Илья Стальнов - ГИЛЬОТИНА ДЛЯ ГОСПИТАЛЬЕРА
Инкивизитору-аналитику казалось, что эти плакаты появляются с одно целью – смутить посетителя и заставить его ломать голову над тем, что же имел в виду хозяин этой приемной, вешая очередное далеко не каноническое изречение.
– Ты с дурными или хорошими вестями? – не здороваясь, осведомился Святой Материалист.
– Ну-у, – протянул Блишон.
– Была традиция, когда дурных гонцов убивали. Инквизитора-аналитика прошиб холодный пот при этих словах.
– Но традиции для того и созданы, чтобы кануть в Лету, – закончил Святой Материалист. – В душе ты, Блишон, жалкий еретик.
– Я верен Великому Материализму! – воскликнул Блишон, пытаясь скрыть смятение. Говорить со Святым Материалистом было так же опасно, как войти в клетку к голодному полосатому льву с Северных Островов.
– Что есть преступление? – задумчиво произнес Святой Материалист, разглядывая посетителя. – Преступные действия. Преступные намерения. Преступные мысли. Тебе кажется, что мысли – это твоя территория, на которую нет хода никому. Ты ошибаешься.
Блишон поежился.
Но Святой Материалист засмеялся.
– Не бойся, Гражданин. Гильотина еще подождет тебя, – он помолчал и добавил: – Пока подождет. Как движется твоя работа?
– Мы нашли двоих беглецов. Негра и его товарища.
– И? – прищурился Святой Материалист, прожигая взором инквизитора-аналитика.
– Я послал за ними две группы на винтокрылах. Наступила тягучая пауза.
– Они не вернулись, – нарушил тягучее молчание Блишон. – Оба винтокрыла были сбиты.
– Как они могли сбить два винтокрыла с боевиками святой инквизиции, Блишон? – раздраженно спросил Святой Материалист.
– Я не знаю. Не осталось свидетелей, которые могли бы поведать об этом. Винтокрылы сгорели.
– Где отчет?
– Пожалуйста, – Блишон подскочил к столу и положил на него толстую папку. – Предварительные данные.
– Почему не сообщил раньше?
– По телефону никто не отвечал. У меня нет других средств, чтобы уведомить тебя.
Святой Материалист погрузился в изучение фотографий и отчетов.
– Нет, не похоже, – покачал он головой, думая о чем-то своем. – В этот винтокрыл влетела граната, видно же.
– Наши специалисты полагают то же самое.
– А этот наткнулся на водокачку. Что за пилотов вы держите, Блишон? Откуда они берутся?!
– Это был лучший пилот.
– Значит, он был дурак, который решил продемонстрировать свое мастерство. Итак, вы упустили еще двоих. Ты исчерпываешь лимит на ошибки, Блишон.
– Ошибок не делает тот, кто ничего не делает.
– А что делаешь ты? Где результат?
– Есть результат! – настало время выкинуть из рукава козырного туза. – Мы нашли нечто, что позволит объяснить нам все.
Из портфеля Блишон вытащил еще одну тонкую папку и протянул ее Святому Материалисту.
Тот ознакомился с содержимым, лицо его на глазах осунулось, черты заострились.
– Кто-нибудь еще знает это? – осведомился он.
– Нет, – Блишон напрягся, понимая, что в этот момент решается вопрос – жить ему или умереть. – Ты знаешь, Святой Материалист, что другого такого специалиста, как я, не найти. Другим придется объяснять слишком много.
Святой Материалист посмотрел на него внимательно, что-то решая про себя.
Он сделал жест рукой – неопределенный, вялый, и инквизитор-аналитик напрягся, ожидая, что это может быть сигнал притаившейся охране открыть из бойниц под потолком огонь.
Но Святой Материалист всего лишь потянулся к бокалу с вином.
– Ты прав. Замену тебе найти нелегко… И ты достоин того, чтобы знать больше. Тогда слушай…
***– Ты через сколько попался? – спросил Филатов.
– Часа через три-четыре, – вздохнул госпитальер.
– А ты счастливчик, – хмыкнул разведчик. – С твоим талантом влипать в нештатные ситуации ты должен был продержаться максимум час.
Старый грузовичок, провонявший кислым овечьим запахом, трясся по колдобинам. Из радиатора валил пар, двигателю оставалось жить недолго. Разведчик присматривал овраг, в котором машина должна упокоиться как можно на больший срок.
Это уже был четвертый автомобиль, который они меняли, уходя от погони.
– Вот черт, опять! – воскликнул Сомов.
Вдали появилась точка. Она начала разрастаться. И вскоре превратилась в летающую машину, машущую огромными металлическими крыльями.
