Константин Хвостополосатов - Засланец
— Работу твою принимаю, как предложено, — опять пролепетал я, пытаясь вложить в следующее сказанное слово понимание, что оно и есть я, — слово мое — «Штирлиц».
То ли Штирлиц оказался ко мне ближе, то ли сделал все, я как надо, но волна оттолкнулась от меня и пробежала в направлении моего работодателя.
— Порядок, — усмехнулся тот, кивнув, — бездельничай дальше, возможно скоро тебе придется потрудиться по-настоящему. Надеюсь, ты не разучился работать физически, окурок мира?
Видимо, ответ не требовался, так как новоявленный Марта Нурингал или как там его по-настоящему, вернулся к делу. И следующий смерч отнял у него очередную часть сил. А я от безделья начал повторять рисунок, который он наносил для создания смерча. В принципе, ничего там сильно сложного не наблюдалось, я даже стал подозревать, что это какая-то надпись, причем, сильно отличающаяся в плане написания от той, что вызывала купол холода. Надписи, как будто были из разных эпох. Одна больше походила на иероглифы Китая, другая — на какую-то примитивнейшую клинопись. Я посмотрел на почти законченный рисунок, поставленная мной завершающая дуга вызвала совершенно необычную реакцию. Раздался сильный хлопок. Я даже испугался, что подпортил работу моему спутнику, но тот только негромко выругался, отплевываясь пылью. Чуть позднее я понял, что это закончил свое существование наш объединенный полог холода. С облегчением я подправил рисунок, и тут же меня посетил ожидаемый невысказанный вопрос. Как-то само собой вырвалось и слово. Пыль с песком послушно поспешила к центру моего рисунка, через несколько секунд над ним вертелся толстенький такой смерчик.
Пыльная юла висела, раскачиваясь из стороны в сторону, не решаясь двинуться. Я, немного подумав, просто ткнул в сторону чертежа моего работодателя. Смерчик уверенно пополз, куда было указано или подумано. Лишь потом я заопасался, что мой «пылесос» может помешать делу. Но как его убрать я попросту не знал. Абориген с удивлением уставился на подходящий к чертежу смерчик.
— Ты откуда приперся? — лишь спросил но, но ничего с ним делать не стал, позволив влиться в процесс подметания чертежа, — тут, и правда, весьма странное место, кодировки ведут себя необычно.
Я потихоньку, не делая резких движений, стер рисунок. На работоспособность смерча это никак не повлияло. Только чуть позднее я понял, что это процесс как будто вытянул из меня чуток сил. За созерцанием необычного явления я и не заметил этого.
Мой работодатель наблюдал процесс с явным нетерпением, но создавать еще одного смерча не спешил. Выглядел он слегка уставшим, видимо, смерчики отняли и у него приличное количество сил. Подметание чертежа шло уже почти час по моим внутренним часам. Абориген становился все нетерпеливее, видимо, процесс подходил к концу. Ко мне тоже стал подбираться вирус интереса. Что-то важное, определенно, должно было произойти, раз уж мой работодатель так напрягался из-за этого события.
И оно произошло. Смерчики одновременно начали уменьшаться и исчезли совсем, изрядно засыпав чертеж пылью. Но мой работодатель совершенно не смутился, значит, процесс подошел к логическому завершению. Спустя десяток секунд с грунта, где находился чертеж начала плавно разворачиваться голограмма. Контуры какого-то объемного чертежа казались слегка расплывчатыми и поднимались от земли, как перегретые потоки пара разного цвета. Процесс шел тяжело, но от чего это зависело, я не знал. У меня хватило времени подойти поближе и даже детально рассмотреть развернувшуюся диаграмму. Сомнений быть не могло, перед нами развернулась схема здания в четырех уровнях. Скорее всего, два в какие-то незапамятные времена находились над землей и два — под ней. Окраска каждого уровня диаграммы слегка разнилась, я заметил, что подземные уровни выделялись чуть более темными цветами.
Мой спутник присел, чтобы внимательно рассмотреть два нижних уровня, даже мне стало понятно, что верхние уровни искать в данный момент просто нет смысла. Мой работодатель периодически что-то бормотал себе «в усы» и иногда задавал вопросы, не требующие ответа. Потихоньку словарный запас и структура речи все больше осваивались интеллектом моей шпионской брони, и я все чаще понимал фразы целиком. Не за горами виделось и нормальное общение с аборигеном.
