Алексей Корепанов - Сон Демиурга
Вечер был тихим и теплым – казалось, осень временно отступила. Город жил своей обычной жизнью. А доктор Самопалов, сидя за рулем «жигулей», то и дело отрывал взгляд от дороги и рыскал глазами по сторонам. Он опасался, что вот-вот из какой-нибудь подворотни выскочит мохнатый монстр, жаждущий крови. Олег Чулков отнюдь не придумал монстра – парень действительно видел его.
Оставив автомобиль на платной стоянке, Виктор Павлович пересек дорогу и оказался в собственном дворе. У гаража играли в домино пенсионеры, у сломанной скамейки кучковались подростки. Самопалов поднялся на бетонное крыльцо своего подъезда, и вдруг кто-то крепко ухватил его сзади за плечо. Доктор резко обернулся, дернул плечом, пытаясь стряхнуть чужую руку. Двое-трое из стайки подростков недоуменно посмотрели на него.
Лицом к лицу с ним стоял непонятно откуда возникший на крыльце довольно странно одетый человек. Черный плащ старинного покроя, черная широкополая шляпа с красным пером… Человек, впившись взглядом в лицо врача, продолжал держать его за плечо – Самопалов явственно ощущал тяжесть чужой руки.
Ему хватило нескольких секунд, чтобы догадаться, кто этот человек с лицом хищной птицы. Перед ним был Черный граф, являвшийся когда-то Ковалеву. Никто из находящихся во дворе людей, казалось, его не замечал – во всяком случае, подростки продолжали свои разговоры.
Прежде чем Самопалов успел прийти в себя, Черный граф запустил другую руку во внутренний карман его пиджака и выхватил оттуда сложенные листки рукописи Антонио Бенетти. Через мгновение рукопись исчезла под плащом, и Черный граф, продолжая мрачно, в упор глядеть на доктора, попятился и начал спиной вперед бесшумно спускаться по ступенькам. Миновал подростков, он развернулся и направился вдоль дома, удаляясь от крыльца, на котором стоял оцепеневший врач. Навстречу черному неторопливо шла молодая женщина, ведя за руку малыша. Они разминулись с Черным графом – и доктор Самопалов совершенно отчетливо увидел, что ребенок прошагал прямо сквозь левую полу черного плаща! И было ясно, что ни женщина, ни мальчик ничего не заметили…
Столбняк прошел, и ноги сами собой понесли Виктора Павловича вдогонку за похитителем рукописи.
– Стойте! – крикнул он, быстро шагая вслед за удаляющейся высокой фигурой в черном.
Черный граф остановился и повернулся к нему – кровавым пятном выделялось на черном длинное перо. Нахмурившись, он поднял руку и погрозил Самопалову пальцем. Его фигура стала расплываться, растворяться в воздухе – и вот уже осталось только кровавое пятно. Еще миг – и оно тоже исчезло.
Доктор Самопалов застыл посреди двора. Подростки и пенсионеры удивленно смотрели на него. Внезапно он ощутил головокружение, у него потемнело в глазах, а затем зазвенело в ушах. Виктор Павлович тряхнул головой и вдруг понял, что это звенит не в ушах, а раздается где-то вдалеке звонок телефона.
Несколько секунд он стоял, ощущая какую-то странную, болезненную, тоскливую пустоту в душе, а потом до него донесся знакомый дребезжащий голос:
– Витя, это тебя!
Это звал его к телефону бывший профсоюзный деятель архивариус Хижняк.
В глазах прояснилось. Виктор Павлович уставился на подоконник, на котором лежала раскрытая папка – «история болезни» Антонио Бенетти. Сунул руки в карманы халата, потом начал быстро перебирать бумаги.
– Витя, к телефону! – вновь прозвучал из-за стеллажей голос Хижняка. – Ты там заснул, что ли?
Никакой рукописи на итальянском языке ни в халате, ни в папке не было.
На негнущихся ногах Самопалов направился к телефону. Он знал, что это звонит Наташа, секретарша главврача. Он знал, что ему предстоит встреча с капитаном милиции Малышевым. И еще он знал, что вечером, у своего дома, не встретит человека в черном. Черный граф забрал то, что ему было нужно – и изменил реальность. «Даже боги не в силах сделать бывшее не бывшим» – так гласила древняя мудрость. А вот Черный граф сумел сделать это…
Кто сумел? Черный граф – или кто-то другой?
Доктор Самопалов нетвердой поступью шел к телефону и изо всех сил пытался избавиться от мысли о том, что сошел с ума…
16. Столица
– Да, парни, пиво здесь классное! – Гусев сделал очередной длинный глоток и зажмурился. – Умеют, черти.
– Ну уж, прямо, – тут же возразил Саня. – Среднее пиво, на «четверочку».
