Геннадий Иевлев - Посланник
Замерев, Дакк принялся второй рукой ощупывать поверхность вокруг себя и вскоре понял, что он находился на какой-то узкой полосе, с одной стороны которой, была очень холодная стенка, с другой — пустота, в которой висела его нога. Куда нужно было двигаться, он не представлял и замерев в своем нелепом положении, принялся крутить головой, пытаясь, хотя бы что-то увидеть. Ему, в какой-то мере, повезло — впереди блеснула голубоватая искра и рассеяв на мгновение мрак, проявила темный зев полуовального лаза, из которого торчали шевелящиеся человеческие ноги.
Дакк резко выдохнул и подняв из пустоты ногу, встал на колени и пополз в сторону, исчезнувшего в темноте, лаза, надеясь корректировать свой путь по новым искрам, но они, почему-то, больше не появлялись и ему пришлось ползти на ощупь, скользя одной рукой по ледяной стене.
Вдруг, ему в лицо дохнуло жаром и в тот же миг его рука ощутила край лаза из которого шел поток горячего воздуха. Дакк механически сунул в лаз руку и тут же тонкая голубая искра, словно поджидая свою жертву, больно вонзилась в нее, заставив Дакка резко отдернуть руку. За рукой дернулся и его носитель, его ноги скользнули в сторону и провалились в пустоту.
Дакка, словно обдало жаром. Он лихорадочно выбросил обе руки вперед и ощутив край лаза, успел ухватиться за него, повиснув в темноте, лихорадочно болтая ногами.
Черт возьми! Действительно я тюх. Поплыли у него досадные мысли. С такой ерундой не в состоянии совладать. Сколько можно осторожничать. Нужно быть решительней. Даже наглей. Неужели я, зенн, не в состоянии заставить подчиниться себе какой-то ничтожный носитель?
Перестав болтать ногами и перехватившись руками поудобней, Дакк заставил мышцы рук напрячься и сгибая их в локтях, потянул свой носитель вверх. И вскоре, без особых проблем, уже вползал в зев лаза.
Он не имел понятия, куда нужно было ползти и старался ползти прямо, как можно плотнее прижимаясь к полу, но видимо это ему удавалось не в полной мере. Он постоянно натыкался на какие-то предметы и над ним вспыхивали яркие голубые искры и впиваясь ему в спину, заставляли чертыхаться и замирать. Его лицо искажалось гримасой боли, но Дакк старался не дергаться, чтобы не вызвать следующий разряд. Но в тоже время, в такой момент свет от искры разрывая тьму, однозначно проявлял его местонахождение. Коридор, по которому он полз не был прямым, а через какие-то расстояния упирался в перпендикулярный ему коридор и перед Дакком вставала задача — куда сворачивать. Проклиная исчезнувшего Танна, он сворачивал так, чтобы угадательно-предположительно ползти вперед, пока, наконец, за очередным поворотом, впереди, у самого пола, не заблистал светлый полуовал. Определенно — это был выход. Дакк рванулся вперед и тут же мощный разряд голубой молнии пригвоздил его к полу. Разряд был настолько мощным, что Дакку показалось, что даже искры посыпались у него из глаз. Запахло паленым. Дакк почувствовал, как ему на спину, словно бросили раскаленный кусок металла. Кожа на спине съежилась. Он расслабился и крепко сжав зубы замычал.
— Терпеть! Терпеть! — Механически зашелестели его губы.
Он высвободил часть своего поля и попытался приглушить боль, нейтрализуя нейроны. Это в какой-то степени удалось. Боль чуть ослабла и он пополз дальше, но когда до лаза осталось не более полуметра, его вдруг, ни с того ни с сего, бросило в сторону и в тот же миг не менее десятка молний разом впились в его носитель. Где-то вверху вспыхнуло и зловеще поползло во все стороны малиновое облако. Его бросило в другую сторону и новый сноп молний вошел в его носитель. Он отчетливо почувствовал запах дыма — это тлела его одежда.
Танн включил движитель. Понял Дакк. Это конец. Сейчас я стану горстью пепла. Какая разница, как…
Он напружинился и во что-то упершись правой ногой, метнулся к проему лаза.
Вырвавшийся из лаза сноп огня, заставил Танна, стоящего полусогнутым меж двух кресел, подпрыгнуть и влететь в кресло. Спрятавшись за его высокую спинку, он осторожно выглянул из-за неё и, видимо поняв, что это никто иной, как Грабб, сел нормально и повернувшись вместе с креслом к нему лицом, растянул губы в широкой гримасе.
— Я уж подумал, что ты решил остаться. — Донесся его громкий голос, хотя ни один мускул на его лице не шевельнулся.
Дакк попытался вскочить на ноги, но ткнувшись головой в низкий потолок того помещения, куда он попал, упал на колени и принялся лихорадочно бить себя руками пытаясь сбить пламя, но оно, словно не желая расставаться со своей жертвой, казалось от его усилий становилось все ярче и ярче. И вскоре Дакк, просто напросто, превратился в жаркий огненный смерч.
