Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова
— Оно мне никто. Оно оплачиваемая няня моей дочери, вышедшее на пенсию за ненадобностью. Поскольку дочь выросла. Я же не могу позволить умереть с голода бывшей и добросовестной няне?
— Оно? — удивился доктор. — Мне показалось, что он мужского пола.
— У него нет половой принадлежности. Он средний род, то есть оно. Здесь, доктор, живут четыре разновидности людей. Простолюдины, — они же безропотные, простодушные, как им и положено или как принято считать, труженики. Не всегда и труженики, не всегда и простодушные, а часто сволота такая, что невольно задумаешься, а точно ли мы братья по разуму? Далее следуют сложнолюдины — они же самопровозгласившие себя аристократами, они же каста паразитов, среди которых бывают и уникальные люди, если в положительном смысле. Далее следует ещё одна любопытная разновидность, не знаю, насколько они тут многочисленны или малочисленны — гребнеголовые людины. По виду те же люди, но имеют свои особенности в виде красных, оранжевых или в мягком варианте розоватых волос, а также скрытого под волосами нароста в виде гребня. Лобастые, глазастые, очень смышлёные, интуитивные и неуловимо-быстрые в передвижениях, хотя и производят впечатление туповатых и заторможенных. Но жестокосердные, по преимуществу, хотя и не все. А четвёртая раса это ложнолюдины. Так вот, их мужская по виду форма как раз и не имеет в себе качеств, присущих мужчинам. А женская форма вполне себе способна к репродукции, если завладевает каким-нибудь простаком из рода людей настоящих. Вопрос в том, на кой они пристёгнуты к своим женщинам, если не умеют их оплодотворять, и откуда появляются на свет? Этого я не знаю. Но припаяны к своим «избранницам», так они их называют, настолько, что не оторвать. Любят их всю жизнь. Не от того ли, доктор, и ваше недомогание, что вы позволили такому вот ложнолюдину провести у себя сканирование вашего гениального мозга? Говорю без всякой иронии. Вы гениальны, доктор, но доверчивы и внушаемы. Контакты с ложнолюдинами требуют определённой психологической защиты. Они могут быть и смертельно опасны, невзирая на их безобидный вид, особенно для тех, кто им мешает. И ведь никак не узнаешь, кто и чем им помешал.
— Спасибо за столь обширную лекцию, тем более я всё это прекрасно знаю и без вас, поскольку живу в этих райских местах под лучами столь ласкового к человеку светила чуть больше вашего. Но про ложнолюдинов слышу впервые. Чего они от нас хотят? И кто они собственно? — это был один из тех редких, длинных разговоров между ними, который происходил раз в несколько лет.
— От нас? Да ничего такого, ради чего им требуется развивать с нами дипломатические отношения. Они берут то, что считают необходимым и исчезают без объяснений. Высшая форма жизни, чего ж вы хотите. Когда я срываю плод с дерева или ловлю рыбу, я же не объясняю им, зачем я это совершаю. Но ведь и у плодов, и у рыб может быть защита. Например, яд? Вот у меня есть яд, опасный для них, а у вас, доктор, нет. Вы съедобный очень. Он вами и откушал вчера, сидя на мягкой травке на тёплом бережку, рассказывая вам сказки. А голова теперь и болит, поскольку он отравил вас своими пищеварительными ферментами. Рассказывал вам о своём «Созвездии Рай»? Они в отличие от местных людей потрясающе откровенны, если по виду. А что, если их «Созвездие Рай» является той самой окаменелостью, которую и раскапывает с таким тщанием в горах наш Арсений? А эти ложнолюдины — несчастные деградаши, живые брызги так сказать от разбитого «Созвездия», давно грохнувшегося в пропасть небытия? Нет, я не исключаю, что некогда тут была построена колония высокоразвитых существ. Но она была заброшена отчего-то или уничтожена кем-то. А ложнолюдины спрятались в своих пещерах и уцелели. И вот теперь они завывают в тональность ветру о том, что они пришельцы ангелы из какого-то колоссального «Созвездия». К тому же у них и кое-какие побрякушки от прошлого уцелели, и любопытные их свойства не все ещё выветрились, как их окаменелости. Мне как-то уютнее думать о них именно в таком ключе, чтобы не способствовать их чрезмерному вознесению над другими, к чему они весьма склонны. Тайны, доктор, похожи на женщин. Они очень влекут к себе, а когда они себя открывают, то оказываются скучной обыденностью.
— У меня такое чувство, что я всё ещё продолжаю слушать того больного чудака… Что со мною не так? — доктор опять воззрился в сторону от Рудольфа, обращаясь к пустому месту.
— Вы же сами только что это объяснили. Вы подхватили вирус. Но только особого, информационного свойства. И он отравил вас своими токсинами.
— Вы ни черта не знаете сами, с чем мы тут имеем дело! Любой вирус это и есть информация, упакованная в белок. Он не живой и не мёртвый, и оживает, только внедрившись в живой организм, из биологического материала которого и строит своё бесчисленное воинство. А что касается Арсения, то он давно уже полупомешанный, только в отличие от вас в тихой форме! — психанул доктор.
— А с вами-то всё в порядке?
Ничего не ответив, Франк удалился, оставив Рудольфа обдумывать услышанное.
Каждый расплачивается за своё
И тем не менее, после кошмара в подземном отсеке он последовал совету доктора и замуровал кристалл. А боль всё равно настигла. Или это была только инерционная раскачка, поскольку приступ не был настолько всеохватно больным, как прежде. Боль была притупленной. И быстро угасла после того, как лекарство растаяло во рту. Столица, как дразнили её земляне — «Вавилония» — осталась позади. И Рудольф остановил машину у пропускного пункта, уже нажав автоматически сегмент браслета, открывающий въезд. У стены стояла машина Чапоса, как всегда умышленно неприметная, пыльная, не старая, не новая. Любопытствуя, чего он тут забыл, Рудольф, скрываясь за зеркальным стеклом, следил за машиной своего агента. Сам агент тоже не вылезал. Из «Садов Гора» выехал автомобиль и замер у машины Чапоса. После той ночи в отсеке и смерти Азиры Чапос связался с ним только вечером на другой день. Рудольф солгал ему, сказав, что отвёз девушку сам в столицу и оборвал разговор. И Чапос больше о себе не напоминал. Затаился гад!
Продолжая наблюдать за Чапосом из своего укрытия, Рудольф увидел Арсения Рахманова, главного над землянами, работающими на поверхности и не являющимися
