Геннадий Иевлев - Посланник
Издалека донесся топот многих ног. Танн и Дакк одновременно повернули головы в том направлении — в их сторону, по коридору бежали не менее десятка людей в серой одежде. Дакк механически проверил защиту своего поля — оно была надежна. Когда толпа приблизилась уже достаточно близко, Дакк увидел, что это есть никто иные, как безволосые, только одеты они были в темно серые комбинезоны, с какой-то красной завитушкой у левого плеча, видимо знаком принадлежности к какому-то клану. Подбежав, они окружили место происшествия полукругом и направив на Дакка и Танна массивного вида изогнутые предметы, сжимаемые обеими руками. Определенно — это было какое-то оружие. Один из них шагнул к Танну и ткнул пальцем в пол. Он оказался не совсем безволосым, волосы у него на голове росли, но едва ли не от макушки.
— Что здесь произошло? — Заговорил он громким, резким и явно, волевым голосом. — Мы получили сигналы высшей угрозы.
Проклятье! Они что-то успели передать. Что? Механически всплыли у Дакка тревожные мысли.
Словно уловив их, полуволосый перевел взгляд на Дакка. Сердце носителя Дакка замерло, он окаменел. Полуволосый отвернулся.
— Не знаю. — Заговорил Танн, крутя головой и Дакк впервые увидел, что он разговаривает открывая рот. — Я находился в зале молекулярного анализа и ничего не видел.
Значит — это и есть молекулярный анализатор, которого зуки так боятся. Всплыла у Дакка ещё одна невольная мысль.
Полуволосый повернулся к Дакку. Дакк мгновенно прогнал все свои мысли. Полуволосый стоял молча, уставившись своими черными беззрачковыми глазами Дакку в лицо.
Был он высоколоб, если окончание лба можно было считать переход поверхности его черепа в другую плоскость, небольшие оттопыренные уши, немного худощавое лицо, но без выпирающих скул, широко открытые, совершенно черные беззрачковые глаза, узкие, темные, словно нарисованные, короткие полоски бровей над ними, прямой, немного длинноватый, нос с двумя дыхательными отверстиями, едва заметно подрагивал, видимо в такт дыханию, среднего размера губы плотно сжаты и неподвижны, несколько короткий, широкий подбородок, высокая тонковатая шея, покоящаяся на нешироких плечах, говорили о небольшой физической силе полуволосого. Две верхних пуговицы его серой одежды были расстегнуты, что говорило о некоторой вольности. Возможно полуволосый был даже и не военным, так как никаких белых, красных или других цветных полос на его курточке не было. К тому же у него не было оружия, а его руки, с широко расставленными пятью пальцами, словно он был готов вцепиться ими в того, кто сейчас стоял перед ним, находились на уровне его пояса.
Видимо ждет моего ответа на тот же вопрос, понял Дакк, закончив изучение внешности полуволосого.
— Не-е зн-наю-ю. — Растягивая слова, заговорил он. — Я получил силовой удар в голову и упал. Когда пришел в себя — никого не было. — Дакк дернул плечами.
Он вдруг почувствовал, как стороннее поле ткнулось ему в голову и тут же исчезло. Он вздрогнул.
— Ты, видимо, честен. У тебя, действительно, свежий след. — Произнес полуволосый и отвернувшись, покрутил головой, переводя взгляд от одного лежащего бешеного к другому.
Затем он поднял голову и обвел взглядом стоящих полукругом безволосых. Через мгновение, часть из них побежала в ту сторону, откуда бешеные привели Дакка и Танна, остальные, опустив оружие, повернулись в ту сторону, откуда прибежали сами. Вскоре с той стороны донесся легкий свист и Дакк увидел, что в их сторону стремительно мчится какое-то плоское летательное средство, похожее на платформу. Причем, как понял он, по мере приближения, оно и не собиралось замедляться. По спине носителя Дакка пробежал невольный холодок. Управлял ли им кто-то со стороны или оно было столь интеллектуально, что само знало, что нужно делать, можно было лишь гадать. Не долетев, буквально, трех шагов до крайнего безволосого, платформа мгновенно остановилась. Причем она оказалась настолько плоской, что у Дакка невольно вытянулось лицо — что ею двигало и где это могло размещаться, было совершенно непонятно.
Дальше события были не менее интригующие: мертвые носители бешеных, без чьей-либо помощи, оторвались от пола и проплыв по воздуху, улеглись на платформу. Не разворачиваясь, платформа умчалась прочь, в туже сторону, откуда и пришла. Безволосые, молча направились за ней вслед. Лишь тот, который разговаривал с Дакком, ещё раз повернул к нему свое лицо.
