Алексей Корепанов - Зона бабочки

«Пусть гибнут друзья, лишь бы враги погибли».

Именно этим советом Цицерона решил воспользоваться Стас?

Или просто не счел нужным говорить о таких мелочах? «Омега» всегда прорвется, Господь Бог отдыхает?

Ох не всегда…

Или тут были какие-то иные соображения, о которых совсем не обязательно знать исполнителю? Чтобы не тратить понапрасну нервные клетки.

А зачем Скорпион заманил его в ловушку к египетским богам? В чем тут фишка? В том, что это и не Скорпион был вовсе, а кто-то из местных, косивших под Скорпиона?

Герман раздраженно плюнул.

О чем это он? Ведь это же все — только галлюцинации, не более. Результат взаимодействия каких-то химических веществ с его мозгом.

Ядовитых веществ. Опасных для жизни.

Может, просто Стас Карпухин подходил к нему со своей меркой? Считал, что если он, Скорпион, сам словно заговоренный, то и вся бригада у него такая же?

А о заговоренности Скорпиона можно было слагать саги и распевать их в кабаках. Станислав Карпухин стоял, пожалуй, на одной доске с индейскими вождями Римским Носом и Бешеным Конем, которые всегда оставались неуязвимыми под градом пуль бледнолицых.

«Когда Бешеный Конь шел сражаться, то всеми своими мыслями он погружался в потусторонний мир и попадал в него. Вот почему он бросался в самую гущу и отовсюду уходил невредимым…»

А если вспомнить еще индейского же шамана по имени Бешеный Мул…

Шамана…

Гридин вновь плюнул в траву. Девушка не оглянулась.

Правда, как-то раз и Скорпион все-таки влип. Так уж получалось, что Гридину постоянно вспоминался тот случай.

Хотя пули там были совсем ни при чем. Не пули там фигурировали, а нечто иное.

Да, пуль не было, а был песок, хрустящий на зубах песок пустыни Такла-Макан, название которой, если верить одному из переводов, означает что-то вроде «Пойдешь — и не вернешься».

Они вовсе и не собирались туда идти — ни он, Герман Гридин, ни Скорпион, ни Валера Егоров. Совсем другая была у них задача. Но так уж легла карта.

Валеру прозвали Вездеходом, но и он буксовал в безнадежных рыхлых китайских песках. Поначалу они летели на вертолете, хорошо летели, и были с ними еще двое сопровождающих, из местных товарищей… Однако вышло так, что товарищи оказались вовсе и не товарищами, а подставой, и чуть не загнали их в ловушку. «Омеговцы» вынуждены были отстреливаться и удирать от неожиданной хорошо вооруженной группы — бой получился бы слишком неравным. Подбитый вертолет тянул, сколько мог, над самым песком, а потом пришлось топать на своих двоих, дабы оторваться от возможной погони.

Со связью через спутник проблем не было, но была другая проблема: их могли догнать раньше, чем прибудут спасатели. Не в европейской тесноте они находились, где из Брюсселя видна Эйфелева башня, а среди азиатских просторов. Такла-Макан, если кто не знает, — это тысяча километров песков в длину и четыреста в ширину. Не одни берцы можно истоптать, не один чугунный посох изломать, и просвир каменных изглодать вдосталь…

Вот тут Скорпион и влетел. Хорошо, что брели они под, слава богу, не палящим солнцем, рассредоточившись. Не цепочкой, затылок в затылок, а шеренгой, в ряд, метрах в пятидесяти друг от друга. Наслышаны были о возможных ловушках Великого шелкового пути. И когда Стас, шагавший слева, начал уходить в песок, как в воду, Герман не бросился прочь, подальше от гиблого места, а рванул к Скорпиону. Но не сломя голову рванул, а с умом. С расчетом. Не ближе, чем на бросок шнура, моток которого он тут же выхватил из рюкзака. Хотя больше всего на свете ему хотелось убежать оттуда как можно дальше. За горизонт. Чтобы не очутиться в таком же аховом положении, как и всегда казавшийся неуязвимым Скорпион.

Он был уверен, что Вездеход страхует, а Вездеход-то, как выяснилось, вовсе и не страховал. Нечем ему было страховать. Хорош был прочный, хоть и тонкий, синтетический шнур, и умудрились местные сопровождающие еще в вертолете стянуть его у Валерки — ну, азиаты, тянут все, что плохо лежит, натура у них такая… А Вездеход потом впопыхах и не проверил сохранность содержимого своего рюкзака.

После того случая Валерку Егорова в «Омеге» оставили, но определили в глубокий запас. В аутсайдеры. Разве что иногда использовали как связного. Или как курьера. Там, где не было форс-мажора. А потом он сам ушел. И начал крепко попивать, Гридин это знал точно.

Станислав Карпухин таких проколов не прощал.

