Мария Галина - Волчья звезда

— Продолжай, — сказал Коменски. — Ты полагаешь это как-то связано с… с гибелью Винера?

— Не знаю, — Симон покачал головой. — А ты и в самом деле ничего не видел?

— Видел… — сухо ответил Коменски, — светящееся пятно. Мутное. Но мне не до него было. А когда я приехал на место, оно исчезло. Почему ты настоял, чтобы его оставили там?

— Винера? Иначе нельзя было. Если бы я его забрал, они бы подумали… не знаю, как сказать… что все мы заодно, что ли…

— До какой-то степени так оно и есть.

— Да. Но они решили бы, что мы попытаемся его оживить. Что-то в этом роде.

— А его можно было реанимировать?

— Нет. Староста разворотил ему всю грудную клетку этим своим осиновым колом.

— А до этого?

— Не знаю. Полагаю, нет. Да и зачем? Это ничего не дало бы. Что показали приборы, Амос?

— Ничего. Никакого чужеродного присутствия. Наташа уверяет, что она тоже видела что-то такое и даже снимала на камеру, но кристалл ничего не зафиксировал.

— Нарушения магнитного поля?

— Возможно. Какие-то возбуждения во всяком случае зарегистрированы. А вы что видели?

— Это трудно описать. Нечто, вроде… линзы с размытыми краями, или… Перспективу было трудно оценить, но ясно, что очень большая.

— Насколько большая? Как мобиль?

— Нет. Как этот замок

— Оптический эффект? Это все-таки горы — тут наверняка могут возникать воздушные линзы.

— Не знаю. Может быть, но мне почему-то кажется, что это нечто иное. Там, внутри, что-то двигалось Наверняка двигалось Может, это и есть то, что мы ищем, Амос?

— Почему тогда оно до сих пор никак себя не проявляло?

— А должно было?

Коменски провел по лицу ладонью.

— Не знаю. Я запрошу Лагранжа, может, они слышали о чем-то в этом роде

— Вообще-то оно похоже на ту чушь, которую порола та девчонка, воспитанница Дианы — помнишь, Улисс рассказывал? Мы ему еще сказали тогда, что ни о чем подобном тут не слышали. Скажи, а ты не думаешь, что это имеет какое-то отношение к пропавшей группе?

— Кто знает? Меня смущает то, что показания такие неопределенные. Правда, этот всплеск… Он был зарегистрирован незадолго до появления вашего феномена. Но ты же знаешь, они уже наблюдались. Спорадически.

— Почему бы тебе не расспросить Гидеона? Он тоже все видел. Он подтвердит.

— Гидеон дестабилизирован. У него сильный шок. Оливия ввела ему успокаивающее — по меньшей мере несколько часов его нельзя беспокоить.

— Он говорил, у него такое чувство, будто за нами наблюдают. Я ему не поверил.

"Может, мы нашли, — подумал Симон, — наконец-то нашли". Но он не испытывал ни радости, ни торжества. "Коменски, похоже, тоже не в восторге", — подумал он. А вслух сказал:

— А Наташа?

— Пока держится.

— Нам нужно торопиться.

— Да. Ты бы поговорил с ней, а? Просто так… — Коменски на миг замолк, потом добавил: — Я хочу свернуть лагерь. Присоединиться к Лагранжу. Здесь опасно. Сам видишь.

— Но…

— Это все-таки был мираж.

— Амос, нельзя так сразу… Послушай, ведь все эти легенды — мы их просто неправильно истолковали.

— Хватит с нас Винера. Он уже пытался их истолковать. Ты понимаешь, что может случиться?

— Мы все это понимаем. Но у нас нет выхода. Ты надеешься, что группа Лагранжа нарыла что-то дельное?

Коменски пожал плечами.

— Нет. Но чем нас остается меньше, тем… сам знаешь. Ладно. Я даю тебе три дня, Симон. Потом мы снимаемся с места.

— Неделю.

— Три дня, — отрезал Коменски.

— Хорошо, — сказал Симон, — черт с тобой. Три дня.

— Да… кстати… Когда Гидеон придет в себя, сходите туда…

— Зачем?

— Возьмите анализатор. Вообще… посмотрите.

— На что там смотреть, Амос? Мы же и так знаем…

— Мы не знаем. Только предполагаем. И если займетесь этим, то постарайтесь не попасться на глаза местным, ладно?

— Да никто из них теперь туда и не сунется.

— Хорошо.

— И не… увлекайся. Мне бы не хотелось потерять еще и тебя.

— Да ладно, — сказал Симон, — все в порядке.

— Зачем он это сделал? — спросила Наташа. Глаза у нее были сухие и блестящие, руки беспокойно перебирали распечатки на столе.

— Не знаю, — сказал Симон, — не знаю… Она тихо проговорила, обращаясь скорее к себе, чем к нему:

— Он был такой… доверчивый… "Да, — подумал он, — это, пожалуй, верное слово".