— Ты не простой зук. — Произнес он и отвернувшись, тоже пошел туда, откуда пришел.
Остекленевшим взглядом, Дакк смотрел вслед полуволосому, пока он не скрылся из вида, за поворотом коридора.
— Воалиана! — Раздался голос Танна. — Ты Грабб, видимо, счастливый. Из скольких переделок сегодня выпутался. А я…
Замолчавший Танн заставил Дакка отвернуться от пустого коридора и повернуть к нему свое лицо.
— Молекулярный анализ. — Продолжил говорить Танн, но теперь его губы уже не шевелились. — Ты даже не представляешь, какое это мерзкое ощущение. — Его лицо приняло, явно, скорбное выражение.
Дакк перевел взгляд на стену — проема двери, который вел в молекулярный анализатор, уже не было. Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул.
Видимо и самом деле для меня сегодняшний день был счастливым. Удалось избежать молекулярного анализа и, возможно, сегодня уже никто не будет заставлять пройти через него. Всплыли у него мысли. Испытывал ли Грабб на себе его действие? Ничего подобного в его информационном поле я не встречал, а ведь Танн говорит, что это очень мерзкое ощущение и если Грабб проходил его, то ощущения должны бы сохраниться. Что ж, будем считать, что мне сегодня действительно повезло. А завтра? Будет завтра! Лицо Дакка исказилось непонятной гримасой.
— Пошли мы отсюда. — Танн положил руку Дакку на плечо, прерывая его размышления.
— Все закончилось? — Дакк вопросительно кивнул Танну головой.
— Тебе мало на сегодня. — Губы Танна чуть растянулись, видимо изображая усмешку.
Убрав руку с плеча Дакка, он развернулся и пошел в ту сторону, откуда они пришли. Молча дернув плечами, Дакк пошел за ним.
Что имел ввиду полуволосый, сказав, что я непростой зук? Продолжил свои размышления Дакк. Понял, что я не тот, за кого себя выдаю или… Да нет. Дакк состроил гримасу. Если бы он понял, кто я настоящий, навряд ли бы я сейчас шел за Танном. Что ждет меня завтра? Будет молекулярный анализ или нет? А если поинтересоваться у Танна? А если он догадается, что я не настоящий Грабб? А может занять его носитель? Он уже прошел этот чертов анализ. Проклятая неопределенность. Стоп, стоп. Мне кажется, что Граббу пока все промахи списываются на его неопытность или… Если не ошибаюсь, он всего третий день служит или работает зуком и это было его первое патрулирование. Чем он занимался прежде? Ах да, игрок в карт. Дакк снова состроил какую-то гримасу. Карт? Что-то мелькало в его информационном поле. Какая-то игра в мяч, связанная с беготней по большому красно-зеленому полю. Но почему тогда этой информации очень мало у него. Стоп, стоп! У него был какой-то странный большой прогал в его информационном поле. Скорее всего его мозг подвергся значительному силовому воздействию и потому с ним так язвительно разговаривали зуки. Интересно, а куда они делись? И Танн почему-то о них даже и не вспоминает? Забыл или все происходит, как должное? Если все так и было, то понятно, почему с Граббом обращаются, как с придурком. В таком случае можно быть посмелее. Если Танн, вдруг, что-то заподозрит, тогда и определюсь с ним.
Дакк двумя широкими шагами догнал Танна.
— Ты говорил о мерзких ощущениях в молекулярном анализаторе. Что ты имел ввиду? — Заговорил он. — Скорее всего мне все же придется пройти через него.
— Ты даже этого не помнишь. Хотя! — Танн махнул рукой. — Неудивительно, если твои мозги собирали по всему полю.
— Ты преувеличиваешь. — Дакк попытался вплести в свой голос нотки обиды. — Но все же, я, действительно, многое не помню.
— Исчезаешь не сразу, а отчетливо видишь, как разваливаешься на молекулы, обнажаются участки твоего тела, ввергая в животный страх своим чудовищным видом. — Принялся объяснять Танн, видимо поверив в забывчивость Дакка. — Ты видишь свои внутренности в их самом неприглядном и отвратительном виде.
— Как это? — Дакк невольно остановился, но тут же вновь догнал Танна. — Это же невыносимая боль.
— Они подавляют её.
— А разве нельзя это делать по другому, более гуманно?