Скорпиона уже почти не было видно, торчали над колыхавшейся массой песка только его руки. Но, знать, и пальцы у него были зрячими, потому что вцепились в шнур с первого раза. И Гридин вместе с подоспевшим Егоровым принялись вытаскивать Стаса. И была это, наверное, такая же нелегкая работа, как из болота таскать пулеметы… то бишь тащить бегемота. Сыпучий песок был ненадежной опорой, Гридин с Егоровым обливались потом, и страшно было подумать, что Скорпион уже задохнулся. Хотя нет, шнур он не отпускал…

В общем, вызволили. Карпухин даже ругаться не стал — некогда было. Отдышался, вытряхнул кое-как песок из волос и ушей, отсморкался, отплевался, свирепо глянул на Егорова — и направились они дальше. Только теперь Егоров шел первым, а они, поотстав, — по бокам, сзади.

Это уже потом, к вечеру, пустыня Такла-Макан услышала русский мат — когда вертолет спасателей снизился над «омеговцами», и полетели в глаза Скорпиону песчаные вихри. Словно мало он наелся песка.

Да, не зря они перед заданием интересовались пустыней Такла-Макан, где когда-то пролегал Великий шелковый путь, что, раздваиваясь, вел из Поднебесной в казахские степи и на Ближний Восток. В давние времена, бывало, там бесследно исчезали целые караваны с опытными проводниками и военные отряды, посланные на поиски. Да и не только в давние времена. В 1980 году там без вести пропал известный китайский ученый Пэн Цзяму, хотя в его поисках прочесали буквально каждый клочок пустыни на территории в сотни квадратных километров. Но тщетно. А всего лишь с десяток лет назад как в воду канула целая бригада бурильщиков вместе с буровой установкой. Точнее, не в воду, а в песок.

Диатремы — «трубки взрыва»… Вертикальные каналы, образовавшиеся в прадавние эпохи при прорыве газов через пласты земной коры на поверхность. Такие трубки впервые были обнаружены на юге Африки, в районе города Кимберли. Встречаются они и в Сибири, и в Индии. Только там они нередко заполнены алмазоносной породой, а в пустыне Такла-Макан — песком. Донесется до такой невидимой диатремы вибрация от далекого землетрясения — и возникают зыбучие пески…

Тройке «омеговцев» повезло, что не все они угодили в диатрему.

«И никто не узнал бы, где могилка моя…» — в который раз подумал Гридин.

Говорить потом Скорпион ничего не говорил, но бутылку с Германом, уже в родных краях, распил. Без Валеры Егорова. Между прочим, эту бутылку они приговаривали на песочке у речки. Но песочек, в отличие от китайского, не был зыбучим.

И вот вопрос: мог ли Станислав Карпухин после этого послать его, Германа Гридина, в опасную зону, не поставив в известность о возможных негативных, как говорится, последствиях?

Герман не знал, что и думать.

Правда, было и еще одно объяснение: Скорпиона и самого не поставили в известность. Могло такое быть? Могло. Случалось и похлеще.

Только Гридину в это не очень верилось.

«А как же этот там сидит? — подумал он. — В скафандре, что ли?»

Герман покосился на девушку.

«Или тут что-то другое?»

И вообще, все эти его рассуждения насчет галлюциногенов казались ему притянутыми за уши. Почему, стоит открыть стрельбу — и галлюцинации пропадают? Или и сама стрельба — это тоже глюки? А солнце почему здесь такое? Точнее, пародия на солнце. Или оно ему таким просто видится?

Герман длинно вздохнул.

«Надо разыскать одного беглеца», — сказал ему Скорпион.

И показал фотографию. Несколько фотографий. Этого человека Гридин не знал. Вполне обычный был человек, никакой горы мускулов или, например, шрамов через все лицо. Из тех, что увидишь в толпе — и тут же навсегда забудешь.

«Ничего с ним не делай, только найди, Гера. Это очень нужный человек. Найди и вытяни из укрытия. А мы уж с ним разберемся».

Скорпион говорил, а шаман сидел в уголочке, поблескивал глазами. Или не было тогда шамана, а появился он уже потом?

Понаделал шаман с его, Гридина, памятью черт-те что, обкормил своими мухоморами…

«Только найди, Гера…»

Гридина не покидали сомнения.

Провалить задание?

И составить компанию Валере Егорову. Пить и пускать скупую мужскую слезу. И работать охранником в супермаркете.

Быть похороненным с воинскими почестями, с прощальным салютом?

Так ведь не похоронят с почестями. У них такое не принято, не тот профиль.

«А зачем мы вообще умираем? — спросил он себя, чтобы еще потянуть время. — В чем тут замысел Божий? Наверное, правильно, что нам не дано это узнать. Если бы знали, что будет еще и вторая жизнь, а там, глядишь, и третья, — ох, сколько всего натворили бы в этой… Не разгрести было бы…»