Майя Малиновская - Вердана
О, ужас! Потом началось самое неприятное. Она начала ловить на себе оценивающие, вожделенные взгляды мужчин. Они молниеносно отворачивались, едва она смотрела в их сторону. Но острое зрение Верданы, особенно боковое, позволяло лицезреть, как они наблюдают за нею. Ей пришлось вести себя строго, порою грубо. Впрочем, ее резкость казалась гостям шуткой.
Вскоре мозг закипел, а в душе все больше нарастало раздражение.
Сгущались долгожданные сумерки, а дом по-прежнему был полон гостей. Ей хотелось выругаться от души, а затем разогнать эту пеструю компанию бездельников. В суете она не могла найти дядю, он исчез. В довершении всего во дворе возник гонец от императора. Ее спасло чудо. Одна из женщин истошно завопила, называя имя и должность появившегося рядом существа. Толпа расступилась и псевдо-Вердана оказалась на одном конце коридора из гостей, а гонец на другом. Гонец промчался по проходу и оказался рядом, протягивая ей лоскут синей ткани, испещренный каракулями.
— Это писал сам император-тр-тр-тр… — зашумели в толпе. — Сам император.
Она для виду взглянула на лоскут. Главное сейчас было не подумать чего-нибудь.
— Будет ли ответ? — вкрадчиво спросил гонец.
Самое время было сказать во всеуслышание какую-нибудь гадость. Она собралась с мыслями и вымолвила негромко, даже чуть подалась вперед.
— Император почтил меня вниманием? С чего вдруг? Я же у него не в чести?
Гонец от удивления отшатнулся на достаточное для успокоения расстояние. Вот она — долгожданная тишина. Толпа умолкла. Гонец замер. Конечно, он не мог ей ответить на такой вопрос. Вердана без всяких церемоний обратилась к нему с вопросом, который предназначался самому императору. Но гонец нашелся, что ответить.
— Мне так и спросить светлейшего нашего императора? — спросил он неуверенно.
Она посмотрела на гонца, обвела взглядом толпу и подумала. Пусть слышат. «Что мне ему ответить? Отказать? Совсем недавно мое имя поливали грязью, а теперь — высокая честь. А причина? А вы знаете причину?! Каждый знает!»
Вслух она произнесла:
— Не нужно вопросов. Передай, что я подумаю и дам ответ завтра.
Принятое послание полагалось спрятать в рукав, что она и сделала.
— Она ответит! Непременно! — услышала она из толпы долгожданный голос дяди. — Это смущение! Такая честь! Честь для нашего дома!
Он выскочил из толпы в проход. Она проследила, как удаляется к воротам гонец, как толпа смешивается за его спиной. Гости бросаются обсуждать происшествие.
— Где ты был? — со злостью спросила она.
— Во дворце…Меня неожиданно вызвали во дворец. Прямо таки с караулом увели, как высокую особу, — восторженно шептал дядя, но достаточно громко, чтобы слова доходили до слуха окружающих.
— А может, как в тюрьму? — тоже довольно громко спросила она.
Дядю передернуло, он умоляюще посмотрел на племянницу, но она на этом не успокоилась. Вердана безжалостно оторвала лоскутик от его одежды…На глазах у всех!
— Не в тон, — пояснила она и бросила кусок материи на камни двора, потом взялась за следующий, только прежде чем оторвать его добавила. — Убери отсюда всех этих бездельников, пока я не сделала из твоего наряда костюм голодранца. Они снуют по дому хуже воров! Когда я закончу с твоей одеждой…возьмусь за меч и разгоню эту компанию сама, а тех, кто убежать не успеет, передушу.
Дядя вытянулся в струнку и изобразил испуг с нелепой ухмылкой вперемежку.
— Успокойся, умоляю. Я отвык…, я забыл…, что ты не любишь… подобное общество… Иди в дом.
— В дом? Там повернуться негде. Вот с дома и начну.
Бедняге пришлось немного побегать, тем не менее, гости достаточно скоро разошлись. Она стояла одна посреди большой гостевой залы и наслаждалась простором и тишиной. Тусклые светильники делали пространство еще большим. Стояла она впрочем, недолго, ноги от усталости подгибались.
Откуда-то возник Урсу, он тоже брел устало, возвращал вещи на свои места.
— Они выпили и съели недельный запас, очень много, — пожаловался он. — Вы выглядите очень усталой.
— Очень-очень, — согласилась она и опустилась на ближайшее мягкое сидение. — Иди, отдыхай и слугам прикажи. Пусть все остается, как есть. До завтра.
— Очень великодушно с вашей стороны госпожа, но что скажет господин?
— Дядя? — переспросила она. — Пусть что-нибудь скажет. Побью. Я так зла на него, что перечить он не посмеет. Всем отдыхать!