– Тоже за нами, – сказал Филатов. – Главное не суетиться. Мало ли по дорогам ездит колымаг.
Махолет неторопливо, как гриф, пролетел над ними, сделал круг стервятником и скрылся за деревьями.
– Голь на выдумки хитра, – произнес госпитальер. – Сколько еще на старой Земле изобретателей обломали зубы, пытаясь построить махолет. И отказались от этой мысли. А эти на самых примитивных технологиях сделали его.
– Это летающая телега. Толку с нее в военном отношении – ноль, – отмахнулся Филатов.
Двое суток они балансировали на лезвии бритвы. На полицейской машине они добрались до окраины Сен-Мара, узнавая все необходимое из переговоров на полицейской волне, пока стражи порядка не додумались, что их прекрасно слышат. На выходе из города они попались на глаза полицейскому патрулю и разъяренной толпе. Полицейских Филатов уделал двумя ударами, толпу образумила очередь из автомата. Ушли. По чердакам, по выгребным каналам, но ушли.
На ноги были подняты все силы. Дороги перекрывали солдаты и слуги инквизиции. Жандармы прочесывали дома. Охотники были научены горьким опытом и сначала начинали стрелять, а уже потом просить предъявить документы. Во время поисков было расстреляно девять посторонних лиц, среди которых было два боевика инквизиции, которых патруль гвардейцев принял за беглецов. Впрочем, гвардейцы особенно не расстроились, поскольку между инквизицией и армией была давняя неприязнь. Пристрелить инквизитора, да еще не понести за это наказание – это просто подарок судьбы.
Планета была достаточно малонаселенной. Москови-тяне пробирались по лесам, переходили речки, ночевали в стогах или в деревенских домах, хозяев которых угощали потом микроампулами «амнезина», отшибавшего память, благо некоторый их запас у Филатова остался. Рвение поисковиков не ослабевало, а наоборот.
– Что ты собираешься делать? – задал вопрос госпитальер, как только появилась возможность первого привала.
– Пустяки. Отыскать Черного шамана и Магистра, вытрясти из них все, найти то, что ищут они, потом отыскать способ вернуться в Галактику человека, получить орден из рук Президента Московии и написать мемуары.
– Ха! – горько усмехнулся госпитальер.
Планы, конечно, были хорошие, но что делать реально? У Филатова возникла идея добраться до таинственных районов, о которых говорили только шепотом и которые якобы контролируются еретиками. А потом, заручившись помощью, предпринимать дальнейшие действия.
Но где искать этих еретиков? И как долго их можно искать?
По практике разведчик знал, что полицейские службы и армия скоро выдохнутся. Шум, конечно, большой, но не может весь государственный механизм долгое время только и заниматься поисками двоих еретиков, пусть и устроивших побег из камеры смертников перед самой казнью и испортивших настроение огромной толпе, собравшейся поглазеть на поучительное и интересное зрелище.
Нужна была информация. Филатов собрал за время пребывания на планете достаточно сведений, но их все равно было маловато для того, чтобы делать какие-то вы воды и понять, чего тут есть такого, чего нет в других дырах Галактики.
– Опять почувствовал зов, – произнес Сомов, поглаживая «раковину».
– Ты бы хоть сориентировался в направлении, – недовольно произнес разведчик.
– Пока не могу. Нужно время, чтобы передохнуть, прийти в себя и попытаться наладить контакт с «раковиной». Если она, конечно, захочет со мной общаться.
– Ты говоришь о ней, как о разумном существе.
– Не знаю. Какая-то разумная воля в ней есть – это несомненно.
– Несомненно, – согласился Филатов, наддав газу. Грузовичок разогнался аж до сорока километров в час, потом что-то лязгнуло, хлопнуло. Машина начала терять скорость, наконец, остановилась у обочины.
– Все, керосинка накрылась, – Филатов подергал рычаги, посмотрел внутрь капота, пожал плечами. – Мустанг пал. Ему больше не подняться.
Госпитальер пролистнул книгу с картами и вздохнул:
– Пошли.
– Только сначала похороним мустанга.
Они оттолкали грузовичок на обочину, забросали его ветками, так что с воздуха его теперь не различишь.
… Ноги у Сомова отказывались двигаться. Он никогда не уставал так, как сейчас. Даже на Ботсване, когда дикари подожгли госпиталь и он пробирался по джунглям, было легче. Но делать было нечего, и поэтому госпитальер начал ныть.
– Еще километр – и я сдохну… Филатов, я подохну, и тебя замучает совесть.
– Тебя что, на руках понести?
– Не стоит.
– Тогда иди и молчи.
