимаешь… Люди делятся на смелых и несмелых. Смелым в армии хорошо, несмелым – не очень…
– Я, наверное, несмелый по характеру, – сказал Тихон с грустной усмешкой.
– Откуда информация?
– Ну… я сам так думаю…
– «Сам думаю…» – передразнил его офицер. – Это у тебя что там за бумажки? Результаты?
– Тестирование. Симуляторы. Весь фарш.
– Дай–ка сюда, – попросил офицер и вперился в распечатку. – Так–с… Ну это понятно… Это тоже. Ага, вот они, данные… Кстати, чувство габарита у тебя отменное, хоть сейчас в пилоты… Координация тоже ничего. Реакцией впечатлен. Спортом занимаешься?
– Да… Ну то есть как сказать… Ходил на секцию настольного тенниса… Семь лет занимался латиноамериканским танцем, даже на чемпионат России ездил, – сообщил Тихон и зачем–то покраснел. Он был уверен, это не впечатлит офицера. Но он ошибся.
– Румба–сальса? Ух ты! «Анита–креолка, по кромке прибоя пойдем мы с тобою, с тобою!» – напел офицер. Это был мотивчик самой популярной ламбады сезона, ее с утра до ночи крутили на канале «Мелодии и ритмы Западного Полушария», на школьных дискотеках и даже в общественном транспорте. – Уважаю! Теперь и ежу понятно, откуда у тебя координация и чувство габарита… Так… Что тут у нас дальше? Опять какая–то ерундистика… А–а, вот они, результаты психологического тестирования. Смотрим… Та–а–ак… Что ты говорил, со смелостью проблемы у тебя? Не правда это! Аллертность – восемь из десяти, быстрота принятия решений – семь из десяти. Самостоятельность мышления – о–о, девять из десяти. Что такое КУР, напомни? Ах, этот… коэффициент умственного развития… Целых сто восемьдесят! Логично, ты же в политех намылился… Это я к чему веду? К тому, что не надо на себя наговаривать, Мамонтов Тихон. Объективно, с точки зрения науки, все у тебя в порядке с характером. Уж поверь, у меня в эскадрилье разные субчики попадались, в характерах я разбираюсь.
– Ну… может не в смелости дело… – замялся Тихон. – Просто не нравится мне почему–то армия.
– Что ж… Насильно мил не будешь, – вздохнул офицер. – Да я тебя и не агитирую. В военно–космические академии и без тебя конкурс такой, что мама дорогая… Просто хочется, чтобы ты понял. Что–то такое, важное…
Тихон кивнул. В голове у него было пусто и гулко. В тот момент он ничего не понимал. Кроме одного: если бы у него был старший брат, похожий на этого офицера, жить ему было бы в миллион раз легче.
Он так увлекся своими мыслями, что не заметил, как в тупичке появились двое: майор Тулин и майор Крячко. Тулин тепло обнялся с капитаном и пригласил его в кабинет. Крячко юркнул в свой.
Тихон замешкался. Разговорчивый капитан устраивал в портфеле планшет, выполненный по последнему слову технодизайна, мурлыча под нос «Аниту–креолку».
– А как зовут–то вас? – набравшись храбрости, спросил Тихон. Он уже держался за ручку двери, но какая–то неведомая сила его не отпускала.
– Михаил… Бугримов! – серо–голубые глаза офицера лучились жизненной силой и необоримым природным обаянием. – Приятно было познакомиться, – добавил он, сделал два шага к Тихону и… протянул ему свою широкую руку для рукопожатия.