— Слушаюсь, госпожа, — Урсу послушно удалился в темноту, однако добавил из далека. — Не засните здесь.
Она не могла заставить себя подняться. Огни светильников уже расплывались перед глазами, клонило в сон. Длилось такое состояние недолго, пока в зале не раздался шум. Мгновенно она оказалась на ногах и схватила кого-то, приблизившегося к ней.
— Дядя? — она выдохнула облегченно.
— Что за дикость! — заявил он. — Что ты себе позволяешь, Дана! Я старше. Я требую почтения. Твое поведение при гостях неоправданно грубое. Это не армия и не дикие места — это столица. Ты публично унизила меня.
— Ты обещал, что гости не будут доставлять мне неудобства. Ты обещал позаботиться. А в результате я отбивалась от старух, свах, вожделеющих юношей и мужчин. Я в ярости, — прошипела она.
— Ну, хорошо, я пообещал, но сам император позвал меня, — дядя перешел на торжественный тон, — я не частый гость во дворце. Меня пригласили на аудиенцию, — он замялся. — Правда, повод странный.
Он, наверное, ждал, что она спросит о причине визита, только Вердана смолчала. Она смотрела перед собой и будто не слышала его. Дядя не выдержал паузы.
— Ты знаешь причину? Она важная. Очень важная.
— Не сомневаюсь, — последовал ее ответ.
— Ты знала?
— Читай, — она подала ему лоскут ткани. — Вслух читай.
Дядя схватил записку, стал вертеть ткань осторожно и церемонно, выказывая почтение, императорской записке. Он прочел:
— «Дане Вердане из Дора следует прибыть на императорский праздник по случаю дня трех богов в сопровождении или без, без оружия, как подобает в дни празднеств. Со всеми отличиями рода»… Хм…Тебя признали, Дана! Это приглашение!.. Это честь для рода!
— Они уже знают, что я в городе, — с досадой произнесла она.
— Что ты ответила гонцу?! Ты сказала, что подумаешь?! Как можно? Ты так неопределенно ответила гонцу! — дядя тряс записку. — Праздник завтра. Я думал здесь условия! Не вижу ни одного. Что не так?
— Ничего.
— Ты совсем не изменилась. Та же спесь! О, хранители рода! Только бы во дворце не решили, что ты нанесла им оскорбление, — дядя стал нервничать, впрочем, ему было свойственно такое поведение.
Она не беспокоилась, что делает что-то не так.
— С утра я думал, что ты видение, дух. Теперь я верю. Верю тебе…Но так долго! Где ты была?
— Залечивала раны, в том числе душевные, — ответила она со вздохом и опустилась на сидение подальше от дяди.
— О, да, — задумчиво протянул он. — Если припомнить, как тебя оскорбили подозрениями…Удар очень сильный. Даже императрица поверила. Прости их. Когда известили о твоей смерти — печаль императорской семьи была велика.
— Оставь… Не желаю говорить о прошлом. Я вернулась.
— Я был даже напуган твоим появлением. Не будем о прошлом. У меня есть вопрос. Весьма деликатный вопрос. Тонкий вопрос…Ты замужем, Дана? Была ли?.. Пойми верно…Столько лет…Никаких известий… А мальчик? Он кто?
— Простой нищий. Пристал ко мне по дороге.
— Как пристал? Не пойму.
— Я заступилась за него на постоялом дворе.
— Ты заступилась за нищего?! Ты?!
— Представь себе, — сказала она, изобразив раздражение. — Урсу донимал меня вчера, а ты — сегодня. Да, я вступилась за него. Да! Дана из Дора вступилась за нищего мальчишку! И это не каприз вельможи! Я так хотела! Ты не прав, что я не изменилась. Я очень изменилась!
— Тихо. Тихо…Я понимаю. — Дядя отошел в другой угол. — Ты изменилась, — согласился он. — Ты, наверняка, жила среди таких, как он. А я здесь наслаждался богатством и вниманием вельмож. Я ничего не отбирал у тебя. Я могу все исправить.
— Перестань, — фыркнула она, — кому теперь это нужно, если все на днях умрут.
— Я и говорю… — дядя сел на сидение, потом вскочил с него, стал приплясывать. — Я уже не молод. Но я не старик. Ты одна в этом городе, среди алчущих мужчин. Я верну тебе влияние и богатство. Двор примет тебя не как беглеца. Тебе нужна защита! Я буду боготворить тебя. Я единственный, кто уцелел из нашего старинного рода. Мы с тобой — ровня. Ты права! Сегодня здесь перебывали все свахи города, а завтра стены будут сотрясаться от количества женихов. Тебя ждет ужасная жизнь в наши последние дни.
Вердана внезапно издала гортанный звук, не очень приятный и громкий, откинулась назад, а потом подалась вперед. Это был смех.
