Сергей Кусков - Игрушки для императоров
Такого я не переживу.
* * *Маленькая Гавана. Когда-то здесь жили кубинцы, переселенцы с острова Свободы, но было это очень, очень давно.
Империя никогда не была однородной, в ней всегда имелись противоречия населяющих этносов. Кроме оси противостояния испаноязычных провинций с португалоязычной Бразилией, там всегда присутствовало недовольство малых народов, не получивших прав полного имперского подданства, например гаитян, ямайцев и жителей экзотического северо-востока континента. Про противостояние и борьбу за независимость африканских владений помолчу, на то они и владения, чтобы не иметь прав метрополии. Но кроме этого и внутри как Бразилии, так и испаноговорящих провинций всегда существовали свои трения. Жители Рондонии или Сеары, например, терпеть не могут представителей Мату-Гроссу или Сан-Паулу, а чилиец и уругваец с удовольствием будут болеть за команду с далекого Севера, даже из Бразилии, если она будет играть против аргентинского «Эстудиантеса».
Первые поселения на Венере полностью отражали пестрый национальный состав колонистов: венесуэльцы кучковались с венесуэльцами, перуанцы с перуанцами, а бразильцы — с бразильцами (последние, впрочем, забывали о внутренних распрях, в отличие от остальных). А кубинцы селились только рядом с кубинцами, чужаки в их первых поселениях не приветствовались.
Так прошло столетие. Колонии росли, ширились, и небольшие поселки строителей и горняков полуподземного типа ушли в прошлое, уступив более рентабельным огромным куполам. Нации были вынуждены перебираться в них, живя друг с другом в тесном соседстве, бок о бок, постепенно смешиваясь и забывая старые дрязги. Конечно, для этого потребовалось еще сто лет, но на что бизнес только не пойдет ради прибылей — даже на насильственную ассимиляцию людей.
Единая нация, «венериане», сформировалась совсем недавно, чуть больше ста лет назад. Формирование ее было ускорено многими факторами, не только строительством больших куполов, не стоит вспоминать здесь их все. «Кубинцами», «венесуэльцами» и «эквадорцами» стали называть свежих переселенцев, только-только прилетевших со старушки Земли, в пику более-менее единой нации аборигенов, но названия районов и кварталов остались прежние.
Как я уже говорил, Альфу заложила еще Алисия Мануэла, будучи всего лишь генерал-губернатором: заложила, как собственную резиденцию, город со столичными функциями, какого до той поры на планете не существовало. Потому город сильно пострадал в войну за независимость, был буквально стерт с лица земли — столицу имперцы бомбили остервенело, вымещая бомбежками злость за поражения пехоты на поверхности. Но люди, населявшие город, выжили. И так называемая «кубинская» диаспора, жители одного из уничтоженных районов, настояла на восстановлении собственного маленького квартала в новой, построенной заново Альфе.
Город отстроили, улучшили, расширили. Прошли годы, Альфа выросла, земля подорожала, Гавана постепенно превратилась из окраинного района для небогатых людей в самый центр города, и о том, чтобы тут жили какие-то «кубинцы» больше не могло быть и речи. Так или иначе, населявшие квартал люди рассеялись по более дешевым районам, а этот превратился в туристическую жемчужину.
Венера — это не только бордели. Это еще и казино, и парки, и экзотические аттракционы, и различные направления экстремального туризма, альпинизм, парапланеризм и многое другое. А еще это столица гонок Солнечной системы, от легальных сверхскоростных магнитных до полулегальных, вроде «Las carreras de Delta». Веласкесы притащили на планету все, на чем можно заработать, особенно то, что запрещено на старушке Земле или в каких-то отдельных ее частях. Туристических жемчужин несколько, они тянутся друг за другом цепочкой, единой ниткой из нескольких куполов, каждый из которых имеет свою направленность, от полуизвращенского Красного квартала, столицы туризма сексуального, до интеллектуально-делового «Puente de barco», «Лодочного моста» — места тусовки состоятельных людей, прилетевших потратить большие деньги. Все эти купола пронизывает насквозь большая многокилометровая аллея, самая длинная улица Солнечной системы, от которой расходятся аллеи поменьше, боковые и параллельные, купольного значения. Здесь весело, свежо, растут настоящие деревья, и несмотря на огромное количество туристов, даже местные приходят сюда отдохнуть. Эти аллеи, естественно, кишат разнообразными торговыми точками, на которых можно купить любую сувенирную продукцию или редкость со всей Системы, не считая банального быстрого питания и уличных ресторанов любой кухни мира.