— Это все из-за них, — она поглядела на него исподлобья, — из-за этих…

— Вовсе нет, — возразил он, — чтобы додуматься до такого, не надо было ходить в деревню. Достаточно было просто порыться в архивах.

Она, казалось, не слышала.

— Я их ненавижу, — мрачно сказала она. — Они… уничтожают нас. Разве ты не чувствуешь?

— Скорее, наоборот. Это мы несем для них опасность. Нам нужно быть осторожней, Наташа.

— Все из-за нее, — подбородок ее дрогнул, — все из-за этой девки!

— Ядзи? — удивился он. — Опомнись, ее уж нет давно. Она пострадала первой.

— Все равно, — упрямо сказала она, — все равно. Это… неправильные люди… Он был прав, Винер.

Симон покачал головой.

— Нет, — сказал он и осторожно вышел, оставив ее стоять посреди пустой комнаты.

Тропу к деревне пересекала свежая полоса вывороченной земли — чтобы подойти к воротам, ему пришлось пересечь ее. Полоса тянулась в обе стороны, сколько хватало глаз, опоясывая деревню с наружной стороны ограды; полоса была широкая, и когда он подошел к калитке, ноги его были измазаны по щиколотку. Между спутанными корнями запаханной травы копошились жирные дождевые черви.

Улица была пуста; одна-единственная встреченная им женщина, несшая коромысло с ведрами, отпрянула в сторону так резко, что вода из ведер выплеснулась на дорогу.

Старуха по-прежнему стояла на крыльце — казалось, она так и не уходила оттуда с тех пор, как он прошел по ведущей к дому тропинке вслед за Михеем с его скорбной ношей.

Ее невидящий взгляд был направлен куда-то вдаль, но, заслышав шаги, она медленно повернула голову.

— Это ты, чужеземец?

Он опустил на крыльцо тяжело нагруженный мешок.

— Я тут принес…

— Лучше бы ты не приходил, — сурово сказала старуха. — Лучше бы вы все тут не появлялись.

— Мы скоро уходим, — ответил он, — все.

— Хорошо.

— Я могу зайти в дом?

— Нет.

— Прежде, чем мы уйдем, — сказал он, — я хотел бы спросить… Тогда, ночью, я кое-что видел. Там, в небе, над лесом…

— А! — старуха скорбно поджала губы. — Тебе они тоже показались!

— Кто это?

— Я же говорила — андры.

— Это люди? Или нелюди?

— Просто андры. Глазастые. Хотели посмотреть, что происходит. Они всегда смотрят, если что-то случается.

— Вмешиваются?

— О нет! Зачем? Просто смотрят.

Из глубины дома раздались тяжелые шаги, и на пороге появился староста. Поставив на пол бадью с кормом для свиней, он мрачно уставился на Симона.

Подойти ближе он то ли побоялся, то ли побрезговал.

— Я хотел… — начал было Симон, но Михей оборвал его.

— Шел бы ты отсюда, парень. Нечего тебе здесь делать. Это все из-за вас, все ваших рук дело — пока вы не появились, все было спокойно. Мы никого не трогали, нас никто не трогал.

"Паршиво, — подумал Симон, — он по сути прав. И еще хуже то, что мы не можем уйти. По крайней мере так, не узнав ничего. Теперь он боится меня — попробуем это использовать. Но все равно гнусно".

Стараясь говорить как можно тверже, он ответил:

— Мы скоро уходим.

— Вы пришли, вы ушли… А кто вернет мне Ядзю?

— Он ищет андров, — сказала старуха. Староста сплюнул через левое плечо.

— Кому нужна нелюдь? — проговорил он брезгливо. — Только нелюди. Что ж, может вы и столкуетесь…

— О, нет! — старуха покачала головой. — Они не столкуются. Лучше уходи отсюда, чужеземец. И поскорее.

— Прошу вас, — умоляюще произнес Симон, — помогите… Это дело жизни и смерти… И, сменив тон, добавил:

— Не хочу навлекать на вас лишние беды… Помогите, и мы уйдем.

Староста по-прежнему топтался на пороге. В глазах его загорелся мрачный огонек.

— Их можно приманить, — сказал он наконец, — ты об этом знал?

— Михей! — предостерегающе произнесла старуха.

— Приманить? — переспросил Симон. — Как?

— Это уж наша забота. Что дадите?

— Что попросите.

Староста оживился.

— Когда я пришел к вам за лемехом, там еще много чего было.

— Ладно.

— Мне нужно все. Иначе и затевать не стоит. "Когда мы будем сниматься с места, нам это барахло не понадобится, — подумал Симон. — И маловероятно, чтобы оно понадобилось андрам, кем бы они ни были. Конечно, нужно будет еще уговорить Коменски, но у него нет выхода. У всех у нас нет выхода"…

— Хорошо, — сказал он, — когда?

— Завтра, — сказал староста, — приходите завтра. И привозите вашу виру. Вам нужна телега?