Видимо система пожаротушения в стелте была отлажена очень скверно, так как никакой реакции на огонь с её стороны долго не было, а Танн, словно забыл о нем или считал, что Грабб больше недостоин его внимания. Наконец, с потолка на Дакка упало яркое белое облако и он на несколько мгновений погрузился в густой, непроницаемый кисель.
Кисель исчез так же неожиданно, как и появился не оставив после себя, абсолютно, никакого следа, словно был привязан к потолку веревочкой, с помощью которой и был втянут туда, откуда случайно выпал, но свое дело он сделал превосходно: Дакк больше не только не горел, но и даже не дымился.
Он лихорадочно завертелся, осматривая себя. Представлял он достаточно жалкое зрелище: верхняя одежда была, практически полностью сожжена и висела обуглившимися лохмотьями. Досталось и нижней одежде — из белой она превратилась в грязно-коричневую. Так же досталось и коже: во многих местах, виднеющихся сквозь прогары в одежде, она пузырилась, и даже были видны черные, сгоревшие её пятна. Но в тоже время, Дакк совершенно не чувствовал боли, словно белое облако забрало её с собой.
— Ты, явно, был не аккуратен. — Произнес Танн не поворачиваясь, уставившись в развернутый перед ним широкий экран внешнего обзора.
Совершенно не представляя, как вести себя в подобной ситуации, Дакк решил оставить все как есть, но дальше быть более решительным. Как это будет выглядеть со стороны, он мог лишь гадать.
Он поднялся, насколько смог и, подойдя к свободному креслу, сел и обвел взглядом темный экран.
Информация на экране, практически, отсутствовала, лишь в его нижней части быстро меняла свои очертания непонятная серая ломаная линия, словно график какого-то анализатора. Проведя несколько раз взглядом по этой линии, Дакк, вдруг понял, что это ничто иное, как линия горизонта. Как в подобном положении ориентировался Танн и куда он вел стелт, было совершенно непонятно. Судя по резким изломам линии горизонта, они шли где-то в горах, да и не так уж высоко. Что нужно было делать ему, Дакк не представлял и потому, откинулся в кресле и прикрыв глаза, принялся молча наблюдать за быстроменяющимися резкими перепадами серой линии горизонта на экране внешнего обзора…
***Дакк вздрогнул от прикосновения и открыл глаза — над ним склонился человек в синей одежде. Это, определенно, был не Танн. Огромные черные и бездонные беззрачковые глаза незнакомца казалось втягивали Дакка в себя, намереваясь поглотить его всего и безвозвратно. Дакку показалось, что он оторвался от кресла и поплыл. Он тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение и так резко вскочил, что едва не врезался головой в лицо незнакомца, заставив того, со вспыхнувшим в глазах испугом, отшатнуться. Но высота зала управления стелта не позволила выпрямиться во весь рост и Дакк ощутимо ударившись головой в потолок, вновь оказался в кресле. В голове зашумело. Незнакомец тоже ударился в потолок головой, но его голова не отскочила от него, а словно прилипла и он застыл с какой-то маской растерянности на лице. Дакк повернул голову в сторону кресла, на котором сидел Танн — оно было пустым.
Проклятье! Я себя крайне бездарно веду. Не зря Танн так был пренебрежителен ко мне. Всплыли у Дакка досадные мысли и он вновь повернулся к незнакомцу. Долго этот идиот будет так стоять? Однако он обладает каким-то парапсихическим чувством. Что он пытался внушить мне и как долго копался в информационном поле Грабба? А если понял, что он уже совсем другой и носит в себе чужой разум? Нельзя его отпускать, пока не выясню, что он узнал.
— Кто ты? — Дакк вопросительно кивнул головой.
Темные брови незнакомца дрогнули и выгнулись высокими дугами, маска растерянности на его лице сменилась маской, словно, неполноценного человека.
Незнакомец, видимо, уже был достаточно зрелого возраста, если можно было судить по темным полосам морщин у его глаз, веером расходившимся далеко назад, до самых волос. Хотя, если судить по волосам, темным, без единого светлого вкрапления, густым, коротким и зачесанным назад, то суждение о его возрасте можно было изменить. Но все же его лицо, узкое и сухощавое, легкого коричневого цвета, с плотно сжатыми, едва видимыми, бесцветными губами-ниточками, больше подходило человеку зрелого возраста, нежели молодому. Был он узкоплеч, одет в темно-синие брюки, изобилующие всевозможными карманами с яркими, но непонятными пиктограммами на них и более светлую курточку, застегнутую совершенно на все застежки, так что её воротник стоял торчком и плотно упирался ему в челюсти, словно поддерживая их и не давая ненароком отвалиться. Тонкий, прямой нос с, как принято здесь, одним отверстием и маленький, немного выдвинутый вперед подбородок, все же указывали, что незнакомец в возрасте.