Гавана — первая, исходная жемчужина, ворота туристической зоны, оканчивающейся далеко-далеко Красным кварталом. Пестрота ее поражает воображение, здесь можно увидеть представителей любой нации, любого цвета кожи и разреза глаз. И если есть на планете где-нибудь место, где можно забыться, отвлечься, пустив мысли в другое русло, то только здесь.
Я бродил по аллеям уже несколько часов, утопая в фоновом режиме в том, до чего до сих пор не дошли руки — в музыке, скачанной накануне первого похода в обитель амазонок. Направление, названное лаконично: «Скала». Классная вещь! У этой музыки есть особенность, которую я до сей поры встречал нечасто — она способна влиять на настроение, изменять его, успокаивать слушающего. Может, наоборот, бодрить, но я выбирал треки спокойные, под которые хорошо взгрустнуть или задуматься о смысле жизни. Пока больше всего понравилась группа с мерзким названием «Скорпионы». Но несмотря отталкивающее название, содержание их творчества оказалось лирическим, романтическим, хотя и спокойными их баллады вроде как не назовешь. Как раз такие, какие нужны под мое настроение.
Я решил сорваться в город, чтобы не сойти дома с ума в одиночку. И, кажется, не прогадал — мало того, что настроение изменилось, так еще и начала проходить, депрессия, которая навалилась на меня в связи событиями последних недель.
Как так получилось — не знаю. Всегда считал себя крепким, сильным, а тут… Раскис! И отчего бы, спрашивается? Подумаешь, повоевал немного в школе, немножко отхватил по морде, немножко пендаля от администрации получил. Ну, увидел королеву, потрепавшую за щечку. События выдающиеся, но не экстраординарные. Ну, погулял с девочкой мечты, потанцевал и потерял ее, хотя последнее высказывание спорно. А потом вообще долго-долго занимался нудными физическими упражнениями… Но нет, с катушек съехал.
Действительно, я не железный. Все вместе в сумме по психике двинуло. И с этим пора завязывать — надо приходить в норму, прекращать заниматься самоуничижением и начинать думать, что делать дальше. Ведь жизнь не окончена, Бэль не потеряна, и даже из этого гребанного корпуса со мной могут в любой момент связаться — официально-то мне не объявляли, что я не подхожу, а под возникшую паузу потом можно будет подвести все, что угодно.
Хочу ли я возвращаться? Не знаю. Честно, не знаю. Не могу понять. Слишком противоречивые одолевают чувства. Катарину ненавижу, да, но она далеко не самая главная в этом заведении. «Я с ними, но я там ничего не решаю» — ее слова. А есть еще ее величество, и мама права, ее непременно заинтересует этот проект.
Бэль…
С нею тоже надо определиться, с моим к ней отношением. Хочу я ее найти, или все-таки боюсь. На самом деле это гораздо более сложное решение, чем проблемы в школе, в корпусе и прочие вместе взятые. Там я смел и бесстрашен, там я могу выйти против превосходящего противника, уверенный в себе и своих силах, но когда дело касается нее, у меня будто колени подкашиваются. Я просто боюсь принимать решение — как искать ее, так и выбросить из сердца.
— Синьоль! Синьоль! Купи! Коёсо, да!
Я обернулся. «Лицо узкоглазой национальности» неопределенного возраста (они все неопределенного возраста после пятнадцати и до пятидесяти) ходило вокруг лотка с сувенирами и нудно приставало к каждому прохожему, чтобы у него что-нибудь взяли, хотя бы из желания поскорее от его занудства избавиться. Китайский маркетинг, тудыть его…
— Ты вначале испанский выучи! — наехал я на узкоглазого, приглушая музыку в берушах.
Он меня не понял. Вообще. Посмотрел тупым взглядом мимо, ни один мускул на лице не дрогнул, и тут же продолжил:
— Нидояга! Исклюзиф! Коёсо купи! Пятьтисят ипелиал!
И указал мне на футболку с портретом Фиделя Кастро.
— Евоюсия! Исклюзиф!
Я обреченно вздохнул. Что с него взять? Как с таким разговаривать? И как их вообще в страну пускают, без знания языка?
— Евоюсия! Сьвобода! Купи! Нидояга!
Да, слово «купи» — единственное в их лексиконе, что они знают по-испански, сходя с трапа лайнера.
— Свобода? Ты это мне рассказываешь? — усмехнулся я, указывая на футболку.
Он меня вновь не понял.
— Пийтисят импелиал. Нидолага! За свабода низарка!