– То-то ты уже третью кружку приговариваешь, – заметил Гусев.
– Так ведь, считай, на халяву же! На халяву и уксус сладкий, сам знаешь.
Сергей удобно расположился в углу, прислонившись спиной к стене. Он рассеянно смотрел по сторонам и слушал разговор коллег вполуха. К здешнему пиву у него не было никаких претензий. Нормальное было пиво. Особенно с солеными сухариками.
«Вчера пили пиво, сегодня пьем, – подумал он. – Я так часто по кабакам там, у нас, не сидел. – У нас… А доведется ли вообще хоть когда-нибудь еще посидеть там, у нас?…»
Кабачок был небольшой, и народу в нем было немного – возможно, потому что вечер еще не наступил. Поблизости от стойки, из-за которой виднелись только плечи и круглое лицо пожилой «барменши», расположилась трезвая пока компания королевских гвардейцев. Вероятно, они сменились с дежурства. В углу вели разговор то ли торговцы, то ли ремесленники. Молча потягивали пиво трое каких-то бледных юношей со взорами отнюдь не горящими, а тусклыми, да в одиночестве сидел за столом у самых дверей худой благообразный старик. Он был похож на школьного учителя изящной словесности, ушедшего на заслуженный отдых. (Сергею почему-то сразу вспомнился бородатый старик с мешком и посохом на постоялом дворе в Тверре.) В кабачке имелось всего одно окно, но большое, в полстены, тщательно вымытое. Из него открывался вид на широкую улицу с деревьями по краям вымощенных булыжником тротуаров и каменными, двухэтажными, по преимуществу, домами. Дома были щедро украшены разнообразной вычурной лепниной и какими-то зверо– и птицеподобными фигурами явно из местной мифологии. Прохожих было не очень много, да и разные конные экипажи и всадники проезжали по булыжной мостовой мимо окна гораздо реже, чем троллейбусы мимо окон квартиры Сергея – стандартного двухкомнатного жилища в стандартной многоэтажке. И как хорошо, что этот мир был тихим, очень тихим. В кабачке не гремела музыка, и по улицам не сновали стада маршруток, водители которых любили услаждать слух пассажиров песнями с кассет и передачами местных радиостанций с туповато-плосковатыми шуточками диджеев. Приятно было сидеть, вытянув ноги под столом, и неспешно прихлебывать пиво…
Шел третий день их пребывания в столице. Все участники делегации, сформированной в замке лонда Гарракса, разбрелись кто куда. Бойцы спецподразделения, после неспешной прогулки по Таэльсану с заходом на рынок и во всякие мелкие лавочки, устроились в кабачке. Причем Гусев заявил, что не вылезет отсюда до вечера, а вечером можно будет поближе познакомиться с местными «жрицами любви». Уолтер Грэхем и Ральф Торенссен уединились в гостиничном номере с живописным видом на озеро и, похоже, не искали никаких развлечений. Элис в сопровождении фрейлин королевы Кальминии отправилась в роскошной карете в пригородный лес, который, судя по описаниям, был не столько лесом, сколько парком. Ольвиорн обсуждал свои вопросы с верховным магом Креомином в резиденции Сообщества странствующих магов. Лонд Гарракс занимался делами, касающимися вверенной ему пограничной территории, в различных придворных службах, парламентских комитетах и военном ведомстве. А его дружина рассеялась по столице – кто на рынок, кто в торговые ряды, кто к старым знакомым, а кто – в пивную… Правда, командир десятки Зинг предпочел пивной оружейную мастерскую.
Бойцам ГБР для прогулок по городу хотели выделить почетный эскорт, и им стоило немалых трудов убедить придворного сановника в том, что они гораздо лучше будут чувствовать себя без какого-либо сопровождения. Тем не менее, специальный человек все-таки за ними следовал, но держался в отдалении, не докучал и старался не мозолить гостям глаза. В кабачок он заходить не стал, хотя в окно все-таки заглянул. Оценил обстановку и устроился рядом с опрятными старушками на скамейке у фонтана, неподалеку от входа в питейное заведение. Повернув голову к окну, Сергей мог видеть этого неназойливого сопровождающего: тот развлекался тем, что бросал в фонтан всякие камешки и веточки.
Саня Веремеев не зря поминал сладкий на дармовщинку уксус – по личному распоряжению короля Валлиора бойцам выдали из королевской казны три увесистых мешочка. Мешочки были наполнены приятно выглядящими золотыми монетами с изображением короля Таэля и дракона Волкобоя. На такие деньги, как пояснил маг Ольвиорн, отвечая на вопрос Гусева, вполне можно было купить три-четыре дома вместе с мебелью, прислугой и экипажем для выездов. Так что бойцы могли пить-есть-гулять в свое удовольствие хоть до утра.