Мне явно стоило его как-то называть. То прозвище, которым он подписался при странной процедуре активации контракта, вряд ли являлось его настоящим именем, но что-то нужно было зафиксировано для общения. В конце концов, называть его Мартой у меня язык не поворачивался. Другое дело — «Мартовский заяц». Прокрутив в уме это имя и совместив его с аборигеном, я даже как-то обрадовался. Имя шло ему, как модельный пиджак. По меркам землянина выглядел он как-то долговязо, немного нескладно, опять же ноги, как у зайца. Подведя все «за» и «против» к общему знаменателю, я решил, что быть ему Мартовским зайцем.
Связи с «Ботаником» не наблюдалось, что вообще казалось мне удивительнейшим делом, до сих пор не встречавшимся в нашей практике. Связь осуществлялась с помощью симбионтов, и блокировать ее до сих пор удавалось только большому расстоянию или специальной аппаратуре, подавляющей деятельность симбионтов. Возможно, Светлана знала больше про особенность этой связи, но лично мне стало от всего этого немного неуютно.
Мартовский заяц продолжал скакать около голографической схемы, я же все давно скопировал в память брони и немного заскучал. Схема вырисовывалась простейшая, что уж там так усердно искал абориген, я понять так и не смог. Я бы уже начал копать, сориентировавшись по развалинам, или не копать, в зависимости от того, что планировалось моим новым боссом. В конце концов, Мартовский заяц мог просто подыскивать себе таким прогрессивным методом место для фазенды.
Наконец Заяц успокоился и присел у одного из краев схемы, что-то пристально там рассматривая. Несколько минут он сидел, шевеля губами, как будто что-то читая или проговаривая. Затем уверенно сказал какую-то короткую фразу и добавил уже знакомое мне слово, которым он активировал купол холода и маленькие смерчи.
Грунт пронзила резкая судорога, потом еще и еще раз. В разных местах послышался скрежет, который тут же прекратился, потом заскрежетало снова, и все стихло. Над плато в нескольких местах поднялись столбы пыли, разноцветная схема растаяла в воздухе, послышалась ругань Мартовского зайца, и вернулась связь с «Ботаником». Пока Мартовский заяц интенсивно ругал каких-то неизвестных мне персонажей, у меня появилось время переговорить с супругой.
— Эй, на галере! — позвал я. — Что там вокруг видно-то?
— На плато появилось три пыльных столба, похоже, что там образовались провалы, — ответила Светлана, — скорее всего, абориген обрушил своды каких-то пещер.
— Ты же видела схему, — удивился я, — скорее уж нашел огрехи фундамента или аварийные выходы с нижних этажей этого подземелья. Кстати, давай быть культурными, я назвал его Мартовский заяц, думаю, что для простоты лучше будет — Марзаяц.
— Пока Вы там исполняли какие-то народные танцы с бубнами, вокруг плато заметно повысился энергетический фон, и регулярно пробивались всплески энергии, — пояснила Светлана, — ваши фигуры и те иногда расплывались, а схемы я вообще никакой не видела.
— Держи, — скинул я изображение, — может, найдешь что-то интересное. Не забудь мне сказать, я тут, вроде как на службе. Подрядился помогать до первого населенного пункта. Кстати, есть какие-то идеи на счет этой «страны чудес»? Мы же — люди цивилизованные и в волшебство верим, только если нас им припереть к стенке.
— У меня пока не хватает данных, — пожаловалась супруга, — нам тяжело вести наблюдение из-за помех. Ты лучше опиши, что Марзаяц там вытворял, а если есть, вышли картинку.
— Да, точно, — спохватился я, — болтать на службе особенно некогда, так что держи кусок записи, будет возможность, скинь мне новости. Марзаяц, кажется, обругал вселенную и пришел к какому-то согласию со своим эго, пора и мне проявить служебное рвение.
Мой работодатель тем временем ходил кругами вокруг запыленного участка плато, сильно напоминая кота. Похоже, там находился один из разломов или входов. Я решил удовлетворить и свое любопытство. Часть нанесенного грунта и спрессовавшейся пыли обрушились вниз, пролом же оказался классическим прямоугольником. Но если там и была дверь, то никакой лестницы или иного спуска вниз я не узрел. У меня создалось полное впечатление, что эта самая дверь просто заклинила в полуоткрытом состоянии, а грунт напрочь загородил проход. Осколки породы оказались довольно большими, к тому же, располагались практически вертикально, в общем, разбирать мне этот завал совершенно не хотелось.
— Давай будем чистить, — не совсем уверенно предложил Марзаяц, даже не помянув никаких ругательств, — нам надо вниз.
